Алексей Макеев - Плохая компания Страница 40

Лазурит Аристархович употреблял в своей речи высокие слова, однако они не звучали у него так напыщенно и фальшиво, как у Шмыгайловского. Гуров подумал, что этот человек просто привык изъясняться витиевато, это был его язык, привычный и понятный. В целом же было видно, что старик искренне переживает за свою экспедицию.

— Лазурит Аристархович, но вы должны понять и нас, — напомнил о своем присутствии Шмыгайловский. — У нас масса проектов, на которые нужны средства. Причем проектов, находящихся в нашем ведомстве. Ваша же экспедиция — проект… м-м-м… чужеродный. Это Вячеслав Андреевич увлекался ею, это было его личное дело!

— А деньги он разве собирался платить из своего кармана? — живо спросил Лазурит Аристархович. — И разве я прошу вас выделить средства из личного кармана?

— Конечно, вас не интересует государственный карман, — не скрывал своего раздражения Шмыгайловский. — Вам он кажется бездонным. Вы зациклились на своей экспедиции и не хотите понимать, что существует масса других проектов, на которые требуются средства.

— Лазурит Аристархович, давайте мы пока оставим тему спонсирования, — сказал Гуров. — Я обещаю, что постараюсь вам помочь в этом вопросе. А пока мне бы хотелось поговорить с вами наедине. Меня очень заинтересовала ваша экспедиция. Геннадий Алексеевич, до свидания. Я избавляю вас от нашего надоевшего вам общества.

По лицу Шмыгайловского можно было прочесть, что, с одной стороны, он очень рад такому исходу, с другой — не понравились слова Гурова о том, что он постарается помочь Хамовникову в выделении средств на экспедицию. Для себя Шмыгайловский уже решил, что после смерти Гладких ничего не даст этому чокнутому профессору.

Гуров уже поднялся с места и шел к двери, увлекая за собой профессора Хамовникова, который охотно семенил за ним, видимо, почувствовав в полковнике родственную душу. По дороге он продолжал рассказывать о том, в каких местах ему довелось побывать за время работы в институте.

Когда они вышли на улицу и Гуров провел Хамовникова к своей машине, Лазурит Аристархович вдруг спросил:

— Простите, но я даже не спросил, кто вы такой и почему проявили интерес к моей персоне. Вы увлекаетесь археологией?

— Нет, — честно признался Гуров. — Я оперативник по особо важным делам и занимаюсь расследованием смерти Вячеслава Андреевича Гладких.

— Да-да! — воскликнул профессор. — Кошмар какой-то! Я до сих пор не могу поверить, что это случилось. Понимаете, Вячеслав Андреевич был моим учеником, я был его научным руководителем, когда он защищал кандидатскую. Ах, я до сих пор жалею, что он оставил археологию и стал заниматься общественными делами. Он был очень прогрессивным специалистом.

— Вы не возражаете, если мы продолжим беседу в моей машине?

— Нисколько, — мотнул головой Хамовников. — Но вы так и не объяснили мне, почему интересуетесь экспедицией.

— Сейчас объясню, — пообещал Гуров. — Только скажите: Гладких сам позвонил вам и предложил свою помощь в спонсировании экспедиции?

— Да! Он сказал, что прочел мою статью о том, что я хотел бы продолжить поиски клада. О, это уникальный клад! Он находится к западу от Тобольска, в районе затерянных поселков, состоящих преимущественно из аборигенов тех мест — хантов. Места там глухие, труднопроходимые. По преданию, весьма похожему на правду, часть отряда легендарного атамана Ермака отбилась от своего атамана и стала отступать на запад. Там они дошли до селений местных жителей. Ну и, разумеется, принялись отбирать у них ценные вещи. Попросту говоря, грабить. Золотая и серебряная посуда, украшения, монеты — много чего! Они даже разрушили жертвенник — священное место для местных жителей, поклонявшихся, согласно языческим традициям, множеству духов. Украли священную фигурку, изображавшую богиню Анки, с женского священного места. У многих хантов разделяются мужские и женские священные места, — увлеченно рассказывал профессор. — Такое священное место называется «порылитыхор». Мне самому доводилось видеть подобное — в современном виде, конечно. Расположено оно было среди берез, на которых висели ленточки, лоскутки ткани с завязанными в них монетами, пуговицами, а также цепочки, колесики, бляшки… Среди этой группы берез находилось кострище, рядом лежала жердь для подвешивания котлов и чайников. Женщины, идя на священное место, берут с собой еду, вино, подарки духам. В число даров входят ленточки и лоскутки, монеты, пуговицы… А в центр жертвенника ставится фигурка божества. Но я что-то увлекся. Так вот, казаки посетили такое святилище и осквернили его. Кроме того, забрали с собой фигурку Анки. Местные, разумеется, не остались в долгу и захотели вернуть свое добро. Казаки же начали отступать. А отступать им пришлось в глубь болот… Местные жители называли это место проклятым. Представляете, несколько островков среди болот. Местные предупреждали их, чтобы они не делали этого. Говорили, что духи их проклянут и погубят, если они не вернут реликвии. Но казаки пренебрежительно отнеслись к предостережениям. А зря! На этих болотах действительно происходили очень странные вещи. Но об этом чуть позже. Значит, двинулись казаки к этим островкам. Но им нужен был проводник, потому что пройти по болоту трудно. Это мало кому удавалось. Местный шаман хорошо знал дорогу и мог ее показать, но отказался наотрез. Они его пытали, но все без толку. И тогда они убили его. А перед смертью шаман их проклял.

— Господи, какие суеверия, — невольно улыбнулся Гуров.

— Не смейтесь, молодой человек! — погрозил ему пальцем профессор. — Лучше послушайте дальше. Впрочем, если я вам надоел, могу не продолжать. — Старичок принял было обиженный вид.

— Что вы, отнюдь! Я очень внимательно вас слушаю, — сказал Гуров, и Хамовников тут же заговорил дальше:

— Казаки нашли в племени еще одного человека, который согласился их провести. Но по мере того, как они продвигались в глубь болот, стали происходить несчастья. Казаки сходили с ума, падали замертво. Пристреливали лошадей, так как с ними добираться было еще тяжелее, и использовали в качестве провианта. Наконец кончилось пропитание, уже всех лошадей поели… Начался мор. Умер и их проводник, так что без него они не могли идти дальше. Клад лежал рядом, но казаки не могли его унести. Они погибали в ужасных мучениях, вспоминая перед смертью слова шамана. Да, тот сдержал свое слово! Никто из казаков не выбрался оттуда живым. Духи не дали унести реликвию! — с пафосом закончил профессор.

— Вы это так живописно рассказываете, словно сами там побывали, — заметил Гуров.

— Молодой человек, я слышал эту историю, и не раз, от самих местных жителей. Она передавалась из поколения в поколение. Вы знаете, как у этих народов сильны предания? Это тоже своего рода святыня!

— Вы меня простите, но все это уж очень похоже на сказку, — признался Гуров. — Клады, проклятия…

— А сказки, по-вашему, откуда берутся? Из жизни! — назидательно продолжал старичок. — Что-то, может быть, и приукрашено, но в целом все именно так, как я вам и пересказываю. И это подтверждается вот чем. В восьмидесятые годы в журнале «Вокруг света» появилась статья о том, что неподалеку от одного из поселков тех мест найдена часть клада, И даже показана фотография.

— Кто же его нашел? — удивился Гуров.

— Один местный житель. Кажется, потомок того самого шамана, которого убили казаки. Наверное, какие-то знания шаман все-таки передал своему сыну, а тот, в свою очередь, — своему. Таким образом, сведения эти дошли и до этого молодого человека. Поговаривали, что у шамана была карта местности, по которой можно было добраться до островов, на которых сгинули казаки вместе с награбленными ценностями. И вот этот парень — его звали Елдан — решился пробраться до них. Самое интересное, что ему это удалось. Он вернулся с несколькими золотыми ложками. Главной реликвии — похищенной фигурки — он, правда, не нашел. Но точно все описал. Сказал, что видел скелеты погибших казаков и обглоданные кости лошадей. Слухи, разумеется, дошли до властей, ценности у Елдана изъяли и опубликовали статью. После этого мы и решили организовать экспедицию. Это было в восемьдесят седьмом году. Я тогда был лишь помощником руководителя. Правда, когда мы приехали на место, оказалось, что Елдана уже нет в живых. Он умер… — И профессор Хамовников многозначительно посмотрел на Гурова.

— Его убили? — спросил тот.

— Не в том смысле, который вкладывает в понятие оперативник по особо важным делам, — засмеялся Хамовников. — Местные, конечно, считали, что его убили духи. Умер он от какой-то болезни, которой заболел сразу же по возвращении с болот. Одним словом, нам пришлось действовать самим, вслепую. Карты шамана у него, кстати, так и не нашли. Беседовали с его женой, но она сказала, что ничего не знает, что боится гнева духов и не станет принимать в этом участия. К тому же местные жители относились к нам не очень-то дружелюбно, они очень не хотели, чтобы мы продолжали поиски.