Алексей Макеев - Мертвая фамилия (сборник) Страница 40

– Что-то случилось? – Лицо Людмилы Ступицыной выражало страдание и тревогу перед новым несчастьем.

Она уже была в морге и опознала сына.

Сурен Робертович взял ее за руку, успокаивающе погладил и спросил:

– Людмила Антоновна, Даша дома?

– Да, конечно. Куда нам идти в таком положении? Мы готовимся к похоронам. – Произнеся последнее слово, женщина едва сдержалась, чтобы не расплакаться, стиснула зубы и посмотрела на визитеров.

Если Сурена Робертовича она, возможно, и ждала, то уж полковника Гурова в сложившихся обстоятельствах считала фигурой неуместной и несвоевременной. Полковнику и самому хотелось поскорее закончить здесь все и вернуться в главк.

– Разрешите, мы вместе с Суреном Робертовичем пройдем к ней? – спросил он.

Ступицына тут же вскинула на Саркисова вопросительный взгляд. В нем читались страх и мольба.

– Это для самой же Даши, – сказал Сурен Робертович и похлопал ее по руке. – Не волнуйся, Люся.

Тут Людмила Антоновна не выдержала и допустила вольность, совершенно непозволительную в других обстоятельствах. Она припала к плечу Саркисова и дала волю слезам.

Гуров терпеливо выждал, пока Ступицына возьмет себя в руки. Надо отдать ей должное, это произошло меньше чем через минуту. Женщина сама отстранилась от Саркисова, прижала к глазам платок и жестом показала на дверь Даши.

Девушка была с Игорем. Гуров увидел его из-за плеча Сурена Робертовича, который вошел в комнату первым. Даша тоже расплакалась, но Сурен Робертович был наготове. Не переставая ласково подбадривать Дашу, он быстро ввел ей какое-то лекарство, а затем начал задавать вопросы, отвлекающие ее от больной темы.

Гуров поманил пальцем Мокина и тихонько спросил:

– Не могли бы вы проехать со мной в главк? – Сыщик увидел, как Даша вскинула на них протестующий взгляд, и добавил: – С вами останутся Сурен Робертович и мама. Не волнуйтесь.

Мокин ничего не сказал, лишь бросил в рот красный шарик своей любимой жвачки, кивнул и отправился за Гуровым в прихожую.

Когда они вышли на лестницу, полковник сказал:

– Я не стал надевать на вас наручники при Даше и ее матери, дабы не допускать лишних волнений. Но сейчас я вынужден это сделать. Дайте ваши руки!

Мокин смерил Гурова взглядом, помолчал и медленно протянул:

– Вы уверены в том, что поступаете правильно?

– Абсолютно. – Полковник защелкнул на его руке одно кольцо, а второе прикрепил к своей.

Так, бок о бок, прямо как закадычные друзья, они и спустились к машине. Только там Лев Иванович ненадолго отстегнул один конец браслетов, чтобы усадить Мокина в машину.

– Сразу предупреждаю, многие детали этих трагических событий мне пока неизвестны, – сказал Гуров, когда они с Мокиным оказались в допросной. – Но они не столь уж важны. Главное я сделал. Я установил подельника Глеба Крапивина. Многолетнего, я бы сказал. Как в деле об ограблении ювелирного магазина, так и в нынешней череде убийств рядом с Крапивиным был и руководил им один и тот же человек – вы.

Мокин продолжал молчать, при этом демонстрировал равнодушие и даже скуку. Он нисколько не нервничал и не пытался ничего говорить в свое оправдание.

– Поверьте, я это знаю доподлинно и предлагаю вам самому все рассказать, – добавил Гуров. – Напрасно многие иронизируют над подобным предложением. Суд и вправду всегда учитывает сотрудничество со следствием.

Мокин вежливо улыбнулся.

– Какой суд, Лев Иванович? – негромко спросил он. – За что?

– За организацию ограбления ювелирного магазина и убийств Вадима Волошина, его сына Сергея, Марии Светловой и Глеба Крапивина. Список, сами видите, длинноват.

– Весьма, – согласился Мокин. – С таким списком преступлений, думаю, все чистосердечные признания и раскаяния будут выглядеть как детский лепет. Поэтому я лучше помолчу и послушаю, что расскажете вы. Мне, кстати, и самому интересно.

– Что ж, у меня язык не отсохнет, – сказал Лев Иванович. – Повторяю, за детали не ручаюсь, но смысл будет точным. Восемь лет назад вы вместе с Глебом Крапивиным, с которым знакомы еще со времен проживания в Твери, спланировали ограбление ювелирного магазина. Вы были организатором и оставались в тени, а Глеб стал исполнителем. Он попался в руки полиции, тут же во всем признался и всю вину взял на себя. Крапивин о многом сказал правду, не считая маленького нюанса. Убегая, он успел передать сумку с драгоценностями своему сообщнику, то есть вам. Мы установили, что вы работали в этом магазине, но за три месяца до ограбления уволились. Так что режим работы и внутренний распорядок были вам хорошо известны. Дальше Глеб пошел в тюрьму. Вы остались на свободе, но реализовать награбленное не могли. Драгоценности тут же всплыли бы, а отдавать их в переплавку за копейки вам не хотелось. Вы решили ждать, соблюсти условия вашего договора с Крапивиным. – Гуров перевел дух.

Мокин все это время сидел как ни в чем не бывало. Но тут полковник обратил внимание, что его серые глаза выглядели абсолютно пустыми. Он и раньше подсознательно обращал на это внимание, думал, что у художника, как и у любого творческого человека, во взгляде должна быть какая-то искра. Глаза Мокина ничего этого не выражали. В них был лишь один холодный, циничный расчет.

– Вам уже интересно? – полюбопытствовал Гуров, которого начало раздражать это ледяное безразличие.

– Не слишком, – ответил Игорь. – Я читал куда более занимательные истории.

– Что ж, думаю, дальше будет интересней, – пообещал Лев Иванович. – Итак, рано или поздно Крапивин должен был вернуться, и это произошло. Скорее всего, он потребовал довольно большой процент: семь лет тюрьмы – это не шутка. Глеб увидел, что живете вы безбедно, и счел, что вполне может рассчитывать на достойную компенсацию. К тому же драгоценности должны были остаться при вас. Крапивин хотел восстановить справедливость. У вас о справедливости собственные понятия. Делиться вы не хотели, поэтому придумали дьявольски хитроумный и запутанный план. Эти действия должны были не только успокоить Крапивина, но еще и помочь вам сохранить похищенное. Вдобавок вы решили избавиться от бывшего сообщника, но предварительно с его помощью решить крупный финансовый вопрос. К моменту выхода Крапивина из тюрьмы вы уже были знакомы с Дарьей Волошиной. Мы это проверили. Не знаю, были ли тогда у вас относительно нее матримониальные планы. Но с этого времени вы стали их активно развивать, безупречно играть роль благородного рыцаря, которого не останавливает серьезное заболевание девушки. На самом деле, поразмыслив, вы сочли, что оно вам очень выгодно.

– Да уж, несомненно! – с высокомерным ехидством вставил Мокин. – Больная жена – крупная выгода.

– Смотря с какой целью жениться, – возразил Гуров. – Вы собирались завладеть деньгами Даши, точнее сказать – ее отца. Но для этого его нужно было убить. И вот тут вам пригодился Крапивин. Он многое сделал, ради получения своей доли, которую вы ему обещали в случае успешного завершения этого подлого проекта, был готов даже на убийство. Тем более что совершить его должен был не Глеб лично, а Мария Светлова. Крапивин ее очаровал, влюбил в себя и сделал своим орудием. Не знаю, что он ей наплел, чем подкупил. Но она согласилась пойти на это и даже на то, чтобы переспать с Сухановым. Его вы тоже ловко вплели в общую интригу. Светлова попросила, чтобы он зашел в кабинет Волошина, когда она будет там, и попросил за нее, а сама в это время подсыпала ему яд в кофе. Или не так? Угостила отравленной конфетой, например? Ведь яд растворился без остатка, следовательно, должен был содержаться в чем-то таком, что не осталось в желудке. Леденец – очень подходящая вещь. Сам яд вы решили раздобыть опять же через Крапивина. Что бы вы без него делали! Как человек, имеющий фармацевтическое образование и отучившийся три курса в РХТУ, он неплохо разбирался в химии. Вы действовали не в лоб, постепенно. Выяснили, что есть такой чудак Магнитский, который мечтает открыть лабораторию и даже подумывает записаться на прием в департамент по развитию малого и среднего бизнеса. А может быть, сам Крапивин подкинул ему эту идею, когда представлялся аспирантом, – не знаю.

Вы нарочно подгоняли под это дело побольше посторонних людей, которых можно было бы заподозрить, намеренно вводили новые интриги. Знаете, я думаю, вам надо было быть не художником, а режиссером. У вас определенно есть способности. Вы даже Сергея Волошина впутали, сыграв на его непростых отношениях с отцом. Наверное, подзуживали, накручивали Сергея, использовали его. С левого телефона послали сообщение Вадиму Волошину от имени его сына, назначили встречу, зная, что она не состоится. Сергею вы отправили СМС с другого телефона, якобы от имени отца. Мол, тот назначает сыну встречу и обещает обсудить вопрос о покупке машины. Думаю, что и телефон украли вы. Сергей не терял его. Возможно, вы не знали, что он явится к вам за полночь, уже после смерти Волошина-старшего. Но парень приехал, и вы решили его оставить, думая, что и это можно обернуть себе на пользу. Все очень грамотно! Ведь вы, будучи на виду и руководя этим спектаклем, постоянно оставались в тени. Вас нельзя было заподозрить. В департаменте вы не были, в ядах не разбираетесь, ни с Магнитским, ни со Светловой, ни с кем бы то ни было еще не пересекались. Главным слабым звеном вы считали Крапивина, который и сделал основную работу. Он не представлял опасности, пока мы на него не вышли. Но неожиданно случился прокол. Единственный, почти не по вашей вине. Слабым местом оказался Сергей. Вы опрометчиво оставили его в квартире. Неизвестно, почему он стал в ней шарить и наткнулся на драгоценности, похищенные из ювелирного магазина. Может быть, выпивку искал.