Фридрих Незнанский - Борт С-747 приходит по расписанию Страница 5

– Ну и ладушки, а то мне сейчас разговаривать тоже не с руки. На дорогах страны творится черт-те что и сбоку бантик. Не я врежусь, так в меня врежутся.

– Все, отключаемся.

В ожидании звонка от Збышека Вершинин остановился возле палатки «Крошка-картошка». Взяв рыбу с пюре и бутылку кока-колы, жадно набросился на еду – ведь с утра, считай, ничего не лопал. К Надьке же из принципа не зашел. Здорово она его разозлила с этим «Ауди».

Пендраковский позвонил ровно через десять минут.

Расположенный на лесистых холмах старинный польский городок Зелена Гура не случайно считается отличной приманкой для туристов. Очаровательное местечко словно пришло сюда из сказок братьев Гримм. В недавние времена это название было у всех на слуху, поскольку здесь проходили фестивали эстрадной песни, сейчас проводятся фольклорные фестивали.

Однако Зелена Гура это не только фестивали, площадь Старого рынка или кафедральный собор Святой Ядвиги. И работают зеленогурцы не только экскурсоводами или продавцами сувениров. Разумеется, здесь имеются промышленные предприятия, правда, небольшие, а также всевозможные ремонтные мастерские. Одна из них – по ремонту автомобилей – находилась на севере города, на выезде в сторону Мандзыжеча и принадлежала братьям Пендраковским. После первого разговора с Вершининым Збигнев прошел вглубь мастерской и, открыв дверь, вошел в узкую длинную комнатку без окон, щедро нашпигованную лампами дневного света. Там сидел, вперив глаза в экран компьютера, его младший брат Генрик – светловолосый крепыш со шкиперской бородкой.

– Я сейчас звонил в Москву, Борису, – сообщил старший брат. – Он спрашивал, какие машины ему заказывать?

– Скажем, когда выясним.

– Ты до сих пор не нашел ничего подходящего?

– Кое-что нашел, но мало.

– Так ищи еще!

– А чем я, по-твоему, занимаюсь?! – огрызнулся младший Пендраковский и кивнул на экран монитора, где сейчас висела таблица с названиями машин, указанием их цвета и номерами агрегатов.

– Этим можно заниматься без конца. Дай то, что уже удалось обнаружить.

– Ну, мало же еще.

– Ничего страшного. В случае чего позвоним, добавим.

– Как знаешь, – пожал плечами Генрик. – Можно подумать, мне жалко.

Он вырвал из блокнота листок, на котором были записаны данные нескольких машин, и протянул его Збигневу:

– Держи. Пока удалось найти только это.

– И то хлеб.

Збигнев вышел, чтобы позвонить Вершинину. В помещении соединение было плохое. По пути он посмотрел, как механики производили последние манипуляции с серебристым «Мерседесом»: один заваривал в полиэтилен кресло, другой протирал фланелевой тряпочкой металлическую эмблему, третий положил под щиток от солнца файл с документами.

Збигнев набрал вершининский номер:

– Борис, это опять я. Ты можешь записать пять машин?

– Само собой.

Пендраковский продиктовал полученные от брата данные. Борис все записал.

– Спасибо, Збышек. Я позвоню, когда что-нибудь прояснится.

– Сейчас у нас такое положение, что хотелось бы получить пусть даже небольшой аванс, – сказал Збигнев.

– Старина, ты же в курсах, что денежками распоряжается сам Хозяин. Поэтому ничего тебе обещать не могу.

– Ну, ты хотя бы передай ему нашу просьбу.

– Если хочешь, я пошлю ему эсэмэску.

– Пожалуйста, не забудь.

– Насчет этого можешь быть спокоен. Сразу и пошлю. Как только поговорим, пошлю. Считай, через пять минут она у него.

…Обещанную эсэмэску Вершинин послал через три дня.

Глава 4 Ночная работа

Багрянцев не предупредил Андрея о том, что жена с сынишкой находятся на даче. Не зная этого, Корешков, как обычно, купил Тамаре букет, а Витюшке фруктов, на большее не хватило не столько фантазии, сколько времени. Накупил – и вдруг такой афронт, летний сезон едва начался, а их уже и след простыл.

– Ничего страшного, – успокоил друга Сергей Константинович. – Фрукты можем сами съесть, цветы отвезу на дачу.

– Когда туда едешь?

– Или завтра вечером, или в субботу утром.

– До того времени не завянут. Тогда уже и фрукты заодно захвати, – попросил Корешков.

– Будет сделано, – согласился Сергей. – Тем более что еды у нас с тобой – навалом. Томка так забила холодильник, будто здесь свадьба ожидается. Правда, так изысканно, как ты, я готовить не умею. Поэтому тебе и карты в руки. А я буду у тебя на подхвате – подай, принеси…

Вскоре Андрей уже вовсю шаманил на кухне. Отбил мясо и жарил его на большой сковородке, одновременно на другой конфорке жарился картофель фри. Хозяин, следуя указаниям гостя, выложил на разделочный столик перец, первые в этом сезоне грунтовые помидоры «бычье сердце», крупные жемчужно-белые луковицы, зелень, а также приправы, расфасованные, словно наркотики, в маленькие полиэтиленовые узелочки, – так их упаковывают рыночные торговцы.

– Какая еще нужна от меня помощь? – поинтересовался Багрянцев.

– Спасибо, никакой. Ты уже сделал все, что мог.

– Тогда, с твоего позволения, я взвалю на свои плечи самую трудную задачу по приготовлению пиршества.

С этими словами он достал из шкафчика две стопки, извлек из холодильника бутылку водки. Вскоре Корешков разложил по блюдам еду, Сергей разлил водку и поднял стопку:

– За тебя, Андрей! За все твои многочисленные таланты, включая и кулинарный, и талант страхового агента.

– Что ты каждый раз сыплешь мне соль на раны, – поморщился Корешков. – Чего теперь жалеть о прошлом?!

– Как же не жалеть? Если бы ты не ушел из разведки, сейчас не тужил бы за этим кухонным столом, а сидел бы нелегалом где-нибудь в Нью-Йорке.

– Предпочитаю находиться здесь, – кормят лучше. И вообще, давай не будем устраивать вечер воспоминаний ветеранов спецслужб. Бывай здоров!

Они чокнулись, выпили и принялись за еду. Багрянцев превозносил до небес приготовленное мясо, однако после второй рюмки вновь вернулся на проторенную колею:

– Да, так вот я говорю, был бы ты сейчас нелегалом где-нибудь в Штатах или во Франции…

– Ты же не ушел из разведки, а сидишь за тем же кухонным столом. В чем же разница?

– Ну, я… – Багрянцев вздохнул и после паузы с жаром заговорил: – Понимаешь, у меня нет таких выдающихся способностей, как у тебя. Даже, скажем, к языкам. Ты же полиглот из полиглотов, все языки тебе даются, вплоть до греческого или арабского. У меня же только английский. Вдобавок я не очень карьерный человек…

– А я, по-твоему, карьерный? – перебил его Андрей.

– Ты – да. Только не вздумай обижаться, это – в хорошем смысле слова. Человек должен стремиться достичь вершин в своем деле, тут ничего зазорного нет. Ты был честолюбивый, как сейчас говорят, амбициозный. Это положительные качества. У тебя были амбиции, и вдруг ты все поломал. Раньше охотился на акул, теперь гоняешься за мелкой рыбешкой.

– Раз такая работа существует, значит, она нужна. На фирме меня ценят, дорожат мной. Оплачивают мои машину, мобильник, счета дорогих отелей…

– Часто в отелях живешь?

– Честно говоря, я даже в Москве иной раз в гостиницах живу.

– Что так? – удивился Багрянцев.

– Не люблю долго торчать на одном месте. Хочется разнообразия. Когда мне надоедает одна нора, перебираюсь в другую…

– Потом возвращаешься в прежнюю, – понятливо подхватил Сергей. – Не позволяешь быту повиснуть у тебя на крыльях? Бытовуха не для ангелов? – Это он вспомнил псевдоним разведчика Корешкова – Ангел.

– Завидуешь?

– Да как тебе сказать? – пожал плечами Багрянцев. – Всякое явление имеет свои плохие и свои хорошие стороны. – Он улыбнулся: – Кроме одного: приготовленная тобой пища хороша со всех сторон. Божественный вкус!

– Хорошая школа.

– Чья?

– Выучка Мануэля Торреса эль Либрихано. Ты же помнишь, что в Танжере я работал под повара в его ресторанчике на берегу океана.

Андрей на минуту прикрыл глаза и увидел себя, тридцатилетнего, загорелого, с волосами до плеч, в белых парусиновых штанах и белой рубахе с закатанными рукавами. Работал поваром в одном из лучших ресторанов алжирской столицы. И была там красавица мулатка, совершенно угоревшая от любви к нему. Порой они не могли сдержать своих чувств, ласкались у всех на глазах. А расстались, когда на его след напала тайная полиция и ему срочно пришлось бежать без оглядки. Где-то она сейчас, Мануэла? Может, там и ребенок есть…

Голос Багрянцева вернул его к действительности:

– Слушай, почему ты прицепился к этому «Рендж-роверу»?

– Не понравилось мне поведение его хозяйки, странно она вела себя.

– Да, это иногда настораживает.

– Я был почти уверен, что машина в угоне.

– Взял и проверил бы. Чего мучаться?

– Проверил и по нашей базе, и по интерполовской.

– Так быстро? Ну и что выяснилось?