Николай Леонов - Чужой среди чужих Страница 5

Шаги были, определенно, женские. Возможно, так легко и воздушно мог бы прошагать и мужчина, если бы он, например, танцевал в балете. Но вряд ли такой мужчина жил бы в маленьком городке у холодного моря, поэтому Крячко эту мысль отбросил – ему только еще родственника-танцовщика не хватало.

И в самом деле, из-за забора тут же донесся приятный, но слишком сердитый и озабоченный женский голос, и хозяйка поинтересовалась, кому не сидится дома в столь позднюю пору.

Крячко пора не казалась такой уж поздней, однако делая поправку на отдаленность района и мрачноватость обстановки, а также портящуюся на глазах погоду, он признал правомерность вопроса и попытался тут же успокоить взволнованную хозяйку, призвав на помощь все свое обаяние и добродушие.

– Свои! – объявил он. – Меня Стасом зовут. Стас Крячко. Я ваш дальний родственник. Из Москвы. Извините за сюрприз, но так уж получилось.

После тягучей паузы, которая показалась Крячко бесконечной, женщина, так и не открыв ворот, вынесла вердикт:

– Нема у нас родственников в Москве. Не морочьте голову. Убирайтесь подобру-поздорову, а то я сейчас мужа позову! Ступайте себе, гражданин!

– Мужа! Да мне как раз его и надо! – оживился Крячко. – Санек Державин ваш муж? Вот он-то и есть мой родственник! Вы позовите его, позовите!..

Последовала еще одна долгая пауза, после которой женщина сказала твердым голосом:

– Джек! Чужой! В дом не пускать! – после чего ее легкие шаги стали быстро удаляться в глубь двора.

Пес, имя которого было теперь известно, помалкивал, но Крячко буквально чувствовал сквозь забор его обжигающее дыхание. Наверняка зверюга была не слабее собаки Баскервилей. Связываться с ней Крячко абсолютно не хотелось, но ему вдруг стало ужасно любопытно, по какой причине его неизвестный родственник блюдет столь серьезные меры предосторожности. Что-то тут было не так, и Крячко захотелось немедленно во всем разобраться.

– Понятно, что граница рядом, – пробормотал он про себя. – Бдительность должна быть на высоте и все такое… Но отказываться от родных – это уж чересчур, по-моему…

До его слуха донеслось странное позвякивание из глубины двора. Крячко показалось, что с другой стороны открылась калитка. Его словно кипятком ошпарило.

«Кажется, эта дамочка куда-то срочно намылилась! – мелькнуло у него в голове. – Рванула через черный ход! Вот так номер! Похоже, я ее не на шутку напугал. Но почему? В чем дело? Что тут такое вообще происходит? Что за тайны мадридского двора на берегу Балтии?»

Он понял, что не может спокойно и тупо стоять возле запертых ворот, ожидая неизвестно чего. Ноги сами понесли его в ту сторону, куда, судя по всему, отправилась женщина.

Он обогнул кругом довольно длинный забор и, выглянув из-за угла, заметил, как от поселка в сторону моря устремилась невысокая хрупкая фигурка. Женщина явно спешила предупредить кого-то о визите незваного гостя. При этом самому гостю было недвусмысленно предложено убираться подальше. Такое поведение интриговало. Полковник Крячко нисколько не казался себе сейчас неделикатным. Его специальностью и смыслом жизни было разгадывать загадки. Тем более интересна была ему загадка, касавшаяся его напрямую.

Однако он сделал ошибку. Посчитав, что успеет нагнать женщину, Крячко решил сначала найти потайную калитку, через которую она вышла. Калитку он, разумеется, обнаружил, но это ничего ему не дало – та была надежно заперта на хитрый замок, и к тому же за ней отчетливо различалось свирепое сопение все того же пса, а может быть, и другого. Выяснять их количество Крячко не планировал.

Тогда он перестал кружить вокруг забора и побежал вслед за женщиной. И тут же понял, что опоздал. Вокруг был лишь песок, редкие сосны и отдельные валуны, разбросанные в живописном беспорядке по местности. Где-то совсем рядом дышало море. В отдалении теплились огни городка, но здесь, на побережье, было почти темно, и очень скоро Крячко понял, что ориентироваться ему становится все труднее.

Женщины он нигде не видел. Разумеется, и речи не шло о том, чтобы различить ее следы на песке. Бродить вокруг сосен было еще бессмысленней, чем вокруг чужого забора. Крячко в растерянности остановился и некоторое время стоял неподвижно, прислушиваясь к шуму ветра и волн, набегающих на песок.

Пора было возвращаться. Крячко с недоумением повертел в руках сверток с подарочной бутылкой виски, вздохнул и пошел обратно к темнеющему на фоне городских огней поселку. «Прав был Лева! – подумал он. – Зря я все это затеял. Даже ведь вот толком не знаю, кто кому кем приходится, а туда же – поперся в гости… Картина Репина – не ждали. Опять же пословица – незваный гость хуже татарина. У них тут свои дела, и ни в каких гостях они не нуждаются. Какая-то коммуна самогонщиков, что ли?»

Крячко уже дошел до самого дома своего негостеприимного родственника и снова поднял переполох среди окрестных собак. Станислав неодобрительно покосился на глухой забор, мимо которого шел, и беззвучно рассмеялся. Он представил себе, какие комментарии выдаст по этому поводу Гуров. «Такой теплой встречи ни на одном высшем уровне не было! – смущенно посмеиваясь, думал Крячко. – Но уж и поговорить будет о чем. Чистый анекдот!»

Он миновал неприветливое поселение и по дороге зашагал к жилым кварталам городка. Никакого желания вернуться у него не было. Мыслями Крячко был уже с Гуровым. «Надеюсь, ему повезло больше, чем мне, – думал он. – Впрочем, если бы результаты были, он наверняка позвонил бы – намекнул хотя бы».

Дорога круто сворачивала вправо, удаляясь от морского берега. До окраинных домов было уже рукой подать, как вдруг из темноты на Крячко выскочили несколько человек.

Численность их он мог определить только примерно. Трое или четверо напали справа. Примерно столько же выскочили из-за спины. Действовали они молча и решительно. Крячко не успел опомниться, как ему поставили подножку и опрокинули на песок. Драгоценный сверток вылетел у него из рук, шмякнулся о придорожный валун и разбился вдребезги. На короткий миг в ночном воздухе возник аппетитный обжигающий аромат виски. Возможно, это обстоятельство и спасло полковника Крячко. Характерный аромат был отлично знаком напавшим на него мужикам, и они сразу же поняли, каких дел натворили. Конечно, как гласит пословица, лес рубят – щепки летят, но погибшая бутылка для русского мужика – это символ большого несчастья. На какой-то миг нападавшие оторопели и словно застыли, переживая случившееся.

Крячко уже давно было не до бутылки, и шансом своим он воспользовался в полной мере. Секундное замешательство позволило ему выполнить массу вещей. Оттолкнувшись спиной от земли, он рывком поднялся и тут же нанес удар ногой в пах мужику, который стоял к нему ближе всех. Затем Крячко схватил за грудки второго и, рванув на себя, отпустил в свободный полет, после которого тот приземлился, врезавшись физиономией в камень. Кажется, камень был тот же самый, и с физиономией произошло примерно то же, что и с бутылкой. Запаха, правда, при этом не появилось, но хрип, который издал ударившийся, звучал жутковато.

Однако удовлетворения от него Крячко получить не успел. На него снова накинулись, причем с удвоенной силой. Удары обрушились на него со всех сторон. Станислав принялся отбиваться со звериной решимостью, но понял, что дело его плохо.

Его били не только кулаками и ногами, но и короткими стальными прутьями. Ими были вооружены двое из нападавших. От первого контакта с железякой у Крячко просто перехватило дыхание, но от второго у него будто вспыхнул огнем весь позвоночник. Он потерял возможность двигаться и уклоняться от ударов и только едва шевелил конечностями, как издыхающее раздавленное насекомое. В голове у Крячко помутилось, и он забыл, что такое страх. Ему сделалось все равно. Новых ударов он уже не чувствовал. Просто его сознание вдруг отделилось от него и, точно вспугнутая птица, унеслось в темную ночь – туда, где шумел ветер над волнующимся морем.

Очнулся полковник Крячко от пронизывающего холода. Его окружала полная тьма, и у него на секунду появилось ощущение, будто он лежит на дне Ледовитого океана. Но, собрав воедино разбегающиеся мысли, он понял, что лежит всего лишь на голой земле, твердой и, может быть, даже покрытой слоем асфальта. Во всяком случае, прибрежного пейзажа вокруг не замечалось. И было странно тихо – ни шелеста сосен, ни ветра – словно Крячко переместили в некое замкнутое пространство.

Он попытался подняться, и после некоторых мучений ему это удалось. Страшно ломило все тело. Каждое движение причиняло такую боль, что Крячко едва удерживался от того, чтобы не вскрикнуть. Особенно плохо было с позвоночником. Приложили его крепко. Однако ноги все-таки худо-бедно шевелились, и Крячко немного воспрянул духом – по крайней мере, можно было надеяться, что спинной мозг пока цел.

Ощупав себя со всех сторон, Станислав пришел к выводу, что хотя досталось ему хорошо, но, тем не менее, катастрофических повреждений ему удалось избежать. Не было ни серьезных переломов, ни тяжелой черепно-мозговой травмы. Он мог даже передвигаться и шевелить руками – правда, с некоторой натугой и стонами, но все же мог.