Фаталист: Вялотекущий Апокалипсис - Тимофей Форсайт-Шустов Страница 5

же другой, совершенно другой. Не находите? – Тогда Пётр принялся доставать один за другим патроны из магазина револьвера. И когда он достал все, сказал: – Ну вот теперь смотрите, полностью рабочая машина для убийств, прямо как с завода, вставлю магазин, вот так… Вот, готово. И что? Понимаете, даже внешне ничего не поменялось. Мы разобрали и собрали, вынули даже детали, но убойная мощь оружия не изменилась. Я это все клоню лишь к одной вещи, думаю вы понимаете к какой.

– Кхм. Пётр Александрович, это все занимательно.

– Нет, пусть продолжает.

– Ну собственно продолжать то мне и нечего, вам спасибо, надеюсь вы разобрались кто виноват. Че-ло-век. Да.

– Пётр Александрович. – Странно выразительным тоном проговорила Александра. Вам же не нужно показывать, что мы вас пригласили не за тем, чтобы вы показывали как делать работу полиции. Так ведь?

Все молчали.

– Вот ещё, знаете. Я забыл упомянуть. – И тут он достал бумажку о встрече на завтра в парке, скомкал, скрутил из неё гильзу, достал магазин и вставил. Отодвинул верхнюю крышку и патрон вылетел, но он его поймал, достал портсигар новый и острым концом вытащил пулю, загнал вместо пули бумажный шарик и снова зарядил. – Я забыл упомянуть, господа, что можно и использовать не только грубое оружие, можно и сделать всё эффектно, – Тут прозвучал выстрел в потолок и все разбежались. – и игра пойдет по вашим, узаконенным правилам, вы войдёте туда, куда бы вас не пустили с грубым оружием, ровно как и не пустили бы без эффекта. – Пётр положил пистолет на стол, поставил на глушитель и встал.

VI

– Пётр А-александрович. Вы с ума сошли?!! – Воскликнула Александра.

– Я? Хаха, нет, как же. Я вот знаете, подумал. Может мне вас больше не тревожить? Больно вам от моего присутствия странно до необычайности. Я вот, знаете, до последнего верил, что вы меня остановите, да вы ведь мне даже оружие дали… Вы в самом деле чем думали? Ха-ха.

– Во-о-он!!! – Вскричала Александра и Пётр встал, поклонился и взглянул на часы. На часах показывало уже 8 вечера, а секундная стрелка застыла на 15 секундах. Пётр, заметив это, подумал, что прошло больше времени и ринулся на выход.

Пётр тогда выходя из полицейского участка увидел, что какие то жулики сидят и выковыривают железный люк канализации. Пётр решил даже не мешать им и закурил. Взглянул на портсигар со странным драконом на горе у подножия которой лежат мертвые солдаты в касках с перьями. Закурил красную сигарету и стал щёлкать портсигаром, сидя на соседнем с полицейским участком крылечке. А жулики в это время наконец выковыряли люк и стали о чем то спорить. До него только доносились слова: "наконец", "финал" "уйти без всего" и "закрыть это дело". Тогда один из них силой оттолкнул второго и быстрым движением щёлкнул и у него выскочил нож. Пётр вскочил и быстрыми шагами пошел к ним. Они увидели его и тот у которого был нож крикнул: ”Полиция! Эй, полиция!”. Пётр оглянулся и в это время в самом деле вышли те самые офицеры, видимо сдали смену. Тогда он снова повернулся и увидел, что бандит выскребает что-то на люке, а когда закончил, то надписью вниз опустил его на место. Пётр остановился и вообще ничего не понял.

Тогда жулики убежали, а полицейские размеренно пошли к Петру.

– Что тут происходит?

– Они тут, да черт их знает.

Тогда они все вместе подошли к люку.

– Ну что, что они тут делали? Ничего нет.

– Да… С обратной стороны.

Они все принялись доставать люк, а как достали так обомлели. Люк был разукрашен, что явно было давно, раньше жуликов, но всё же недавно, так как краска была свежая, яркая. Люк был раскрашен в черно-серо-белые цвета, большая шестиконечная звезда, которая крутится против часовой стрелки, а на каждом из лучей звезды разные цвета радуги и все из набора из 3-х: фиолетовый, красный и синий. Но белым мелом было начерчено ещё и следующее на первом, самом верхнем конце звёзды: 11.10, 13.10 птнц, 14.10, 16.10 пнд. И нарисована птичка-галочка, которая летит на север (указание "С" компаса).

– Е-мае… – воскликнул один из полицейских.

– Кто скажет что это?! Нет, я могу трактовать как вандализм. Но дело в том, что тут "птенец" на пятницу 13-е.

– Пятница.

– Или пятница, чего поделать.

– Так, а что значит звезда? – И все замолчали.

– Против часовой крутится, – Начал Пётр, – значит возвращает все вспять, видите стрелки назад? А ещё. Это не звезда, это сюрикен. Видите дырку в середине? Сюрикен так не кидают, чтобы он так крутился. Им вспарывают что-то. А птица- север, значит уже пришло время, птица возвращается с потеплением на север.

– Мда… Но ведь они нарисовали эту птицу и даты только что мелом.

– Хотят предупредить. Для того и позвали полицию.

– Эй. Эй, ты чего? Откуда ты все это знаешь? Ты с ними?

– Это очевидно. Просто я может знаю немного больше, чем то о чем мыслю.

Тут у Петра заболела голова. Он отошёл и попытался попробовать закурить, но у него тряслись руки. Он понял, что хочет побыть один и подумать. Он даже не попрощавшись пошел домой.

VII

Пётр дома, сел в кресло и открыл свою любимую книгу. Десятый час и он рассматривает лишь обложку.

– Когда я был один в детстве, меня часто посещали кошмары о том, что ко мне пришли люди и забрали у меня все. Полная беспомощность. Это конец. Но больший ли конец, когда ты можешь что-то контролировать, просто зашоренный взгляд, но ты можешь воздействовать на окружение как тебе вздумается. Это уже не конец. Но черт возьми, конец не в том, что ты можешь или не можешь поменять все вокруг тебя, конец это глубинное чувство, которое даже без мыслей уничтожает твою целостность. А люди вокруг тебя, они тоже чувствуют это приближение и можешь не можешь ты сказать им что сделать, но ты лишь откинешь на задворки это глубинное чувство, которое заключается в осознании того, что весь этот кошмар подбирается. О боже…

Пётр не мог даже двигаться. Он решил позвонить кому угодно, лишь бы почувствовать, что он тут, в этой комнате.

– Алло… Мама?

– Что такое? Ты опять?

– Знаешь, я подумал. – И тут Пётр подошёл к стеклянным ящикам и достал трубку. – Можно я буду каждый день с тобой общаться? – Пётр все оставшиеся шесть сигарет вытряс в трубку. – У меня так много есть тебе сказать.

– Так нельзя, ты же знаешь. Тебе может стать плохо.

– Нет, послушай, – И он закурил все оставшиеся сигареты. – Если я разрешу дело всей моей жизни, то получается мне больше нельзя будет заниматься подобным? Это меня убьет. Ведь если так подумать, то мои 36 лет ничего мне не дали. Всё это