Фридрих Незнанский - Имя заказчика неизвестно Страница 50

— А мне не нравится, — сказал Денис голосом московского уркагана. Неужели это она оплатила ему дорогу сюда из-за рукописи Юкшина. У Дениса в потаенном ящичке мозга что-то скрипнуло, но не открылось. Между прочим, из-за всех этих зеркал Денис не сразу понял, что она действительно напротив него — только руку протяни. Тут с непривычки даже голова немного кружилась.

— Ну зачем же вы так сразу, — возразила Покровская. — Вот останьтесь тут со мной еще на месячишко-другой, и сами все отлично увидите.

— Ну, конечно…

Они, не сговариваясь, поднялись и пошли наверх. Покровская жила на втором этаже. В ее апартаментах было сумрачно, и свет включать Ванда не стала.

— Конечно, — повторил Денис, — я представляю себе, как так называемой зимой (все те же плюс двадцать три, верно?) солидные дядечки в смокингах танцуют фокстроты с дамами, отягощенными бриллиантами, ливрейные шоферы возят парочки на «роллс-ройсах», а все комнаты для карточных игр заняты. Очень весело.

— Зима пролетит быстро, — засмеялась Покровская, — в моих-то апартаментах…

— Н-да? — Денису не пришлось делать вид, что он колеблется, потому что эта обворожительной красоты женщина безусловно обладала неким гипнотическим талантом. Разумеется, для тех, кто не был в курсе ее биографии. А потайной ящичек Дениса уже вовсю сигнализировал ему об этих самых подробностях.

— Но как же господин Клеонский? — Денис выразил легкое удивление. — Разве он не захочет к нам присоединиться? Будет очень досадно. Мы с ним подружились.

Покровская чуть поморщилась, но быстро овладела собой.

— Не волнуйтесь, он раньше лета сюда носа не кажет. А к весне пейзаж разительно меняется: пенсионеры вдруг куда-то улетучиваются, апартаменты занимают бизнесмены среднего возраста и их уставшие от липосакций и подтяжек жены и подруги. Дамы истязают себя, бизнесмены обсуждают подружек и котировки акций за партией в гольф, океан бороздят… ну те, кому надо бороздить. А уж летом… Оставайтесь, Денис! И кстати, отдайте мне, наконец, рукопись, не будьте жмотом.

Денис почувствовал, как в живот ему уперлось что-то маленькое и холодное.

Дамский «браунинг», поспорил он сам с собой на десять долларов.

— Что вы там бормочете? — разозлилась Покровская.

— Да вот, поспорил сам с собой на десять долларов, что у вас там дамский «браунинг» с перламутровой ручкой.

— На этот дешевый трюк я не куплюсь. Я жду!

По ее гримасе и едва заметному дерганью руки Денис понял, что не угадал.

— Жаль, — сказал Денис, — согласитесь, попытка-то была неплохой… Ну ладно. Рукопись в портфеле. Портфель в моем номере. Номер — на третьем этаже. Впрочем, это вы и так знаете. Пойдемте, — предложил Денис.

— Ну уж нет, не на ту напали. Я вас тут запру. А вы мне дадите ключи от своего номера. Я сама все проверю, если обмана не будет, через четверть часа вернусь, освобожу вас и отдам деньги. Девяносто тысяч долларов. — Покровская действовала оперативно. Привязала Дениса скотчем к неподъемному креслу, а руки свела за спинкой и заключила в наручники. Отступила, полюбовалась работой. Хотела было залепить и рот, но передумала. — Кричать, пожалуй, вы не станете. Мы же пока что партнеры, верно?

— А почему девяносто тысяч, а не, скажем, сто? — И только теперь Денис увидел на столе несколько фотографий, распечатанных на принтере, на которых он сам вчера расписывался на полученной в «Глории» бандероли.

— Так больше похоже на правду, верно? — Она вызывающе подмигнула.

— Но где гарантия, что вы меня не обманете и не удерете, да еще застрелив в придачу?

Покровская вдруг крепко поцеловала его в губы. Денис не успел даже сообразить, что произошло, а поцелуй все длился. Через какие-то секунды он понял, что в этом плаванье губ и борьбе языков неминуемо проигрывает… причем к собственному удовольствию.

Наконец «истязание» закончилось.

— Никакой гарантии не будет, — объяснила Покровская. — Ведь нет же гарантии, что вы не сняли с рукописи копию.

Денис перевел дух и сказал:

— Согласен.

Она сбросила туфли на высоком цокающем каблуке и ушла.

— Жизнь дается один раз, и прожить ее надо на Мадейре, — пробормотал Денис. — Он чувствовал себя лишним на этом празднике жизни. Вернее, незваным гостем. Практически татарином. Видел бы его сейчас кто-нибудь из сотрудников «Глории» — позора было бы… А впрочем, сотрудника «Глории» тут как раз и не хватало.

«…Момент расплаты наступил.

— Тебе, Виктория, не доведется понять меня потому, что дальше своего носа ты не видишь. Из полученных уроков надо извлекать пользу. — Я спокойно полез в карман и достал пять блестящих патронов от револьвера «смит-вессон». Ее затрясло как в лихорадке. Я был джентльменом и решил успокоить расстроенную даму другим пистолетом, который достал из-за пояса. Панкин тревожным взглядом следил за нами.

— А вот с этой штукой, дорогуша, все в порядке. Она стреляет бесперебойно. Мне не составит труда сделать в твоей прелестной головке дырку величиной с орех.

Она ошарашенно смотрела на черную граненую сталь огромного «магнума» сорок пятого калибра.

— Что такое? Вы ожидали увидеть в моих руках другое оружие? Ах да! Жаль, я просто забыл случайно тот пистолет Макарова с отсыревшими патронами дома. Из него и по воробьям не постреляешь. Этот импортный — хорошая штука, с ним даже Грязный Гарри работал в Лос-Анджелесе. Но, впрочем, я отвлекся несколько от темы. Сегодня тут многое говорили, но убедить меня, к сожалению, не получилось. Теперь моя очередь рассказать кое-что. Сядьте, расслабьтесь и слушайте. Не советую делать резких движений. Соблазн всадить вам по пуле очень велик, я не железный, так что сдерживаю себя с трудом.

Мои аргументы несколько убедили этих подонков. Они испуганно следили за каждым моим движением.

— Запутанная картина преступления долго терзала меня. Я оказался в очень трудном положении, прежде чем понял, что происходит. Вы тщательно направляли мои поиски в нужное русло, но хорошо, что я вовремя спохватился. Каждый из вас допустил множество ошибок, и это не ушло из моего поля зрения. Хотя вся эта чертовщина сведет с ума любого.

Начало твоего, Дима Панкин, рассказа вполне правдоподобно, хотя ты приписал себе чужие заслуги и талант компьютерного гения. Из Пегас-банка только благодаря Виктории Штрассер тебя не вышвырнули на улицу. Но не буду забегать вперед. Ты действительно служил в Афгане, но отсиделся за спинами других, будучи всего лишь санитаром в полковой санчасти. Твой женоподобный характер не позволял тебе марать руки. Барышева и Семена Заикина ты мог и не знать, они слыли в части первыми героями и к тому же вызывали в твоей поганой душонке злую зависть. Еще бы, Барышев ведь походил на тебя внешне. Вас даже путали сослуживцы, кто не очень близко знал твою низкую натуру. Однако в жизни Евгений Барышев оказался не таким везучим, как ты. В феврале тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года ребята действительно попали в гнилую ситуацию. Вашу часть атаковали огромные силы генерала Хикматьера. Об этом мне рассказал еще один ваш боевой товарищ Гена Соколов, живущий сейчас в Москве. Помнишь такого, а, Панкин?

Как видишь, время я зря не терял. То, что там тогда творилось, было сущим адом. Духи обложили долину и обстреливали часть из минометов. Ты, Дима, в такой ситуации, наверное, здорово наложил в штаны. Взорвавшейся рядом миной Евгения смертельно ранило. Перед смертью он рассказал о своей истории боевому товарищу Семену Заикину и заставил его поклясться совершить месть. Откуда ему было знать о планах этого человека? Став обладателем тайны, Семен долго не мог прийти в себя. Всю жизнь этот парень влачил жалкое существование, а теперь имел в руках ключ от сейфа с большими деньгами. Будучи совсем неглупым, он составил потрясающий план действий и решил втянуть тебя в это дело. В Семене постоянно боролись два человека. Он поклялся отомстить за товарища, но желание прикарманить деньги все же не давало покоя. Твое случайное природное сходство с Женей помогло Семену совершить свое дело и убить двух зайцев сразу.

Лицо Панкина перекосилось от страха и злобы. Он задрожал и заикающимся голосом попробовал возразить:

— Врешь! Я не был трусом. У меня есть боевой орден и ранение.

— Заткнись, мразь, когда говорят старшие по званию! Семен, будучи сержантом, помог тебе с наградой. А контузию ты получил, скрываясь от артобстрела. Заикин солгал тогда, что ты выносил с поля боя раненого командира. Это была неправда. Многие в части знали твою «храбрость» и считали тебя тыловой крысой. Семен помог тебе получить инвалидность и орден, а сам, зная всю правду, крепко подцепил тебя на крючок. Он хороший психолог, поэтому знал, как подойти к такой мрази. После демобилизации он нашел тебя в госпитале и припер к стенке. Боясь разоблачения, ты согласился на все.