Роман Добрый - Иван Путилин и Клуб червонных валетов (сборник) Страница 7

Жар еще не спал. Тучи пыли стояли над узкими улицами, кишевшими столичной рванью и массой бродячих голодных собак, похожих на шакалов, тощих, озлобленных.

Нарядный, сверкающий Константинополь остался там, позади.

Тут был тот главный Константинополь, который олицетворял собою всю неряшливость, всю грязь Востока.

«Экие свиньи!» – мысленно ругался претендент на Болгарский престол, попадая в кучи отвратительных экскриментов.

Подойдя к небольшому домику, ставни которого были наглухо закрыты, он тихо постучал в одно из окон и приблизился к двери.

– Кто там? – послышался вопрос.

– Это я, Цанков, отворяйте.

Дверь быстро распахнулась, впустила гениального авантюриста и так же быстро захлопнулась за ним.

– А наконец-то вы, ваше высочество! – с улыбкой проговорил высокий черномазый субъект, одетый в сюртук, с типичным видом болгарина.

– Не слишком ли рано – «ваше высочество»? Пока еще только ваше сиятельство, – рассмеялся Савин, крепко пожимая руку болгарина.

– Пустяки. Для такого умницы, как вы, сроков не существует. – Болгарин говорил довольно чисто и правильно по-русски.

– Все в сборе, Цанков?

– Все.

– А Хильми-паша?

– И он прибыл, Савин.

– Дану?

В голосе экс-корнета послышалась радость.

– А все-таки вы, Цанков, лучше величайте меня графом де Лотреком. Знаете, это звучит более внушительно.

Тихий смех болгарина смешался с таким же смехом «графа».

– Слушаю-с, ваше высочество!

В комнате, небольшой и тонувшей в полумраке, благодаря закрытым ставням, на креслах и широком диване сидели несколько человек.

Большинство из них были болгары, за исключением двух лиц, принадлежавших к сынам правоверного пророка Магомета.

– Простите великодушно, господа, что я запоздал! – весело, непринужденно проговорил Савин по-французски, здороваясь со всеми и особенно почтительно с Хильми-пашой.

– Ваше превосходительство, как мне благодарить вас за ваше любезное посещение? – склонился он перед ним.

Тот благосклонно улыбался.

– Ничего… Я так сочувствую, граф, этому делу, – ответил Хильми-паша.

– Позвольте мне, ваше превосходительство, в знак моей глубокой благодарности предложить вам на память о сегодняшнем вечере эту безделушку.

Савин вынул из кармана роскошный футляр и, раскрыв его, подал турецкому сановнику.

На голубом бархате, переливаясь всеми цветами радуги, сверкал драгоценный перстень с огромным бриллиантом-солитером.

– О! – вырвалось у всех.

Алчный взгляд паши загорелся восторгом.

– Ах, граф, какая прелесть! Но к чему это? Мне совестно принимать такие ценные сувениры.

– О, это такие пустяки, ваше превосходительство. Эта безделушка – одна из моих фамильных, – небрежно, с апломбом бросил великий авантюрист. – А это позвольте вручить вам.

И Савин протянул другой футляр младшему турку.

– Чисто работает, – прошептал болгарин Цанков своим соотечественникам.

Те взглядами подтвердили это.

– Ну, господа, мы можем приступить к совещанию, – пригласил всех Цанков.

И когда все заняли места за круглым столом, продажный турецкий сановник начал первым:

– Я должен сообщить вам, господа, что по полученным мною тайным сведениям русское посольство что-то разнюхало и, кажется, послало донесение. Поэтому я советовал бы вам торопиться.

Граф Тулуз де Лотрек, претендент на Болгарский престол, чуть-чуть побледнел.

– Оно узнало, что я здесь? – спросил он.

– Да.

Савин-«граф» рассмеялся.

– О, ваше превосходительство, я этого не боюсь. Меня взять не так-то легко.

– Его снимут только с Болгарского престола! – стукнул рукой по столу один из присутствующих болгар. – Верно, братушки?

– Верно! Верно! – прокатилось по комнате дико нелепого, преступного совещания.

– Мы – политические эмигранты Болгарии. Мы должны были бежать, спасаясь от дикого произвола и зверств временного регентства, самовольно захватившего власть в свои руки. Но, покинув отечество, мы оставили там массу верных друзей-приверженцев. Они за нас, они за общее дело. Трон Болгарии теперь свободен. Мы только должны распорядиться им!

– А много ли вас, господа? – осторожно, мягко, дипломатично спросил турецкий сановник.

– Нас-то много ли? – вмешался Цанков. – Вполне достаточно для того, чтобы сломить регентство и одержать полную победу. Еще на днях я получил от своих известие, что большинство войск, духовенства, народа совершенно готовы примкнуть к нам.

Савин сидел и слушал с замиранием сердца.

«Вот оно… вот оно, это недосягаемое, волшебное! Не сон, а явь, явь!» – так все и пело, ликовало в нем.

– И мы, – продолжал оратор-заговорщик, – после зрелого обсуждения пришли к решению, что лучшего кандидата на Болгарский престол, как граф Тулуз де Лотрек, не может быть.

В эту секунду поднялся самозванный граф. Он был поистине великолепен, этот мошенник высокой марки!

– Господа! – начал он таким властным, уверенным тоном, точно уже чувствовал себя на ступенях болгарского трона. – Господа! Благодарю вас за то высокое доверие, которым вам было угодно почтить меня. Если судьбе будет угодно, чтобы я занял Болгарский престол, даю клятвенное обещание заботиться о судьбе и благе моего народа.

Хитрый турецкий сановник еле заметно усмехался, любуясь блеском драгоценного перстня, уже одетого на палец.

– Я, – продолжал искренно вдохновляться Савин, – я уже наметил состав кабинета министров. Говорить ли вам, господа, кто эти избранные? Назвать ли их имена?

Молчание. И опять взволнованный, вкрадчивый голос «будущего болгарского князя»:

– Вы, Цанков, конечно, не откажетесь принять портфель первого министра?

– Если будет угодно вашему высочеству, – с низким поклоном ответил душа заговора.

– Вы, Малевич, – портфель военного министра?

– С радостью, ваше высочество!

– Вам я могу предложить, дорогой Маравелов, пост министра финансов…

И, называя всех поименно, «его высочество» распределял портфели, посты.

– Господа! Я, как вам известно, граф Тулуз де Лотрек. Но не забывайте, что я – славянин, русский, в котором бьется горячее сердце.

И он повернулся к турецкому сановнику.

– Болгария меня должна принять, ваше превосходительство… Но, став ее князем, я буду должником Блистательной Порты, прошу вас верить этому. Вы меня понимаете?

– О, как нельзя лучше, ваше… ваше сиятельство! – запнулся паша.

– Я весь полон желанием поставить Болгарию на иной путь…

– Так! Так! – послышались голоса политических эмигрантов-заговорщиков.

– И я… я это сделаю! – закончил Савин.

– Теперь – «черная работа», ваше высочество… Необходимо выяснить детали и план.

– Да, да, это важно.

И тут, в этой темной комнате, началось таинственное совещание о деталях выполнения фантастического плана, равного которому – по безумной дерзости и утопичности – едва ли знала любая история любых стран.

«Прямо уже в полной форме»… – «Две казармы будут приготовлены»… – «Амнистия, самая широкая»…

Глаза гениального авантюриста сверкали торжеством…

«Важнейшее» поручение Путилину

Около четырех часов дня в служебном кабинете Путилина появилась фигура министерского курьера.

– От его сиятельства вашему превосходительству в собственные руки! – протянул он Путилину пакет.

Путилин вскрыл его, прочел и сказал курьеру:

– Ступай. Я сейчас еду.

В письме от важного сановника графа Т. содержалась просьба о «немедленном прибытии» Путилина.

– Что-нибудь стряслось необыкновенное, – бормотал великий сыщик.

– …Дело необычайной важности, любезный Иван Дмитриевич! – взволнованно проговорил граф Т., встречая Путилина.

– Что случилось, ваше сиятельство?

– А вот садитесь, пожалуйста, мы побеседуем. – Сановник нервно закурил сигару.

– Вы, конечно, Иван Дмитриевич, Савина знаете?

– Знаю.

– Так вот-с, чтоб черт его побрал, нам необходимо его изловить. Чувствуете? Не-об-хо-ди-мо!

Путилин молча наклонил голову.

– Знаете ли вы, где он теперь находится?

– Нет. Я знаю только, что он удрал за границу и что его в России нет.

– Так извольте, я вам скажу: он в Константинополе.

– Ого! Вот куда попал, – усмехнулся Путилин.

– И вы… вы не можете себе представить, что он там делает!

Волнение графа Т. было так велико, что он даже сигару выронил из пальцев.

– Что же именно?

– Он… он хочет сесть на какой-то престол! – выпалил сановник.

Путилин (как он потом мне рассказывал) еле удержался от смеха, настолько трагична была физиономия графа.

– Сесть на престол? Что же, он собирается совершить кощунство? – невозмутимо спросил Путилин.

– А нет, вы меня плохо поняли! – с досадой вырвалось у графа. – Не на церковный сесть престол, а, так сказать, взойти на трон.

– Болгарский? – быстро задал вопрос Путилин.