Андрей Кивинов - Высокое напряжение Страница 6

– Когда?

– На днях, скорее всего, в пятницу.

– На улице?

– В хате. В восьмом доме, в пятой квартире. Комнату снимал. Студент. Вернее, поступал. Не поступил.

– Не слышал. За что?

– Откуда я знаю? Сейчас за стоху рваную пришить могут.

– Да, беспредела много. Не завидую я вам, Петрович.

– А, – махнул рукой Таничев. – Людей жалко. И убитых, и живых. Обидно, что все хуже и хуже – просвета нет. Да ладно. Ты это, крючки закинь. Вдруг где клюнет.

– Поспрашиваю. Пятая квартира? Филиппыч, что ли, дачник?

– Дачник. Знаком?

– Так, у ларька иногда словечком перекинемся.

– Он сейчас в городе зависнет. Перекинься с ним. Может, что не договаривает?

– Увижу – поспрашиваю.

– Поосторожней только. Хотя… Чего тебя учить, сам грамотный. Вот телефончик, отзвонись.

– Так где ты сейчас? В Большом доме, что ли?

– В вытрезвителе.

– Где?!

– В вытрезвителе. Там дверь такая сзади. Но лучше звони. Нечего тебе там светиться лишний раз. Все, бывай. Не забудь насчет пацана. Надежде привет.

Таничев затушил окурок и поднялся:

– Слухи пойдут. Вот и послушай.

Кивнув напоследок, Петрович вышел за дверь и вновь полез за «Беломором», но вдруг вспомнил, что забыл его на кухонном столе. Но возвращаться не стал. Плохая примета.

Постояв еще пару секунд, он быстро сбежал по лестнице в жаркий питерский вечер.

Человек, с которым он беседовал, когда-то был приговорен к расстрелу за ограбление привокзального магазинчика. Ограбление С убийством. Верховный суд заменил расстрел пятнадцатилетним заключением. Сейчас человеку было сорок.

ГЛАВА 4

Сергей, вручив жетон дежурному по багажному отделению, забрал свои коробки и вернулся к знакомому вокзальному ангару. Часы показывали девять вечера, а проблема ночлега так и осталась проблемой.

Что за страна? Имеешь деньги и не можешь найти номер в гостинице! Мол, Игры Доброй Воли на носу, мол, наплыв туристов. Ему-то от этого не легче. В какой-нибудь Нигерии или Зимбабве только заикнись. А тут? Центр европейской культуры.

Придется использовать запасной вариант – тащиться на какую-то Гражданку к дальней родственнице своего школьного приятеля. А вдруг ее дома нет? Тогда вообще здорово. Хоть в кусты, на свои коробки ложись, благо ночи теплые.

Интересно, сколько за «тачку» заломят? Тут, правда, уровень цен божеский по сравнению с его Красногорском. Да и товаров побольше. Но сейчас не до товаров. Ноги бы протянуть. Да еще ботинки эти чертовы… Сколько раз зарекался брать в поездки новую обувь. Мать послушался. «Зачем же ты купил эти ботинки? Надевай, в дороге разносишь».

Разнашиваются. Вместе с пятками. Сергей подцепил носком задник левого ботинка и с облегчением вытащил натруженную ногу.

«Сейчас, немного передохну и пойду на стоянку такси».

– Квартира не нужна?

Голос прозвучал совсем рядом, и Сергей понял, что вопрос задан именно ему. Он повернул голову. В метре от него стоял парень лет восемнадцати, в пестрой кофте-куртке и черных потертых джинсах.

– Недорого.

– Сколько?

Парень назвал сумму.

Сергей прикинул. Почти в три раза меньше, чем в гостинице. Квитанции о проживании ему были не нужны; деньги на командировку директор выдал с расчетом на приличный отель, и отчитываться за них необходимости не было. Стало быть, получалось немалая экономия наличных средств. Средств, которые можно будет потратить на собственные нужды.

– Далеко? – скорее для солидности, нежели по необходимости, поинтересовался Сергей.

– В центре. Остановка на метро. Отдельная, однокомнатная квартира. Телефон, горячая вода. Лучше на длительный срок.

– На месяц сойдет?

– Это как с хозяином договоритесь.

– А ты не хозяин?

– Я клиентов ищу. Но цена та, что я назвал. Деньги лучше вперед. Ну что, согласны?

– Хорошо, куда ехать?

Парень протянул листок с адресом.

– Хозяйку звать Ирина Сергеевна. У нее еще квартира есть, а эту она сдает. Только просьба, не говорите, что это я вас к ней послал. Скажите, что со столба объявление сорвали.

– Почему?

Парень на секунду закашлялся.

– Ну, вы ж понимаете. Она неофициально. Чтоб налоги не платить.

– Ну и что? Ты-то тут при чем? Какой тогда тебе смысл ее квартиру предлагать?

– Не я один здесь квартиры предлагаю. А территория не моя, ясно? С хозяйкой я потом сам разберусь.

– Понятно, – усмехнулся Сергей. – Конкуренция. Рынок диктует правила.

Парень незаметно растворился в толпе пассажиров прибывшего поезда.

Сергей еще раз посмотрел на бумажку. Адрес был написан аккуратно, печатными буквами.

Ему вдруг почему-то расхотелось ехать к этой Ирине Сергеевне. Какое-то тревожное чувство проникло в подсознание. Но в эту секунду боль пронзила его натертую пятку, он со вздохом сунул ногу назад в ботинок и прихрамывая направился к ближайшей станции метро.

Казанцев перевернул следующий лист, быстро пробежал его глазами, убедился, что он именно из этого дела, после чего захлопнул белые корочки:

– Договорились, мастер. Вечером верну.

– Не забудь. Я, кстати, еще сам не успел прочитать. Там глухо?

– Глуше не бывает.

– Вы справочку по обходу киньте, только поприличнее. Не шпаргалку туалетную, а справочку.

– Лады. Ты тоже там допроси кого-нибудь, хоть для объема. Вовчика вчера в горпрокуратуре так накачали за пустое ОПД, что он до сих пор пивом отпивается.

Следователь районной прокуратуры Иголкин пожал плечами и вновь защелкал клавишами печатной машинки. Костик сунул дело в старую газету и поднялся со стула. Он забирал его, чтобы снять копии с протокола осмотра и первичных документов.

– Да, вот еще…– прервав печатную трель, вновь обратился к оперу Иголкин.

– Голубевым ты занимался?

– Все занимались.

– Хм… Знаешь, что он в отказ пошел?

– Откуда? Ты ж не говорил. Ну и что? Пускай идет, там же с доказухой порядок.

– Ага, порядок, да не совсем. Боюсь, придется выпускать.

– Как выпускать? – Костик опять сел на стул. – Сдурел, что ли?

– Ты это, полегче. Не на базаре. Там все не так просто. Многое от экспертиз зависит. А пока есть только его признание. Вернее, было. Видимо, адвокат напел.

Костик пару раз моргнул. Ну, мать твою! Этот следователь постоянно выкидывал такие фортели. Хорошо, хоть заранее обрадовал, а не после того, как выпустил.

Голубев был задержан три дня назад за то, что в пьяном угаре на глазах собутыльников одного своего приятеля зарезал, а второго тяжело ранил.

Спустя четыре часа Белкин вместе с местным опером и постовым тормознули Голубева возле метро и даже изъяли из его кармана окровавленный выкидной нож. Голубев – трижды или четырежды судимый рецидивист – поначалу признался, упал на колени, просил пристрелить его при попытке к бегству, потому что он душегуб и место его в аду. Но, протрезвев, вероятно, решил, что ему еще рано заказывать отходную молитву, пошел в отказ.

Собутыльники, зная крутой нрав Голубя, не спешили давать правдивые показания и по возможности передергивали ситуацию в пользу убивца. Раненый тоже пока допрошен не был по причине нахождения в реанимации в крайне тяжелом состоянии. И все-таки при всем этом улик и доказательств против Голубева было предостаточно, а экспертиза – это дело времени.

Окровавленный нож, окровавленная одежда, первичное признание – что еще надо человеку, чтобы спокойно сесть в тюрьму? Ну или встать к стенке? Но следователь Иголкин был гуманистом. Тюрьмы забиты, у человека туберкулез… Пожалуй, мы его отпустим, а вот когда придут результаты экспертиз, тогда-то мы его с чистой совестью в Кресты и упакуем. Ведь всякое бывает. Вдруг вещдоки где-нибудь в судебно-медицинской лаборатории потеряются или эксперт что-нибудь напутает? И что тогда? Тогда получается незаконный арест. А за это самому можно в Кресты уехать.

Иголкин был перестраховщиком в квадрате. Он мог найти сотни аргументов, доказывая, что пока человека арестовывать не следует. По крайней мере, по десяти делам, находящимся в его производстве, подозреваемые, будучи поначалу задержаны милицией, а потом отпущены прокуратурой, числились в розыске. И даже не просто в розыске, а в вечном розыске, потому что убийца, выпущенный на подписку о невыезде, тут же плюет с высоты своего роста на эту бумажку и драпает в теплые края. Иногда оставляя по пути новый кровавый след. Но Иголкина эти накладки уже не занимали. С точки зрения законодательства к нему никаких нареканий не было. Извините – этот закон не мной придуман.

Вообще у милиции с прокуратурой постоянно возникали трения на этой почве. Пару месяцев назад Главк накопал на прокуратуру массу компромата по поводу загубленных уголовных дел. Прокуратура в долгу не осталась – направила своих ревизоров в оперативные подразделения милиции, благо закон о прокуратуре разрешал ей копаться в милицейских секретных делах. Результаты ревизии были незамедлительно отправлены в Москву, и теперь оперы ждали новой, расширенной проверки уже генеральной прокуратуры. Кандидаты на заклание были определены сразу и теперь ожидали своей участи.