Александра Маринина - Украденный сон Страница 6

Напряженно глядя под ноги, чтобы не провалиться в лужу по щиколотку, Настя Каменская медленно брела от автобусной остановки к своему дому.

Она ужасно уставала в последние дни, ибо ей, привыкшей к кабинетному сидению, пришлось заниматься обычной работой сотрудника уголовного розыска: ездить по всей Москве, разыскивая нужные адреса и нужных людей, разговаривать с ними, и не просто разговаривать, а зачастую и уговаривать, не просто спрашивать, а упрашивать, чтобы ответили. Что поделать, мало кому нравится беседовать с милицией.

Результат же Настиных усилий был плачевным: Еремина как сквозь землю провалилась после 22 октября. Ее не видел никто из тех, с кем она имела обыкновение проводить время как в дружеской беседе, так и в попойках.

Круг этих людей был не особенно велик, но, кроме такого постоянного «ядра» давних знакомых, была и довольно обширная группа тех, кто участвовал в алкогольных мероприятиях нерегулярно, от случая к случаю. Все они были разысканы и опрошены, и все, как один, уверенно говорили, что после 22 октября Вику Еремину они не видели и по телефону с ней не разговаривали.

Со многими из них общаться было весьма непросто: вместо того, чтобы рассказывать о своей трагически погибшей знакомой, они пытались доказать, что употребление спиртного – их личное дело и не является поводом для вмешательства милиции.

Однако из всех этих бесед Настя вынесла важную информацию: чем пьянее делалась Вика, тем сильнее становилась у нее потребность кому-нибудь позвонить. Во время пьянок, длившихся иногда два-три дня, она чуть ли не каждые два часа звонила Борису Карташову, чтобы заплетающимся языком сообщить ему, что с ней все в порядке, что все мужики – дураки и сволочи и не имеют права указывать ей, как жить и сколько и с кем пить. Помимо Бориса, она звонила и своей подруге Леле, той самой, с которой вместе росла в детдоме. Более того, она ухитрялась даже несколько раз позвонить на работу, чтобы заверить, что завтра она непременно появится. Поскольку и начальник Ереминой, и подруга Леля, и Борис Карташов уверяли, что в период безвестного отсутствия Вика им не звонила, можно было сделать вывод, что, по крайней мере, в запое девушка в это время не была. С известной оговоркой: если все трое говорят правду. Если же все они, такие разные, живущие в разных местах и имеющие мало общего, дружно лгут, значит, тому есть веская причина. И Настя пыталась понять, что же ей делать в первую очередь: искать эту таинственную причину, если она, конечно, есть, или все-таки пытаться обнаружить следы Ереминой.

Вместе с Настей по делу об убийстве работал Андрей Чернышев из областного управления внутренних дел. Андрей был симпатичным малым, толковым, расторопным, а главное – имел собственную машину, благодаря чему успевал сделать за день раза в три больше, чем сама Настя. Он обожал собак, а со своей овчаркой носился не то что как с писаной торбой, а как с ребенком-вундеркиндом, постоянно опасаясь, что не правильное питание и уход могут повлиять на ее умственные способности. Надо, однако, отдать ему должное: овчарка со странной кличкой Кирилл была идеально выдрессирована, беспрекословно выполняла все команды и понимала своего хозяина не только с полуслова, а с полувзгляда и с полувздоха, чем Андрей ужасно гордился. И Настя знала, что достоинства Кирилла вовсе не преувеличивались. Полтора года назад, во время задержания наемного убийцы Галла, именно эта собака, повинуясь незаметным командам хозяина, обеспечила ей, Насте, возможность, не вызывая подозрений преступника, отойти от опасного места и не мешать тем, кто ожидал его в засаде. Кирилл делал вид, что собирается вцепиться ей в горло, а Настя, в свою очередь, делала вид, что очень этого боится, но в итоге, набив на голове шишку, разбив коленку и сломав каблук, ей удалось благополучно убраться с линии огня.

Внешне Настя и Андрей Чернышев были похожи, как брат и сестра: оба высокие, худощавые, светловолосые, с тонкими чертами лица и серыми глазами. Но если Андрей был красивым, то о Насте вряд ли кто-нибудь мог это сказать. Она не была ни красавицей, ни уродиной, она просто была никакой, незаметной, неброской, с незапоминающимся лицом и блеклыми глазами.

Она от этого не страдала, так как знала, что при помощи умело наложенного макияжа и элегантной одежды может стать совершенно неотразимой, и иногда даже пользовалась этим. В остальное же время Настя была невзрачной серой мышкой, не испытывая ни малейшей потребности нравиться и вызывать восхищение. Это было ей неинтересно.

Конечно, вдвоем с Чернышевым они успевали делать много, но вот толку от этого было, прямо скажем… Дело замерло на мертвой точке. Сотрудники отдела по борьбе с экономическими преступлениями никаких данных о махинациях на фирме, где работала убитая, не имели, а когда Настя выразила сомнение в том, что в наше время есть коммерческие предприятия, работающие абсолютно чисто, ей ответили:

– Грязи кругом полно, и у них наверняка тоже. Но не по части денег, мы проверяли.

Оказывается, Гордеев уже успел обратиться к ним по этому поводу. И все-таки Настя решила сама побывать на фирме.

Генеральный директор, вопреки ожиданиям, от беседы не уклонялся, принял Каменскую, как говорится, по первому требованию и выразил готовность еще раз ответить на все вопросы.

– Почему вы так терпимо относились к пьющей и недисциплинированной секретарше? – спросила его Настя.

– Я уже говорил об этом вашему сотруднику, – пожал плечами гендиректор. – Конечно, это нас не украшает, но скрывать не вижу смысла, тем более что Вике ничто уже повредить не может. В обязанности Вики входило сидеть в приемной, отвечать на телефонные звонки, а также подавать чай, кофе и напитки, особенно когда у меня в кабинете находились иностранные партнеры. Вы меня понимаете?

– Нет, – сухо ответила Настя.

– Странно. Ладно, скажу открытым текстом: иногда, чтобы уговорить партнера, надо его напоить и подсунуть ему красивую девицу, чтобы размяк. Ну что вы на меня так смотрите? Впервые слышите? Не притворяйтесь, Анастасия Павловна, вы же не первый день на свете живете. Все так делают. И Вику я держал здесь именно для этого. Она была просто фантастически красива, ни один мужчина не мог остаться равнодушным, какие бы вкусы у него ни были. Если надо, я отпускал ее с нужным человеком на несколько дней, она сопровождала иностранцев, если им хотелось поехать в Питер, или по «Золотому кольцу», или еще куда-нибудь. Вика никогда не капризничала, всегда выполняла мои просьбы, какого бы мужчины они ни касались.

За это я прощал ей запои и прогулы. Кстати, несмотря на пьянство, она была обязательной. Вы не поверите, но если я предупреждал ее, что, к примеру, в среду у меня важные переговоры и она будет мне нужна, то в каком бы глухом загуле она ни была, сколько бы ни выпила, в среду она была в офисе при полном параде. Она ни разу, вы слышите, ни разу меня не подвела. Поэтому совершенно естественно, что я многое ей прощал.

– Иными словами, вы держали Еремину как штатную проститутку, – тихо подытожила Настя.

– Да! – взорвался гендиректор. – Если вам так больше нравится, то – да! В чем тут криминал? Она работала секретарем, получала за это зарплату, а спать с клиентами ей нравилось, она делала это добровольно и, заметьте себе, бесплатно. Внешне это будет выглядеть только так и никак иначе! А то, что я вам рассказал, – ерунда.

– То есть вы отказываетесь от своих слов? – уточнила Настя.

– Бог мой, нет, конечно. Я сказал вам правду, но только лишь для того, чтобы помочь найти убийцу Вики, а вовсе не для того, чтобы вы мне тут мораль читали. И если вы будете грозить мне пальчиком и упрекать в безнравственности, то я от всего откажусь, тем более, я вижу, вы протокол не ведете. Я, знаете ли, прожил достаточно и в ваших нравоучениях не нуждаюсь. А убийство – вещь серьезная, и я не считаю себя вправе что-то скрывать. Я, однако, надеялся, что буду понят правильно. Видимо, я ошибся. Очень жаль, Анастасия Павловна.

– Да нет, вы не ошиблись, – Настя постаралась улыбнуться как можно приветливее, но это у нее не получилось, улыбка вышла смущенная, стыдливая и какая-то покаянная. – Спасибо вам за откровенность. Скажите, мог кто-нибудь из этих… клиентов приехать в октябре в Москву и попытаться, минуя вас, снова встретиться с Ереминой?

– Разумеется. Но я об этом тут же узнал бы. Вика работает… работала у меня больше двух лет. За это время ее услуги требовались мне множество раз, но далеко не всегда партнеры были новыми. Некоторым она так нравилась, что они хотели встретиться с ней и в свои последующие приезды.

Кое-кто из них действительно делал это за моей спиной. Но Вика таких вещей никогда от меня не скрывала, ведь это была ее работа, а не личная жизнь. Она прекрасно понимала, что если иностранный партнер оказался в Москве и не позвонил мне хотя бы для того, чтобы перекинуться парой слов по-дружески, то это показатель его отношения и ко мне лично, и к фирме, и к нашему совместному бизнесу. Она понимала, что о таких фактах я должен знать, да и я сам ее неоднократно предупреждал. Нет, не думаю, чтобы она решила утаить что-то от меня.