Валерий Исхаков - Жизнь ни о чем Страница 43

Нина слушала молча и только на этом месте перебила:

— Я знаю про нее. Была у нее прошлым летом. — И хитро улыбнулась. — С подругой.

— И как она?

— Наталья? По-моему, она ни черта не заподозрила. Мы очень мило попарились в баньке, а потом она уложила нас на веранде. Еще извинялась, что у нее только одно спальное место. Мы так смеялись потом: Кстати, оживилась вдруг она, — а тебя с твоим шофером Наташей — куда уложили? Спорим, что на веранду?

— Не буду спорить. Все равно догадаешься. И будешь считать меня лгуном.

— Вот в этом ты прав, Сереженька. Женщину в таких делах не проведешь, бесполезно. Я сразу поняла, что эта твоя рыжая не просто так возникла, неспроста. И сюда ты один приехал, без шофера, чтобы я ни о чем не догадалась.

— Точно так.

— Ладно. Считай, что тест ты прошел.

Тест? Помешались они, что ли, на тестах? Надо будет обязательно спросить у Наташи: ее тест я прошел или нет? И пусть только попробует сказать, что не прошел:

— Чего ты ухмыляешься?

— Так: вспомнил кое-что:

— Понятно. Можешь не рассказывать. Ваши мужские похождения меня больше не занимают.

— А как насчет семьи и брака?

— Это ты про меня? Или про себя?

— Ни то ни другое. Про Андрея, милочка, только про нашего друга Андрея. От нас с тобой, может быть, зависит сейчас его семейное счастье. И не только оно. Как мне дали понять, приданое за дочкой папаша дает царское.

— Хм: Надо подумать.

От этих слов в груди разлилось приятное тепло. Я взял бутылку, наполнил Нинину рюмку, налил полрюмки себе. Если Нина раскроет мне тайну, налью еще одну. А может, и не одну. Ради такого случая можно и в машине поспать, покуда коньячный дух не выветрится. А можно позвонить по телефону и приказать Наташе приехать за мной. Ради такого случая — можно. Уверен, что Игорь Степанович не станет возражать. Я бы на его месте вертолет за мной прислал. Да с группой охраны. Чтобы не просочился, не дай бог, с таким трудом добытый секрет где-то по дороге между этим городом и областным центром. Или того хуже — не пропал бы вовсе в результате заурядной аварии:

Мы чокнулись и выпили — молча, без тоста, каждый за свое. Вот только мое «свое» мне виделось сейчас довольно ясно. А Нине, оказывается, нет.

— Ладно, — сказала она, осторожно поставив рюмку. — Допустим, Андрею я помогу обрести семейное счастье. Тебе — получить приличное место в их холдинге. А что с этого буду иметь я?

Такой поворот меня не удивил. Я удивился бы гораздо больше, если бы Нина не подумала о собственной выгоде. Но ей я этого, разумеется, не сказал.

— Ну, знаешь, — пожал плечами я, — от тебя я такого не ожидал! Ладно бы речь шла только обо мне. У тебя есть все основания для того, чтобы не желать мне добра, это я признаю. Но Андрей: Не ты ли, милочка, только что распиналась в своей преданности святому Андрею? Не ты ли недвусмысленно дала мне понять, какое я ничтожество в сравнении с ним — что я мизинца его не стою, что я:

В таком духе я продолжал еще довольно долго. Мне часто приходилось выступать в суде, и я вполне овладел всеми приемами демагогии. Могу кого угодно заставить поверить в то, что черное — это белое и наоборот. И могу понять, когда мое красноречие пропадает втуне, когда человека или целое сообщество людей переубедить невозможно. Увы, именно с таким случаем я на сей раз столкнулся. Но я ведь и не пытался Нину переубедить. Я лишь пытался создать видимость того, что убежден в ее бескорыстии. Чтобы как можно меньше пришлось за это бескорыстие платить.

А заплатить: что ж! Почему бы и не заплатить? Ведь не моими деньгами придется платить. Платить будет Игорь Степанович. Он готов платить. Единственная проблема в том, что ни он, ни я не могли заранее знать, сколько придется платить и стоит ли тайна, которую мы хотим раскрыть, этих денег. Поэтому мне на всякий случай поставлен лимит. Каждому, кто поможет найти носителя тайны, я могу обещать столько же, сколько уже получил сам, десять тысяч долларов. Могу не просто обещать, а заплатить сразу — из собственных средств. Разумеется, Игорь Степанович пообещал в случае чего компенсировать утрату этих денег. А тому, кто тайну непосредственно раскроет, я готов обещать аж пятьдесят тысяч. Если же потребуют больше, не решать самому, а обратиться к Игорю Степановичу. На этот счет у меня в памяти моего сотового особый телефонный номер заложен, по которому Игорь Степанович мне всегда, в любое время и из любого места ответит, лишь бы я сам находился в пределах действия сотовой связи.

В общем, когда мы с Ниной прекратили играть в неподкупность и бескорыстие и согласились, что оба действуем в собственных интересах, когда наконец было названо заветное число $ 100 000, мне даже притворяться не пришлось, что число меня не поразило: я был уверен, что именно оно и прозвучит. Красивое число. Круглое. Шестизначное. Лучше его, красивее его может быть только миллион. Вот такой: $ 1 000 000. Но миллион Нина запросить никогда бы не решилась. Не доросли мы, русские, в большинстве своем до миллиона долларов. До миллиона рублей — это запросто. До ста тысяч баксов — да, пожалуйста. А до миллиона нам еще расти и расти.

— Сто тысяч, — деловито сказала Нина.

— В долларах или евро? — только и уточнил я.

Увы, это был не конец.

Не только не конец истории — даже не конец переговоров.

Я начал жалеть, что был откровенен с Ниной. Не стоило посвящать ее во все подробности моих переговоров с Игорем Степановичем. Теперь она использовала мою откровенность против меня. И даже не скрывала этого.

— Я хочу, — решительно заявила она, — чтобы мне заплатили десять тысяч долларов сейчас, немедленно. Только за то, что я скажу, каким образом я хочу получить эти сто тысяч. Пока мне не заплатят десяти тысяч долларов, никаких условий, никаких переговоров не будет вообще.

Я ждал продолжения. Ждал еще каких-то слов или жестов с ее стороны, но она молчала. Молчала, курила и смотрела на меня так, словно видела насквозь. Видела диктофон, удерживаемый специальным поясом у меня на животе. И видела потайной карман в этом поясе, битком набитый долларами. Это не очень большой карман. Он вмещает всего десять тысяч долларов. Но это мои десять тысяч. Я успел привыкнуть к ним, успел полюбить их. Никогда не думал, что можно так привыкнуть и так полюбить эти зеленые бумажки. Почему-то мне казалось, что если я сейчас отдам ей эти деньги, то те, другие, которые даст мне Игорь Степанович взамен, не станут для меня такими родными никогда.

Через какое-то время я понял, что ничего больше не дождусь. Я вздохнул. Я попросил Нину отвернуться. Я не стеснялся вида своего голого живота, но я не хотел, чтобы Нина видела диктофон. Она отвернулась. Я расстегнул рубашку и достал из потайного кармана десять тысяч долларов. К счастью, я до сих пор не истратил из них ни цента. Я тратил свою дармовую тысячу. Теперь от нее осталось долларов двести. И мелочь. И еще надежда на то, что Игорь Степанович сдержит свое обещание.

— Считай, — предложил я Нине, протянув аккуратно упакованную пачку. От сердца своего отрываю.

— Это хорошо, что от сердца. Тем приятнее мне будет их тратить.

Змея. Все женщины — змеи. Но Нина — одна из самых ядовитых. Наверное, держать за хвост австралийскую гадюку или даже черную мамбу куда безопаснее. Тем более что не я ее, а она меня держит за хвост. И вертит этим хвостом, как ей заблагорассудится.

— Теперь мы можем поговорить?

— О чем?

— О тайне. Ты действительно знаешь тайну?

— Конечно. Из первоисточника.

— И кто — первоисточник?

— Этого я тебе пока не скажу. Тем более что ты все равно не сможешь им воспользоваться. Даже если попытаешься меня обойти, миленок, ничего у тебя не выйдет!

Странно, но я ей поверил. Я знал, что Нина соврет — недорого возьмет. Но что-то мне подсказывало, что в данном случае ей незачем врать. Что источник ее сведений и в самом деле сейчас недоступен. И единственный подход к нему — через нее, через Нину. То есть через сто тысяч, которые должны быть ей выплачены.

Но как?

Это серьезный вопрос. Деньги вообще вещь серьезная, а большие деньги очень серьезная вещь. Для меня и для Нины сто тысяч — большие деньги. И, будь я на месте Нины, я бы постарался придумать способ, как получить деньги, почти не рискуя. Совсем без риска в таких случаях не обойтись. Однако можно свести риск к минимуму.

— Так вот, — сказала Нина. — Раз уж мы пошли проторенным тобой путем, будем и далее по нему двигаться. Ты получил тысячу долларов за то, что выслушал предложение своего Игоря Степановича, — я получила десять тысяч за то, что согласилась с тобой разговаривать. Дальше ты получил десять тысяч, а я хочу получить:

— Но:

— Не перебивай меня. Я знаю, что ты хочешь сказать. За десять тысяч долларов ты продал им свои воспоминания. Я тоже готова продать свои воспоминания — за сто тысяч долларов. Не знаю, что уж ты там такого ценного навспоминал, но я обещаю писать только по делу. Только то, что касается Андрея и его страшной тайны, за которую вы готовы мне платить. Это будут совсем короткие воспоминания. Ты их прочтешь за какие-нибудь десять минут. Но — не сегодня, миленок, не сегодня.