Николай Леонов - Шакалы Страница 7

— Начнем с того, что опасность дочери Юрия Карловича угрожает вполне реальная. Тут мы подсуетимся, хотя никто в наше время не застрахован. Люди и техника мне не нужны. — Гуров умышленно сделал паузу, давая возможность задать никчемный вопрос.

И Бардин не удержался, спросил:

— Вы вдвоем с полковником Крячко способны решить все возникающие проблемы?

— Мы не волшебники, Николай Ильич, — ответил Гуров. — Я прошу вашего устного согласия привлечь к работе, разумеется втемную, бывших сотрудников милиции, которые сегодня работают в коммерческих структурах.

— Если вы считаете нужным, — Бардин смотрел несколько недоуменно. — А почему вы хотите пригласить бывших, не хотите использовать действующих?

Гуров лишний раз убедился, что генерал, хоть и работает в милиции больше года, службы и отношений среди ментов не понимает.

— Одно дело взять людей с “земли” на день-другой... — Гуров замялся, подыскивая более мягкие выражения. — Откомандирование оперативников надолго обязательно вызовет разговоры. Люди знают друг друга, общаются, с этим ничего не поделаешь. Мы надергаем из разных структур по человечку, никто друг с другом не связан. Нет человека, где-то занят, и Бог с ним.

— И долго вы собираетесь данным делом заниматься?

Гуров не отвечал, смотрел на замминистра тяжело, с сожалением. Когда молчание стало неприличным, ответил:

— Смотря какой хотим получить результат.

— Лев Иванович, вы постоянно в беседе со мной не договариваете. Естественно, в вашей профессии я многого не знаю, но, думаю, мне можно объяснить, — чувствовалось, что Бардин с трудом сдерживает раздражение.

— Министр нефтяной промышленности не знает, как бурить скважину. Так он подобными вопросами и не интересуется.

— Но он вправе спросить, когда ожидается нефть, — парировал Бардин.

— Спросить можно о чем угодно, трудно ответить. Мы должны обезопасить человека. Но не знаем, реальна угроза или нет. Мы способны задержать исполнителя, но не знаем, сколько исполнителей существует. Язву можно смазать антибиотиком и перевязать, но, чтобы ее вылечить, необходимо выяснить причину ее появления. Допустим, мы выясним и причину. Но нет гарантий, что, уяснив, почему появилась язва, вы, Николай Ильич, не устранитесь и не скажете, бросьте этого больного, занимайтесь другими делами.

— Вы считаете, я коррумпирован?

— Боже упаси! Будь у меня подобное подозрение, я бы вам не сказал ни одного откровенного слова. Но вы, как и всякий высокопоставленный чиновник, — политик. А возня вокруг человека масштаба финансиста Горсткова...

— Я понял, — перебил Бардин. — Спасибо на добром слове, — Он долго молчал, затем пробормотал: — Дерьмовая жизнь! Значит, ты полагаешь, что угроза жизни дочери Горсткова будет существовать до июня? Пока не пройдут выборы и общество не стабилизируется?

— Они проявятся сейчас, в ближайшие дни. Кому-то не хватает денег, чтобы собрать к пятнадцатому апреля миллион подписей. Если Юрия Карловича прижмут и он уступит, его на время оставят в покое, затем возьмутся за него по новой. Дочку никто пальцем не тронет, даже недоумок поймет: причини девушке вред — получишь не деньги, а могущественного врага.

— А похитить?

— Обязательно, — Гуров кивнул. — Мы постараемся, чтобы попытка не увенчалась успехом.

— Желаю удачи.

Гуров поклонился и вышел.

В кабинете сыщика уже ждали Крячко и трое мужчин, среди которых Гуров с удивлением узнал своего напарника и подчиненного Светлова Василия Ивановича. Они вместе пахали в МУРе. Светлов ушел на пенсию и работал последний год водителем в гараже министерства.

— Здравствуйте! — громко сказал Гуров, проходя к своему столу. — Чапаев, рад тебя видеть, — обратился он к Светлову. — У тебя все в норме или помощь нужна?

Гуров прекрасно понимал, что Станислав не мог пригласить бывшего оперативника, которому шестьдесят, да и в молодости он здоровьем не отличался.

— Верно, Лев Иванович, помощь требуется. Я так заглянул, чтобы ты меня в личность увидел, а подробности Станислав опосля объяснит. Всем привет и удачи. — Светлов кивнул и вышел.

— У Василия беда? — Гуров взглянул на Крячко.

— Не скажу беда, хорошего мало. Потом объясню, ты можешь помочь.

— Значит, поможем. — Гуров подмигнул двум оперативникам, оставшимся в кабинете. — Привет, Валентин Николаевич. — Он пожал руку старшему из присутствующих. — Я рад тебя видеть, но, признаться, удивлен, считал, ты уже генерал, готовишься к пенсии.

— Мы с тобой годки. Лев Иванович, — ответил уволившийся недавно полковник Нестеренко. — Я не такой крутой, как ты, однако с норовом, потому пришлось выйти за дверь.

— Верно, годки, — кивнул Гуров. — А я все себя молодым считаю. Что со временем происходит, просто летит. — Он говорил, разглядывая соратника. — Время — не наш клиент, не догонишь, не задержишь.

— Ты не крути. Лев Иванович, я не стригунок-первогодок, — отставник хрустнул узловатыми пальцами. — Тебя интересуют мои проблемы? — Он щелкнул себя по горлу. — Верно мыслишь, было дело, считай, до края дошел, однако устоял. Считай, года два как я в порядке.

— На химии или на характере? — спросил Гуров.

— На характере.

— Значит, можешь выпить стакан, остановиться и назавтра не болеть.

— Избегаю, но могу.

— Сняли вопрос, остальное я о тебе знаю, рад видеть, поработаем.

— Спасибо, — отставник с достоинством кивнул.

— А ты... — Гуров посмотрел на второго опера, мужчину лет тридцати пяти. — Не подсказывай, сам вспомню. Дело Хрустального... Марьина Роща, лет двенадцать минуло, ты опером в отделении шустрил. — Он поморщился, затем улыбнулся. — Илья Карцев! Илюшка! Ты тогда на чердак по пожарке поднялся...

— Верно, Лев Иванович! — рассмеялся Илья. — Через год мы еще...

— Бегемота на Казанке брали, — подхватил Гуров. — Ну ты заматерел, еле вспомнил. А чего ушел? Или сыщики в розыске уже не нужны?

— Нужны — не нужны, никто не знает, — ответил Карцев. — Только я одного разбойника перед Новым годом повязал, а парень очень в тюрьму не хотел. Я его помял малость, а он, сердешный, племянником оказался. Мне утром начальство объясняет, мол, обознался я, и стрелял парень другой, и пушку я не у того выбил, а на снегу нашел. Я отвечаю, очков не ношу, зрение в норме, имею свою точку зрения.

— Ты сколько прослужил? — спросил Гуров.

— Тринадцать.

— И точку зрения не знаешь? — Гуров развел руками. — Тяжелый случай, коллега. — Он взглянул на Крячко, который кивком подтвердил, мол, информация проверена. — Будем считать, что собеседование вы прошли успешно, на работу приняты. Давайте ваши паспорта, я отъеду. Станислав введет вас в курс дела.

Дверь в подъезде дома Горсткова заменили на железную, уже поставили домофон. Гуров никогда не сомневался, что деньги решают многое, удивился, что происходят изменения столь быстро, и что финансист обратил внимание на реплику мента о состоянии двери и подъезда. Нет сомнений, хозяин мужик деловой и конкретный, для которого не существует мелочей. Лампочки на лестнице были не вымыты, а заменены на более мощные, а в нише, слева от входа, оборудовали небольшую комнатенку, где вскоре сядет вахтер.

Дверь в квартиру открыл охранник, не вчерашний мальчишка, мужчина лет тридцати с небольшим. Судя по всему, он имел приметы ожидаемого гостя, смотрел на пришедшего спокойно и внимательно, приглашать в квартиру не торопился.

— Здравствуйте, Лев Иванович, — сказал он нерешительно.

— Здравствуйте, — Гуров улыбнулся. — Я имею право на ношение оружия.

— Я знаю, — охранник посторонился. — Вас ждут в кабинете.

— Спасибо. А Нина Дмитриевна дома?

— Дома, но вас ждут в кабинете.

Горстков вышел из-за письменного стола, расправил мощные плечи.

— Здравствуй, Лев Иванович, как прошел день?

— Здравствуй, Юрий Карлович, без особых потрясений. Ты меняешь двери и охрану, я собираю людей. — Гуров положил на стол два паспорта. — Твое дело визы и билеты, моя забота, чтобы ребят в Париже не обижали.

— Даже так? У вас большие возможности, господин полковник. — Горстков скупо улыбнулся, но было заметно, что мысли его еще где-то витают, он старается сосредоточиться.

— Мучают неплатежи? — поинтересовался Гуров и практически исчерпал свои познания в сфере финансов.

— Неплатежи? — Хозяин раздраженно тряхнул головой. — Чисто российские проблемы. Глупости. Я не понимаю, зачем вы посылаете людей в Париж? Вы полагаете, что Юлию кто-нибудь посмеет тронуть?

Гуров, естественно, отметил, что хозяин вновь перешел на “вы”, что сыщика вполне устраивало. Он не любил поспешного сближения с малознакомыми людьми.

— Не надо скоропалительных выводов, Юрий Карлович. В каждой профессии свои сложности и хитрости.