Алексей Макеев - Завещаю свою смерть Страница 7

– Работать собираемся, Петр. Работать, – спокойно сказал Гуров. – Каждый шаг расписывать не собираюсь, поскольку это дело ты доверил мне. Правильно?

Орлов нахмурил брови и чуть опустил глаза.

– Лева, тебе прекрасно известно, насколько я вообще тебе доверяю. И не просто доверяю – я в тебя верю.

– Лева, ты практически бог! – не удержался от иронического замечания Крячко. – Смотри, Петр в тебя верит. Ты хотя бы можешь быть уверен в том, что ты есть!

– И когда тебе, Станислав, надоест паясничать? – спросил Орлов.

– Никогда! – весело ответил Крячко. – Иначе я превращусь в такого, как ты: вечно вздыхающую и охающую старую бабку.

– Ну ладно, язык-то попридержи! – прикрикнул Орлов. – Ты в моем кабинете все-таки, а не на кухне у меня сидишь.

– Молчу, Петр Николаевич, молчу! – кивнул Крячко, чинно сложив руки на коленях. – Я просто удивился твоей склонности к громким словам. Такого раньше за тобой не водилось, это под старость развилось.

Орлов ничего не сказал, только раздраженно несколько раз махнул кулаком в сторону Крячко – уймись, мол, делом нужно заниматься.

– Только я вас очень прошу – не слишком увлекайтесь средневековыми романами! – погрозил пальцем Орлов.

При этом он не смотрел на Крячко, но Станислав и так прекрасно понял, к кому относятся замечания генерал-лейтенанта. Отказываться от своей версии ему совершенно не хотелось. Мало того, что она казалась ему очень красивой, так она еще и позволяла поскорее приблизиться к полной разгадке этого дела. И так просто расстаться с ней Крячко не желал.

– Почему фантастические? – засопротивлялся он. – Помните дело о битцевском маньяке, который собирался убить шестьдесят четыре человека, по числу клеток на шахматной доске? Вот кому еще такое придет в голову?

– Ладно, Станислав, не горячись, – решил Гуров утихомирить приятеля. – Разумеется, версию о маньяке мы проверим. Вот если хочешь, можешь сам ею и заняться. Хотя пока что я хотел поручить тебе более рутинную и прозаичную работу.

– Ну, хозяин – барин! – тут же сказал Крячко. – Ты у нас начальство, можешь приказывать.

– Я не приказываю, а прошу. И не заедайся, пожалуйста, – поморщился Гуров. – Работы и так предстоит выше крыши, ты еще будешь капризничать.

– Не буду, – успокоил его Крячко. – Давай-ка пойдем помозгуем, с чего будем начинать. Вернее, продолжать, потому что ты уже начал.

– Идите уже! – спровадил поскорее их Орлов, обрадовавшись, что разногласия между сыщиками не привели к ссоре, что неоднократно случалось. И тогда работа продвигалась с большим трудом, поскольку каждый из оперов-важняков обладал своим упертым характером.

Гуров и Крячко покинули кабинет генерал-лейтенанта.

Работа действительно закипела практически сразу. И задействованы в ней были не только два полковника МВД, но и менее важные чины, которым поручались всякие текущие «мелочи», на поверку оказывавшиеся очень важными. Например, такие, как работа по опознанию трупа.

Сам Гуров в эти дни занимался тем, что ездил по экспертам, расспрашивая мнение каждого о характере ран жертвы. Врачи разводили руками и казенным языком пересказывали то, что полковник уже читал в протоколе. Никто не мог сказать ничего более определенного. На вопрос о ранениях на теле Снежаны Кабановой пожилой судмедэксперт Василий Степанович Левин заявил: «Такое впечатление, молодой человек, что ее защемило металлическими зубцами, между которыми она пыталась проползти».

Эта фраза, казавшаяся полным бредом, никак не помогла Гурову. Он только уточнил:

– А почему проползти, а не пробежать, к примеру?

Василий Степанович усмехнулся в седой ус и пояснил:

– Потому что на коленях и ладонях у нее характерные ссадины и частички пыли и земли, въевшихся в кожу. Она явно где-то ползала.

– Где? – недоуменно спросил Гуров.

– Ну, это, молодой человек, уже по вашей части, – развел руками Василий Степанович, который называл «молодым человеком» любого, кто был хотя бы на год моложе его. Гуров не признавался даже самому себе, что ему это льстит.

Оставив в покое экспертов, он переключился на личности жертв. Но и с этим было трудно, поскольку пока что была опознана только одна – Снежана Кабанова. На телевидение были переданы фото всех девушек, за исключением Кабановой, и теперь была надежда, что хоть одну из них опознают.

Так как доподлинно была установлена личность только одной жертвы, то есть Снежаны, Гурову ничего не оставалось, как заниматься именно ею. Он побывал в клубе «Парадиз» и побеседовал с теми из знакомых девушки, кого застал там. Больше всего Гурова волновали следующие вопросы: с кем она пришла в клуб, с кем ушла и во сколько?

Друзей, приятелей и просто знакомых у Снежаны оказалось великое множество. Показания их во многом разнились, но все они сходились в одном: Снежана посещала «Парадиз» очень часто, это был ее любимый клуб. Приходила когда одна, когда с кем-нибудь из подружек. Точнее, не приходила, а приезжала на белом «Лексусе». Гуров выяснил, что в настоящий момент этот «Лексус» по-прежнему стоял на стоянке возле ночного клуба. А это означало, что Снежана покинула клуб на чьем-то чужом транспорте… Куда она пошла и почему, никто не мог объяснить.

Еще один момент, который волновал Гурова, – наличие у Снежаны постоянного молодого человека. Однако оказалось, что такового не было. Правда, некоторые свидетели заявили, что когда-то она встречалась с Денисом Маликовым. Гуров поручил его Крячко, который попробовал потрясти парня на причастность к убийству, но, поработав с ним, уверенно заявил, что «он тут не при делах». Парень был совсем молодым, девятнадцати лет, на маньяка ничем не походил, а главное, всю ночь с седьмого на восьмое провел в клубе на глазах многих. И вообще, беседа с ним убедила сыщиков в том, что на него не стоит тратить время.

Гуров мотался по приятелям Снежаны, от одного к другому, в управлении появлялся только поздно вечером и сразу шел на доклад к Орлову. А так как приятелей было пруд пруди, сыщику приходилось очень сильно шустрить. Беда только в том, что во всех показаниях не было никакого полезного зерна. Никто не помнил, куда отправилась Снежана в злополучный вечер седьмого октября. Единственное, что было вроде бы установлено точно, так это то, что после полуночи ее уже не было.

Что касается самого господина Кабанова, то когда Гуров позвонил ему, то услышал автоответчик, предлагавший ему оставить сообщение. Именно это Гуров и сделал, представившись и вежливо попросив господина Кабанова приехать к нему в кабинет в главке или хотя бы перезвонить. Господин Кабанов не сделал ни того, ни другого. Гуров звонил еще один раз, но итог был тем же. Бизнесмен явно игнорировал сыщика, которого сам же и «нанял» для поиска убийцы своей дочери.

Это взбесило Льва, но он решил продолжать дело. В конце концов, оно касалось уже не только Снежаны Кабановой, но и еще трех несчастных девушек, да и вообще успело сильно захватить сыщика. Да и как профессионал Гуров не мог не рассматривать версию о том, что в столице завелся очередной маньяк. И тогда его поимка просто необходима. Он, Гуров, обязан организовывать покой и безопасность жителей столицы. Для того он и работает, а не ради паршивых кабановских денег! И, закусив губу, полковник с еще большим азартом окунулся в это мутное дело.

Пока он стирал шины своего автомобиля, объезжая всех, чьи имена и адреса успевал раздобыть, остальные тоже не сидели сложа руки. Был поднят целый штат, однако результатов было ничтожно мало. Обнаружились лишь смутные показания двух бомжей, видевших первого октября в предутреннем (и примешавшемся к нему алкогольном) тумане возле мусорных баков в районе Кусковсого лесопарка в Вешняках большую иномарку труднообъяснимого цвета. Спектр варьировался от темно-красного до темно-синего. Машина будто бы подъехала к бакам, и из нее выбросили большой темный мешок. Кто его выбрасывал и куда уехала машина, ни один из бродяг не помнил. Сам мешок они не открывали, потому что им посчастливилось найти в контейнере полбутылки дешевого коньяка и все остальное перестало их интересовать.

Однако сыщики ухватились за эту ниточку, бывшую на тот момент единственной. Большая иномарка – это было хотя бы что-то. Но беда в том, что этим «что-то» дело и ограничивалось. Крячко, считавшийся специалистом по задушевным разговорам, бился с бомжами двое суток, пытаясь все-таки добиться от них, какого цвета она была, но так и не смог точно описать в рапорте оттенок пресловутой машины. Только один из бродяг, мучительно выжав все капли из своей слабой памяти, заявил: «Ну вот вроде как смородиновое варенье». Второй сказал, что как виноград.

– Зеленая, что ли? – обалдело спросил Крячко, у которого уже голова шла кругом от тщетного перебирания цветов. Станислав даже сажал бомжей к монитору и выводил на него целую палитру квадратиков разных цветов, но бомжи упрямо в один голос уверяли, что того самого цвета тут нет.