Николай Леонов - Улики горят синим пламенем Страница 6

– Ты его купил или арендовал? Нет? Тогда свободен. Сегодня постоишь в другом месте. Давай двигай отсюда, и побыстрее. Направление указать?

Разумеется, место Станиславом было не куплено и не арендовано. Просто все свои знали, что оно его. Вместе со всеми он на шлагбаум скидывался и на гравий, которым площадку подсыпали. А чужие сюда вообще не заезжали. До сегодняшнего вечера. Какая же тут аренда?

Хамов Станислав не любил и хамство старался пресекать на корню. Он широко улыбнулся. Те, кто его хорошо знал, завидев эту специфическую улыбку, предпочитали отодвинуться подальше. В такие минуты он из добряка и весельчака, кем по натуре и являлся, превращался в помесь африканского буйвола и стенобитного тарана. Он сжал кулаки с такой силой, что пальцы хрустнули. К слову сказать, этими пальцами полковник без особого напряжения колол грецкие орехи.

Вероятно, блондин нутром почувствовал в невзрачном на вид увальне опасного противника и решил не рисковать. Он приоткрыл полу кожаного пиджака и как бы невзначай продемонстрировал Станиславу рукоятку пистолета, торчавшую из оперативной кобуры на поясе.

Крячко не удивился. Видал он бандюков и покруче. И знал главное: таких надо сразу бить на поражение. Рука сыщика рефлекторно рванулась под мышку, но блондин опередил. Станислав еще не успел дотянуться до своей кобуры, как в лицо ему уставился ствол.

«Глок семнадцатый». Тот самый «глок», который «Крепкий Орешек» Брюс Уиллис называл немецким фарфоровым пистолетом офигенной стоимости. На самом деле пистолет был не немецким, а австрийским, не фарфоровым, а пластиковым, и стоил дешевле металлического.

Все это Станислав отметил автоматически, не задумываясь. Подумал он совсем о другом. О том, что «глок» – не «макар» и не «тэтэшник». То, что это не переделанный газовый «ВВМ», он тоже определил сразу. И в нашей стране такой машинкой может размахивать либо очень крутой бандит, либо не менее крутой службист. И от этой альтернативы сейчас зависела его, Станислава, жизнь. Если этот парень из «конторы», то стрелять из-за пустяка, конечно, не станет. А бандиту это запросто – что стрельнуть, что высморкаться. Смотря как вожжа под хвост попадет.

Словно для того, чтобы развеять сомнения полковника, блондин свободной рукой небрежно извлек из внутреннего кармана удостоверение пухлой красной кожи с золотым тисненым гербом. Раскрыл и помахал. Станислав успел мельком прочитать слова «охрана» и «Государственной думы».

– Только не пытайся меня завалить, не советую, – предупредил сыщика блондин. – Документы на ствол у меня в полном порядке, а стреляю я наверняка лучше, чем вас в ментовке учат. Ты ведь мент, я правильно понял? Так вот, мент, не лезь в бутылку, а то, кроме пули, огребешь большие служебные неприятности. Оно тебе надо? Если все еще сомневаешься, перестань дергаться, и я разрешу тебе рассмотреть мою ксиву. Из собственных рук, разумеется.

Последнее заявление несколько смутило Станислава. Мочить преступников – дело привычное, а вот государственных служащих из сферы обслуживания высших эшелонов власти – совсем другое. Подумав, он решил согласиться на условия противника. Сыщик застегнул куртку, продемонстрировал пустые руки и подошел ближе к блондину. Тот пистолет убирать не стал, но опустил дулом к земле. Он протянул навстречу Станиславу раскрытое удостоверение и предоставил возможность исследовать его невооруженным глазом.

За свою долгую жизнь оперативника Крячко навидался всяких удостоверений. Фальшивку он определял, не прибегая к экспертизе. Это удостоверение, без сомнения, было настоящим. Процентов на девяносто девять. С половиной.

Крячко запомнил имя и фамилию нахала. Звали его Алексеем Литовченко.

– Ну что, убедился, что моя «крыша» покруче будет? – с нескрываемым торжеством в голосе поинтересовался блондин Литовченко.

Крячко медлил с ответом. Вообще ситуация получилась на редкость дурацкая. Два солидных мужика приличного возраста застыли, словно пацаны, изображающие ковбоев. Картина, достойная кисти живописца, уже начала привлекать внимание публики. Шедшая мимо женщина остановилась поглядеть – чем все кончится. Краем глаза Крячко определил – та самая, которая чуть не попала ему под колеса. За руку она держала своего сына-подростка с непропорционально большой удлиненной головой. Свободной рукой, точнее, ее указательным пальцем, подросток старательно работал в носу. Палец при этом утопал в ноздре по второй сустав.

– Не ешь козявки! – бросила ему женщина мимоходом.

Она целиком была поглощена назревающей схваткой титанов. Но так и не дождалась. Блондин заметил неуверенность полковника и счел инцидент исчерпанным. Он захлопнул свое удостоверение, убрал его в карман, пистолет ткнул в кобуру и небрежной походкой победителя покинул поле несостоявшегося боя.

На прощание бросил:

– Я надеюсь, ты мне колеса не проткнешь и лак гвоздем не поцарапаешь?

Словно в морду плюнул.

Крячко проводил его гневным взглядом, потом перевел его на женщину с уродцем и сразу же смягчился. На лице у женщины было написано сильное разочарование. Мальчик, похоже, тоже расстроился. Что ж, понять их было можно. Люди они, судя по всему, небогатые. На кино и планетарий денег нет, по телевизору одну дрянь показывают. Короче, развлечений маловато, а тут бесплатный цирк наметился. И сорвалось. Станиславу даже стыдно стало за то, что он уже во второй раз не оправдал их ожиданий.

Обида на нахального блондина не то чтобы душила его, но раздражала как легкое пощипывание в носу. Чтобы разобраться в ситуации, Крячко прибег к испытанному способу. Он представил, как бы себя повел в такой ситуации и что сказал бы гений сыска Лев Иванович Гуров.

Гуров был на четыре года старше Станислава. Когда-то он был старше по званию и должности, но, когда выслужил «потолок», а из оперов в начальники уходить не пожелал, Крячко его догнал. Теперь оба были полковниками и старшими операми-важняками, но Гуров по-прежнему продолжал оставаться лидером в их тандеме.

В первые годы их сотрудничества Станислава это лидерство раздражало, но потом он привык. Пару раз Гуров нарочно уступал другу бразды правления, и тот в итоге понял, что быть ведущим не для него. Напротив, в роли ведомого Крячко был незаменим. Его отличала стопроцентная надежность, полное взаимопонимание и «чувство локтя».

Поэтому, привыкнув к лидерству друга, Станислав в затруднительных ситуациях мысленно ставил себя на его место и словно бы следил со стороны, как тот себя поведет. Это не раз помогало ему принять верное решение. Вот, например, сейчас.

«А что сказал бы гений сыска Лева Гуров? – размышлял Крячко. – А сказал бы он просто и мудро: «Кто первый встал, того и тапочки». И непременно добавил бы: «И не надо размазывать манную кашу по тарелке. Померла так померла».

Испытанный прием сразу успокоил. Пропало желание бить морды и протыкать шины. Да и что, собственно, случилось? Подумаешь, место заняли! Станислав расслабился. Ему захотелось сделать что-нибудь доброе. Или хотя бы сказать.

– Да чтоб ты сгорел! Синим пламенем! – четко и внятно произнес сыщик, плюнул вслед ушедшему нахалу и сел в свою машину.

Он медленно поехал вокруг дома искать свободный пятачок, куда можно было бы приткнуть своего железного друга. Отъезжая, в зеркало заднего вида он видел унылую пару. Женщина неопределенного возраста и подросток с непропорционально удлиненной головой провожали его отъезд строгими печальными глазами. Они не уходили. От огорчения мальчик даже в носу ковырять перестал.

«Странные люди, – подумал Крячко. – То под машину бросаются от нетерпения – «Отвези скорее!», то стоят как памятники, будто уже никуда и не торопятся».

Подумал и тут же про них забыл.

Место для стоянки Станислав нашел с трудом и не сразу. Но все же ему удалось втиснуть свое сокровище неподалеку от подъезда.

Дома он едва нашел в себе силы принять душ и тут же рухнул в постель. Жена зашла в комнату, чтобы позвать его к ужину, и только привычно вздохнула.

Ночью Станислава разбудил грохот и сполохи за окном. Он проснулся и покрутил головой.

– Пожар, что ли?

Жена, не открывая глаз, тоже приподняла голову над подушкой и внесла ясность:

– Нет, похоже, гроза. Спи.

Станислав не стал возражать, отвернулся к стене и снова заснул сном младенца.

Но не все в эту ночь спали. Для страдающих бессонницей существовали разные злачные заведения – такие, как ночной клуб «Спрут». Он сверкал в ночи огнями и манил в свои щупальца любителей азарта, развлечений и морской кухни. «Спрут» считался в столице элитным ночным клубом. Накануне Ставрогин дал себе слово не играть и заехал в клуб просто поужинать. Диетолог запретил ему есть жирное, особенно на ночь, и назначил диету из морепродуктов. А надо заметить, устрицы в «Спруте» всегда были свежими и нежирными. Вот он и заглянул в ресторан. Но тут же вышел вон. За угловым столиком Николай Всеволодович заметил человека, встречаться с которым не входило в его планы. По крайней мере, сейчас. Это был господин Вишневский.