Евгений Сартинов - Заказ на мента Страница 41

— Куда тебя?! — спросил Виктор.

— В плечо! — простонал тот. — Рука сразу отсохла. Там автомат найдите!

Николай бросился на помощь к командиру, а Виктор побежал назад, в поисках автомата. Оружие он нашел быстро, помог свет фар еще трех пар фар подъезжавших и подъезжавших автомобилей. Когда он вернулся к «шестерке» вневедомственной охраны Николай уже бинтовал своего коллегу, а два перемазанных грязью милиционера подвели не менее грязного налетчика. Глянув на его лицо, Демин выругался. Это был явный подросток, лет шестнадцати, не больше. Столько же было и водителю «девятки», навеки уснувшего за рулем машины. Пуля Валерия попала ему точно в затылок.

— Щенки! Насмотрелись, поди, «Бригады», пидоры!

Виктор вернулся домой в пять утра, без водки и огурцов, но с виноватой улыбкой на лице. Валентина ругаться не стала, она уже знала от соседей, что в соседнем доме была перестрелка, а, значит, ее муженек не мог в это всё не ввязаться.

ГЛАВА 32

Голова у Астафьева болела так, словно он неделю пил водку, пиво и шампанское без закуски, а сегодня это все взорвалось для него дичайшим похмельем. Еще его удивительно сильно бесил этот приторный запах собственных, паленых волос. Кроме его чуба сильно пострадали и брови. В который раз он подумал, что ему повезло. Тот, кто стрелял из реактивного огнемета «Шмель» по окнам обкомовской дачи, был редким снайпером. С такого расстояния попасть в нужное окно было делом сложным. И, тем более, после этого бесследно уйти. Как понял Астафьев, комитетчики нашли автомобиль, на котором приехал гранатометчик, но сам он словно растворился в лесном море. Не помогли ни собаки, ни рота спецназа, прочесавшая все окрестности в скоростном режиме. Дико жалко было Сашку Круглова. После того, как Юрий увидел, что от него осталось, его снова, как в молодости, еще лейтенантом, просто вырвало. Тогда, пятнадцать лет назад, он просто видел первый криминальный труп, молодого парня, забитого своими дружками. Сейчас же перед его глазами стояла крепкая фигура Сашки, его белозубая улыбка. А потом — нечто черное, обугленное, только сохраняющее форму тела, с белыми проплешинами обнажившихся костей. Астафьеву от таких воспоминаний снова стало тошно, но это не было пиком падения его настроения. Этот полковник! Какой у него противный голос.

— Так как вы объясните то, что именно с вашим визитом бандиты сумели раскрыть место, где мы укрывали от них Лопатина? — буквально проскрежетал сидевший за столом напротив Юрия человек. В ответ слов Астафьев не выбирал.

— Никак, на х… не могу объяснить. Это была ваша еб… дачка, и я там был впервые.

И полковник первый раз взорвался.

— Не надо пудрить нам мозги, Астафьев! Все же и так ясно! Сколько вам заплатили, чтобы вы вывели их киллера на Лопатина?!

Юрий сморщился. Он страшно не любил, когда на него кричали.

— Нисколько.

— Что, неужто работали бесплатно? За идею, что ли? Под каким предлогом вы окрутили этого бедолагу Круглова?

Теперь уже взорвался Астафьев.

— Сколько раз можно повторять, еб…!? Я расследую дело по убийству наших гаишников! У меня на руках была фиктивная справка об уничтожении автомата с подписью Лопатина.

— И где же она теперь?

— Там же где все остальное. Она была у Круглова.

Полковник иронично рассмеялся. Заряд «Шмеля», так назывался этот переносной огнемет, уничтожил в комнате все: и Лопатина, и новообретенного друга Астафьева Сашку Круглова. Тем более не уцелела и та справка про якобы уничтоженный Лопатиным автомат. Комната выгорела полностью, там сгорело все, что могло гореть и даже часть того, что гореть не должно было в принципе. Между тем полковник, а он оказался как раз тем самым начальником Сашки Круглова, Зубихиным, продолжал напирать.

— Смотрите, Астафьев, как все некрасиво у вас получается. Вы приехали из своего засраного Кривова чтобы встретиться с Лопатиным. Но, вы уже наверняка знали, что дело его ведет ваш школьный товарищ. Вы входите к нему в доверие, приезжаете в тщательно скрываемое нами место, потом, почему-то, выходите из комнаты, и тут же по комнате наносится удар из гранатомета. Некрасиво все получается, Астафьев.

Юрий снова попробовал взорваться. С его головной болью это получалось плохо.

— Некрасиво?! А то, что меня взрывной волной шваркнуло о стену — это ничего? Приди я на минуту раньше, и вы долго бы гадали, чей это еще один обгорелый труп.

Полковник вскочил на ноги, лицо его побагровело.

— Да лучше бы вы погибли, Астафьев, по крайней мере, вас похоронили бы, как заслуженного человека, а не как предателя! Подполковник, у вас последний шанс искупить свою вину, и признаться в предательстве. Через пятнадцать минут мне принесут распечатку ваших телефонных переговоров. Если там будет разговор по времени совпадающий с временем взрыва, то можете считать, что на вас уже одели клифт полосатый.

Разговор проходил в кабинете начальника следственного отдела, но Юрию невольно пришло в голову, что весь этот диалог логичней бы смотрелся в каком-нибудь подвале НКВД в тридцать седьмом году.

"Ему бы еще лампу мне в лицо направить, да малиновые петлицы на пиджак нашить", — невесело подумал он. Его напор иссяк вместе с приливом головной боли.

— Так кто вас послал к нам искать подходы к Лопатину? — настаивал полковник.

— Вам чин и звание?

— Да!

— Полковник Мишин, начальник криминальной милиции ОВД. И он сделал это в присутствии еще двух десятков офицеров следственной группы.

Зубихин поморщился.

— Не надо нам эту дуру гнать, Астафьев. Это ведь все был только повод!…

Докончить свою речь Зубихин не успел. Открылась дверь, и в кабинет вошел сам генерал-майор Егор Михайлович Рождественский, его непосредственный начальник. Зубихин вскочил на ноги, Астафьев же даже не изобразил подобной попытки.

— Товарищ генерал… — Зубихин попробовал доложить, но Рождественский его остановил.

— Не надо, полковник.

Он сел на стул напротив Астафьева уставился на его лицо.

— Что с вами, подполковник? — спросил он. — У вас лицо, как будто, вампиры всю кровь выпили?

— Да, и я даже знаю кто этот вампир, — Астафьев слабым жестом указал на Зубихина, а потом признался: — Голова зверски болит.

"Неужели и этот сейчас будет меня дожимать?" — подумал он.

— Это понятно, — согласился Рождественский. — Вас, говорят, контузило?

— Не только это. Там было жутко.

Генерал его понял.

— Да, это тяжело, видеть все, что там осталось…

Генерал не докончил предложение, а обратился к Зубихину.

— Распечатка звонков ничего не дала. Ни с одного телефона после приезда Круглого никто с дачи не звонил. Зато на машине этого вашего капитана нашли жучок…

Зубихин издал какой-то нечленораздельный возглас. А генерал продолжал.

— Жучок внешний, под бензобаком. Мы просмотрели пленку последнего приезда Круглова в управление и нашли момент, когда его прилепили к машине. Эта гадина сделала все очень хитро, вроде уронил пачку сигарет. Но мы смогли расшифровать его действия.

— И кто это сделал? — спросил Зубихин.

— Семеницкий.

Полковник явно был потрясен.

— Но он…

— Да, он не имел подхода к делу, но знал, что его ведет Круглов. Мы проверили все его переговоры, последние двое суток он имел интенсивные разговоры с начальником охраны концерна «Сокол» Хомутовским. Вот такие дела. Так что, подполковник, — Рождественский повернулся к Юрию, — с вас сняты все обвинения и вы свободны.

Юрий медленно, быстро не позволяла боль, кивнул головой.

— Кстати, чем это тут у вас воняет, не могу понять? — спросил генерал.

— Это моими палеными волосами, — признался Юрий.

— А, а я то думаю, что это запах, как будто кто свинью палил.

Зубихин хихикнул, хотел это сделать и Юрий, но тут почувствовал, словно куда соскальзывает. И словно сквозь вату — голос генерала: — Астафьев, что с вами!? Зубихин, быстро «скорую»! Довел человека, мать твою!…

Когда Астафьев пришел в себя, обстановка изменилась кардинально. Это была явная больничная палата, он лежал, раздетый, на кровати, почему-то немного болела рука, но не это было главным. Он слышал знакомый голос, и принадлежать он мог только Ольге Малиновской.

— Сколько он может быть без сознания?! — своим обычным, резким тоном спросила она.

— Это мы сказать не можем, — ответил спокойный мужской голос. — Этот препарат сейчас промоет его мозги, и ему станет легше. Хорошо, его привезли вовремя, еще немного и был бы инсульт. Давление было под двести. О, а вот ваш муж и открыл глаза!

В поле зрения Астафьева появилось встревоженное лицо Ольги.

— Юра, как ты себя чувствуешь?

— Ничего, лучше, — очень тихо ответил он. Астафьев и в самом деле чувствовал себя гораздо лучше. Голова болела, но как-то остаточно.