Паук - Ларс Кеплер Страница 6

— Послушайте, — говорит Эмма, вставая перед остальными. — В девятнадцатом веке от холеры в Европе умерло около ста миллионов человек.

— Помню, будто вчера, — бурчит Леннарт.

— Маркс писал, что история повторяется, — продолжает Эмма. — Сначала как трагедия, потом как фарс. Шведские власти хотели остановить распространение болезни у границы и устроили карантинную станцию для судов из России и Финляндии на острове под названием Фейян.

Где‑то далеко каркает ворона, солнце прячется за тучей. Лес мгновенно становится менее гостеприимным.

— Фейян лежит примерно в четырёх километрах к востоку от нас, — продолжает Эмма, указывая тростью. — Умерших там людей хоронили на необитаемых островах. И, как ни странно, одно из самых больших холерных кладбищ во всём архипелаге находится именно здесь.

Все смотрят на поляну меж наклонённых стволов низкорослых сосен.

— И там водятся привидения? — спрашивает Леннарт.

— Как и у вашей задницы, из‑за всех этих геморроидальных узлов, — бормочет Соня.

— Боюсь, я не расслышал, — улыбается он и поворачивается здоровым ухом вперёд.

Соня оставляет сумку с провизией и идёт на поляну. Кусты черники за её спиной вздрагивают, Эмма смотрит, как та скрывается между деревьев.

— Если серьёзно, — снова говорит Эмма. — Я читала рукописи из народных архивов и материалы «Фонда архипелага». Местные рыбаки и жители никогда добровольно не ступали на этот остров, но…

Она резко умолкает. Ей кажется, что между стволами и кустами за Соней кто‑то стоит. Невысокий мужчина в льняном костюме Берни. Пиджак на нём слишком широкий, плечи странно съёжены.

— Эй, идите посмотрите на это, — зовёт Соня из глубины поляны.

Остальные подходят и видят её возле большого свёртка на земле. Один конец свёртка толще другого, край упирается в берёзу. Пакет длиной около двух метров, обмотан простынями и пластиком, перетянут верёвками, одним концом привязанными к ближайшим деревьям.

— Что это, чёрт побери? — шепчет Самир.

Эмма понимает, что именно этот свёрток она и увидела позади Сони. Возможно, его прибило сюда во время шторма. Внутри могут быть спасательные жилеты или кранцы, завёрнутые в старую парусину.

— Может, это арт‑проект? — с ухмылкой предполагает Самир.

Эмма тыкает в свёрток тростью. То, что внутри, мягкое, податливое, как коровье вымя, и слишком тяжёлое, чтобы его могло выбросить штормом.

Леннарт, тихо бормоча, раскрывает перочинный нож и подходит.

— Думаю, нам лучше оставить его в покое, — говорит Эмма. — Он совсем не…

Она обрывает фразу на полуслове, когда Леннарт делает лезвием длинный разрез по толстому краю. Из отверстия на землю вытекает сероватая слизь с коричнево‑красными прожилками и желеобразными сгустками. Их накрывает резкий химический запах, и все инстинктивно отступают.

Когда вязкая жидкость растекается по траве, они в коричневой массе различают полурастворённую человеческую ногу.

В настоящее время исчезновение Марго Сильверман расследуют тридцать три сотрудника полиции и пятнадцать экспертов «Центра судебной экспертизы».

Они размещены в большом конференц‑зале «Управления по борьбе с преступностью в Стокгольме, где четверо детективов сидят за столом. Перед каждым — кофе, вода, ноутбук, блокнот, ручка и очки для чтения.

***

Многим трудно сохранять профессиональную отстранённость, уже вспыхнуло несколько ссор.

— Мы же о Марго говорим, чёрт возьми. О нашей Марго! — рявкнул Петтер Нэслунд и вышел из комнаты.

Основную группу возглавляет детектив‑суперинтендант Манвир Рай. Оба его родителя эмигрировали в Швецию из Гоа, и он любит ссылаться на это, когда говорит о полном отсутствии предубеждений — кроме, как он шутит, в отношении португальцев.

Манвир красноречив и проницателен, с постоянно нахмуренным лицом. Всегда в чёрном костюме, белой рубашке и строгом чёрном галстуке.

В конусе света проектора пляшут пылинки, пока он показывает группе фотографии с конюшен в Вермдё. В конце он перечисляет все возможные угрозы, связанные с делами, которыми занималась Марго, а также с нападениями на полицию в целом.

— У нас есть рабочая группа, которая должна подготовить предварительный отчёт к вечеру. Они составляют список всех, кто в последнее время вышел из тюрьмы или получил отпуск, — заключает он.

Йона встаёт, оставляя пиджак на спинке стула, и поворачивается к коллегам.

Воротник его рубашки расстёгнут, рукава закатаны. Лицо усталое, почти лихорадочное, но серые глаза блестят, словно отполированная сталь.

Несмотря на часы, проведённые за столом, мускулы и шрамы говорят о многих годах работы в поле и о военной подготовке в войсковом спецназе.

— Как вы знаете, «Центр судебной экспертизы» подтвердил, что кровь на полу принадлежит Марго, как и моча, спинномозговая жидкость и костный мозг, — начинает он. — Они ускоренными темпами сравнивают отпечатки пальцев с отпечатками постоянных посетителей конюшни. Техники обнаружили две тысячи восемьсот отдельных отпечатков, но маловероятно, что среди них найдутся следы преступника.

— Он осторожен, но не профессионал, — говорит Манвир.

— У поворота мы нашли след шины небольшого грузовика. Он не совпадает ни с одним из постоянно курсирующих там автомобилей, так что это, возможно, именно та машина, которая нам нужна, — продолжает Йона.

— Что дальше? — спрашивает Грета Джексон.

Грета — специалист по составлению профилей, доктор поведенческих наук и криминологии. У неё светло‑голубые глаза и короткие седеющие волосы. На ней узкие брюки и нежно‑розовый бархатный пиджак.

— Мы всё ещё ждём результаты целого ряда анализов, — отвечает Йона. — И я только что узнал, что отпечаток пальцев на кормушке, который вы видели, принадлежит Марго. Значит, она была жива, когда её вытаскивали. Я подчёркиваю это, потому что это значит, что у нас всё ещё есть шанс её спасти… Я знаю, что вы и так готовы работать без остановки, но мне важно ещё раз сказать: времени почти нет. Мы считаем, что ей выстрелили в позвоночник.

— Мы точно знаем, что речь о выстреле? — спрашивает Грета.

— Я не вижу другой интерпретации картины крови, — отвечает Йона.

В этот момент в дверь стучат. В конференц‑зал входит Рэнди Янг, бывший парень Саги Бауэр, со служебным мобильным в руке. На нём джинсы, тёмно‑синий вязаный свитер и очки в чёрной оправе. Голова выбрита почти наголо, от волос осталась тёмная тень. Четырнадцать месяцев назад Рэнди перешёл из отдела внутренних расследований в «Управление по борьбе с преступностью».

— Йона, вам звонят из Северного Стокгольма. Похоже, это важно, — говорит он, протягивая телефон.

— Линна, — отвечает Йона. В трубке слышен резкий, рваный вдох.

— Здравствуйте. Я