Роберт Крейс - Ангел разрушения Страница 6

В три ночи Старки проснулась, понимая, что уже не уснет. Она закурила и продолжала лежать в темноте, пуская к потолку струи дыма. Работу она закончила в районе полуночи, но домой добралась только около часа, приняла душ, съела пару яиц всмятку и выпила бокал джина «Бомбей сэпфайр», чтобы заснуть. И вот сна уже как не бывало, хотя прошло всего два часа.

Через двадцать минут она выбралась из постели и прошла по дому, повсюду включая свет.

Бомбу, на которой подорвалась Старки, принес, замаскировав под продуктовый пакет, торговец наркотиками, чтобы убить семью информатора. Он положил ее в густые кусты возле двери, и Старки с Рафинадом не могли воспользоваться роботом, чтобы подвести к ней РТР-3 или дезактиватор. Это была «грязная» бомба — обычная банка из-под краски, начиненная бездымным порохом и гвоздями. Тот, кто ее сработал, был самым настоящим подонком, он сделал все возможное для того, чтобы погибла вся семья информатора, включая троих детей.

Из-за этих кустов Старки и Рафинаду пришлось заниматься бомбой на пару. Старки держала ветки, чтобы Рафинад смог просветить рентгеном пакет. Когда два патрульных полицейских обнаружили подозрительный предмет, они тут же сообщили о своей находке и добавили, что он тикает. Старки и Рафинад дружно рассмеялись, потому что прозвучало это как в какой-нибудь идиотской книжке. Впрочем, оказавшись на месте, они уже не смеялись, хотя тиканья никакого не было. РТР-3 показал им, что в работе таймера произошел сбой; тот, кто сделал бомбу, использовал будильник из тех, что заводятся вручную, но по какой-то необъяснимой причине минутная стрелка остановилась за одну минуту до времени взрыва. Просто остановилась и все.

Старки даже пошутила по этому поводу:

— Думаю, он забыл завести часы.

Она еще продолжала улыбаться, когда началось землетрясение. Произошло то, чего боится каждый сапер в Южной Калифорнии. Потом уже сообщили, что оно достигало трех целых двух десятых по шкале Рихтера, ерунда, с точки зрения жителей Лос-Анджелеса, но минутная стрелка сдвинулась с места, и бомба взорвалась.

Опытные техники постоянно повторяли Старки, что костюм не защитит ее от осколков, и оказались правы. Старки спас Рафинад. Он закрыл ее собой в тот момент, когда произошел взрыв, и большая часть осколков угодила в его тело. Прибор, который он держал, вырвало из его рук, и два тяжелых зазубренных куска располосовали ее костюм, разодрали весь правый бок и оставили глубокую рану на правой груди. Взрывная волна отбросила Рафинада прямо на нее всего за несколько секунд до того, как эстафету взял рентгеновский аппарат, с такой силой, что Старки показалось, будто ее лягнул сам Господь Бог. Она испытала такую жуткую боль, что у нее остановилось сердце.

Целых две минуты и сорок секунд Кэрол Старки была мертва.

Куски трейлера и вырванные с корнем кусты азалии еще продолжали падать на землю, а на место происшествия уже примчалась команда «скорой». Бригада, подбежавшая к Старки, обнаружила, что у пострадавшей нет пульса. Медики сорвали с нее костюм, ввели эпинефрин прямо в сердце и занялись реанимацией. Они бились над девушкой три минуты, не обращая внимания на ее развороченную грудь, и в конце концов — героически — заставили сердце работать.

Сердце Старки забилось снова, сердце Дейва «Рафинада» Будро замерло навсегда.

Старки сидела в обеденном углу за столом, вспоминала сон, Рафинада и курила сигарету за сигаретой. Прошло три года, и воспоминания о нем начали потихоньку гаснуть. Ей становилось все труднее увидеть его лицо, а попытки вспомнить мягкий акцент каджуна давались с еще большим трудом. Теперь она часто перебирала фотографии, чтобы освежить воспоминания, и ненавидела себя за это. Словно она предавала его. Словно уверенность в том, что их страсть и любовь вечны, была ложью, рассказанной кем-то чужим женщине, которая давно умерла.

Все изменилось.

Старки начала пить почти сразу после того, как выписалась из больницы. Один из психотерапевтов — кажется, номер два — сказал, что ее проблема в чувстве вины, которую она испытывает за свое спасение. Вины за то, что ее сердце снова забилось, а сердце Рафинада — нет; вины за то, что она продолжает жить, а он — нет; вины за то, что в глубине души, там, где живут наши самые тайные мысли, она счастлива, что жива, даже ценой жизни близкого человека. Старки в тот день вышла из кабинета и больше туда не вернулась. Она отправилась в излюбленный среди полицейских бар под названием «Остановка» и пила до тех пор, пока два детектива, служившие в отделе грабежей в дивизионе Уилшира, не вынесли ее оттуда на руках.

Все изменилось.

Старки закрылась от людей. Стала холодной. Она защищалась сарказмом, недоступностью и фанатичным отношением к работе. И вскоре у нее осталась только работа. Другой психоаналитик — номер три — предположил, что она поменяла один защитный костюм на другой, а затем спросил, как, по ее мнению, сумеет ли она когда-нибудь его снять.

Старки не вернулась, чтобы ответить на его вопрос.

Устав от своих мыслей, Старки докурила сигарету и отправилась в спальню, чтобы принять душ. Она стянула футболку и равнодушно оглядела себя.

Правая часть живота и груди до самого бедра была в уродливых шрамах от шестнадцати кусочков металла, вонзившихся в ее тело. Две длинные полосы тянулись вдоль ребер. Когда-то загорелая кожа стала белоснежной, словно обеденная тарелка, потому что Старки с тех пор, как все это случилось, ни разу не надела купальник.

Но хуже всего было с грудью. Двухдюймовый осколок рентгеновского прибора вошел под соском справа и располосовал тело вдоль ребер, прежде чем выйти со стороны спины. Выглядело это так, будто на груди у нее пролегла речная долина. Врачи хотели удалить грудь, но потом решили ее сохранить. Однако даже после восстановительной операции она была похожа на уродливый авокадо. Специалисты сказали, что косметические операции со временем смогут улучшить внешность, но после четырех операций Старки решила, что с нее хватит.

Она не была с мужчиной с тех пор, как Рафинад встал с ее постели в то утро.

Старки приняла душ, оделась и позвонила в офис. Ее ждали два сообщения.

— Старки, это Джон Чен. У меня хорошие образцы из воронки, оставшейся после взрыва. Я их проанализирую, но это означает, что уйти отсюда мне удастся не раньше трех. Результаты будут примерно в девять. Позвони мне. С тебя должок.

Начальница смены «скорой помощи» оставила второе сообщение. Она скопировала пленку, на которой был зарегистрирован звонок, сообщавший о подозрительном предмете.

— Пленка у охранника, так что можете забрать ее в любое удобное для вас время. Звонок сделан из телефона-автомата на бульваре Сансет в час четырнадцать, вчера днем. У меня есть адрес автомата.

Старки переписала информацию в специальный перекидной блокнот, затем сделала себе чашку растворимого кофе, приняла две таблетки тагамета и закурила, прежде чем выйти на освежающий ночной воздух.

Еще не было пяти, и в мире царила тишина. Паренек в потрепанном автомобиле с открывающейся вверх задней дверью развозил лос-анджелесский «Таймс». Машина металась от одной стороны улицы к другой по мере того, как он швырял к дверям газету. Мимо с грохотом проехал грузовичок с молочными продуктами «Альта-Дена».

Старки решила снова съездить в Силвер-Лейк и походить по месту происшествия. Все лучше, чем слушать тишину в своем все еще живом сердце.

Старки остановилась около кубинского ресторана, рядом с радиофицированной машиной, из которой полицейские следили за местом взрыва. Больше на парковке никого не было, если не считать трех самых обычных гражданских машин, стоявших здесь и вчера.

Старки показала свой значок, прежде чем вылезти из машины.

— Эй, ребята, здесь все в порядке?

Их было двое — мужчина и женщина. Тощий мужчина сидел за рулем, рядом с ним устроилась невысокая плотная женщина с коротко стриженными светлыми волосами. Они пили кофе из мини-марта, который, похоже, остыл несколько часов назад.

Женщина кивнула.

— Угу. Мы не спускаем с места происшествия глаз. Вам что-нибудь нужно?

— Я веду это дело. Хочу немного тут походить.

Женщина приподняла одну бровь.

— Говорят, погиб парень из отдела по борьбе с терроризмом. Это правда?

— Правда.

— Черт.

Мужчина наклонился, чуть сдвинув в сторону женщину.

— Если вы здесь побудете некоторое время, может, мы отъедем ненадолго? Тут в нескольких кварталах есть заведение, где можно поесть и прихватить кое-что с собой. Мы могли бы вам что-нибудь принести.

— Слабый мочевой пузырь. — Женщина подмигнула Старки.

Старки пожала плечами, втайне радуясь, что ей удастся от них избавиться.

— Особо не спешите, и не нужно мне ничего привозить. Я не уеду до вашего возвращения.