Андрей Троицкий - Шестьдесят смертей в минуту Страница 47

Шатун кивнул. Он понимал, что Тост будет все отрицать до последнего, но его обязательно сломают: побоями, запугиванием… И, конечно, обещаниями скостить срок. Как без этого? От него требуется самая малость: утопить всех, кого надо утопить. Рогов прав: пора начинать активные действия. Шатун будет защищать не своих бывших друзей, а самого себя.

Но и о Рогове надо позаботиться: после Тоста он остается главным свидетелем. И если менты задержат его на вокзале или в поезде, а потом припрут к стенке, он быстро разговорится. Сдаст Шатуна со всеми потрохами, не задумываясь сдаст. Расскажет, что именно Шатун – организатор и вдохновитель «мокрых» дел, он один пролил столько крови, что в этом море легко утонуть человеку, который не умеет плавать. А он, Рогов, весь чистенький. Лопатой говно не кидал, людскую кровь не лил, только бумажки подписывал и печати ставил. Он бизнесмен, честный налогоплательщик и гражданин своей страны. Не палач, не человеческий отброс вроде Шатуна и Тоста. Можно быть уверенным: так Рогов ментам и скажет: я бизнесмен, а не убийца.

– Я все устрою. – Шатун достал из внутреннего кармана фляжку, повернувшись спиной к своему боссу, быстро наполнил рюмку, стоявшую на кофейном столике. Из другой фляжки наполнил вторую рюмку. – На дорожку.

– И, как всегда, армянский? – Рогов взял рюмку. – Отлично. А ты поедешь на вокзал?

– Прости, я не люблю вокзалы.

Шатун влил в рот рюмку коньяка и крякнул от удовольствия.

Солнце стояло в зените, когда Дима Радченко и трое его спутников перевалили хребет и, остановившись на получасовой отдых, снова двинулись вперед. На этот раз предстояло преодолеть спуск и начать восхождение на следующую гору. Муса шагал первым, за ним плелись Джейн и Садыков. Замыкал шествие Дима.

Когда склон сделался пологим и под ногами появилась едва заметная тропинка, идти стало легче. Грунт был каменистым. Подошвы башмаков скользили, Радченко, споткнувшись о камень, растянулся на склоне, прижался грудью к земле, чтобы не съехать вниз. Через пару минут упала Джейн, ударившись коленом о камень. Через десять минут она упала второй раз и только чудом не сорвалась вниз.

Расстояние между беглецами и преследователями пока не сокращалось. Но что будет дальше? Дополнительный выигрыш во времени не помешал бы.

Муса повернул голову к Джейн и сказал:

– Слушайте, женщина, у нас не было времени поговорить, потому что каждая минута на счету. Если вы и ваш кореш, – он показал пальцем на Садыкова, – вздумаете бежать… ловить мы вас не станем. Бегите. В этом случае у вас два варианта: или вы сорветесь вниз и переломаете кости, или попадете в руки к тем людям, что идут за нами. Это хуже. Потому что вам устроят мучительную страшную смерть. Понятно?

– Понятно, – ответила Джейн.

Муса никогда бы не стал долго распинаться перед женщиной, это ниже его достоинства, но ради этой дамочки Дима жизнью рисковал, значит, она очень даже непростая штучка.

– Дима пойдет первым, – сказал он, – а вы шевелитесь, не отставайте ни на шаг.

Когда группа тронулась дальше, Муса спустился к кустам, сквозь которые проходила тропа, присел в зарослях. Из кармана рюкзака вытащил кусок тонкой лески, прихваченной в доме Урузбекова, и осколочную гранату «Ф-1». Отмотал два метра лески, перегрыз ее зубами и один конец привязал к предохранительному кольцу гранаты. Это единственная тропа, идущая наверх. Она ведет через заросли дикой акации и барбариса, обойти стороной кусты, покрывшие весь склон горы, – значит потерять часа три, не меньше. Тропинка – это коридор наверх.

Он закрепил гранату камнями, сверху засыпал песком. Другой кусок лески привязал к основанию нижней ветки куста, что по другую сторону тропинки. Он сделал пару шагов вперед и обернулся – в тени натянутую леску не видно. Муса кинулся догонять своих.

Через четыре часа снизу докатилось эхо дальнего взрыва, а за взрывом – треск автоматных очередей…

Граната рванула, как только в кустах оказался охотник Алишер Агбаев и его овчарка. Капитан Урузбеков, шагавший в десяти метрах сзади, рухнул грудью на землю, прикрыв голову ладонями. Когда пыль и песок отнесло ветром в сторону, он поднял голову, но ничего не увидел. Солнце висело над горой, из кустов доносились стоны. Люди, поднимавшиеся на гору следом, залегли и, не дожидаясь команды, начали стрелять по кустам короткими очередями.

– Отставить! – закричал капитан и, привстав, махнул рукой. – Отставить огонь!

Выстрелы смолкли. Урузбеков подозвал сержанта Салтанова, и они, держа автоматы наготове, двинулись вперед. Не прошли и десяти метров, как наткнулись на Алишера. Впереди лежала собака – осколок гранаты уложил ее наповал. Охотнику повезло меньше. Весь в крови, он боком лежал на земле, прижимая ладони к животу.

Капитан и сержант перевернули раненого на живот, с трудом развели в стороны его руки, задрали кверху брезентовую куртку. В животе, по меньшей мере, два осколка. Кровотечение не слишком сильное, но для того, чтобы спустить Алишера вниз, к подножию горы, потребуется много часов. За это время он истечет кровью, а не погибнет от потери крови, так умрет от перитонита.

Капитан не мог отвлекать людей, чтобы затеять возню с раненым. Кто знает, сколько охотников еще получат свою пулю или осколок; ему что, с каждым носиться как с писаной торбой? Сержант и капитан переглянулись: они подумали об одном и том же. Урузбеков поднялся на ноги, отряхнул штаны, снял с плеча автоматный ремень, передернул затвор и дал короткую очередь поперек груди Алишера. Потом они с сержантом перетащили тело в сторону от тропы, рядом с охотником бросили собаку, спустились вниз, и отряд двинулся дальше.

Глава 23

Голос оперативника капитана Василия Боброва был таким тихим, будто он звонил с того света.

– Не понял, повтори! – прокричал Девяткин в трубку и с тоской посмотрел на пару запотевших бутылок пива на кофейном столике. Выслушав говорившего, коротко бросил: – Сейчас выезжаю. «Скорую» вызвали?

Сунув пистолет в подплечную кобуру, он запер квартиру, спустился вниз по лестнице и сел в машину, ждавшую у подъезда.

Группа оперативников задержала на Белорусском вокзале предпринимателя Стаса Рогова. На него надели наручники в тот момент, когда тот собирался войти в вагон. Через пять минут Рогов сидел в подвале линейного отделения полиции и жаловался на недомогание и боли в сердце. Его никто не слушал, так как составлялись протокол и опись личных вещей, находящихся в чемодане и карманах задержанного.

Наконец старший по группе капитан Бобров взглянул на Рогова и понял, что тому действительно нездоровится. Вызвали фельдшера из медицинского пункта, тот измерил давление и сказал, что у больного аритмия и давление зашкаливает. Капитан сначала вызвал врачей, затем связался с Девяткиным. Скорее всего, что к приезду майора Стаса Рогова уже отвезут в больницу.

Через полчаса Девяткин переступил порог отделения и увидел, что Рогов все еще тут. Значит, «Скорая» не приезжала. Стаса усадили на диван в дежурной комнате. Рогов выпил лекарство и сказал, что теперь ему лучше. Девяткин придвинул ближе стул:

– Давно хотел с вами увидеться, но все не мог выбрать времени, все откладывал.

– Надо было мне раньше в Париж уезжать и не спешить с возвращением… Кстати, на каком основании меня арестовали?

– Всего-навсего задержали, – поправил Девяткин. – Пока вас еще никто не арестовывал. Как вы себя чувствуете?

– Вам это интересно? – усмехнулся Рогов. Боль, сжимавшая сердце, немного отпустила, щеки разрумянились, он мог уже говорить почти без усилий. – Представьте: меня снимают с поезда, заковывают в браслеты и тащат сюда. Да, это не воздух Парижа, ветра Елисейских Полей сюда не долетают. Как, по-вашему, должен чувствовать себя человек на моем месте? Разумеется, превосходно. Восхитительно. Блестяще. Такое замечательное приключение случается не каждый день. Кроме того, меня переполняет чувство гордости. Я собрался уехать, но Родина не хочет выпускать меня из своих горячих объятий. Не желает она, чтобы верный «сын Отечества» променял Москву на Париж…

– Хватит, Рогов. Ваш юмор тут никто не оценит.

– Ладно, вернемся к тому, с чего начали. Я хочу знать: по какому поводу меня задержали? Я бросил бумажку от конфетки мимо урны? Или помочился мимо унитаза?

– Обвинения вам предъявят в установленный законом срок. В письменном виде. В присутствии адвоката. Но так, между нами, скажу пару слов, чтобы вы бессонными ночами не терзались вопросом: за что? Вас обвинят в убийстве компаньона по бизнесу Василия Ивченко. Нам известно, что в той расправе на берегу реки принимали участие Шатун, Тост и лично вы.

– Это вам Тост сообщил? Господи!.. Гражданин Девяткин, вы только вдумайтесь: имя бизнесмена с безупречной репутацией втаптывает в грязь какой-то подонок! Кто такой Жора Тост? Быдло без мозгов, без совести и чести. Он даст показания на кого угодно – на отца, на родную мать, если об этом попросит полиция или кто заплатит. Впрочем… Я очень сомневаюсь, что у Тоста вообще была мать. С таким свидетелем уголовное дело развалится на этапе предварительного следствия, оно не дойдет до суда. Я найму десяток адвокатов, если надо – сотню, и меня вытащат из тюрьмы через неделю. Или раньше. А вам придется испортить гору бумаги, отписываясь от моих жалоб. У вас есть хорошие ботинки?