Эд Макбейн - Хохмач Страница 7

– Он так прямо и сказал?

– Я повторил слово в слово.

– Интересное отношение к посетителям. Это у вас со всеми так? – поинтересовался Сэведж.

– Я так полагаю, что к вам у него особое отношение. – Во всяком случае, таково мое мнение, – сказал Мерчисон.

– Не соединитесь ли вы с ним еще раз, чтобы я мог с ним поговорить?

– Стив наверняка не одобрит этого, мистер Сэведж.

– В таком случае соедините меня с лейтенантом Бернсом.

– Лейтенанта не будет сегодня в участке.

– А кто дежурный детектив?

– Стив.

Сэведж нахмурился, а потом взял свое удостоверение и, не сказав ни слова, вышел из приемной. Он спустился по ступенькам крыльца на тротуар, свернул направо, прошел квартала два по залитой апрельским солнцем улице и свернул в кондитерскую на Гровер-авеню. Разменяв деньги в кассе, он вошел в будку телефонного автомата, что помещался на задах магазина. Добыв из кармана маленькую записную книжку в черной обложке, он нашел в ней номер телефона 87-го полицейского участка, затем опустил монетку в автомат и набрал номер.

– Восемьдесят седьмой полицейский участок, сержант Мерчисон слушает, – послышался голос в трубке.

– Вы разослали по газетам фотографию убитого, – сказал Сэведж.

– Да. А в чем дело?

– Я знаю этого человека. Я хотел бы поговорить с детективом, который занимается этим делом.

– Одну минуточку, сэр, – сказал Мерчисон.

Сэведж кивнул, торжествующе улыбнулся и принялся ждать. Через минуту в трубке послышался голос.

– Восемьдесят седьмой участок, детектив Карелла.

– Это вы тот полицейский, который ведет расследование дела о трупе, обнаруженном в парке?

– Совершенно верно, – ответил Карелла. – А кто это говорит?

– Это вы рассылали фотографии в газеты?

– Совершенно верно, сэр, дежурный сержант сообщил мне, что вы...

– А почему вы не послали фотографию в мою газету? Вы слышите, Карелла?

– Ч-что... – потом трубка надолго замолчала. – Это вы, Сэведж?

– Да, это я.

– До вас не дошло, что я сказал?

– Ну, меня не особенно устраивает отправляться сейчас к чертовой матери.

– Послушайте, Сэведж, я не намерен тратить на вас свое время. Из-за вас чуть не убили мою жену, поэтому если вы посмеете еще раз сунуть сюда свою рожу, то я вас, сукина сына, просто вышвырну в окно. Теперь, надеюсь, вам все ясно?

– Я думаю, что комиссару полиции было бы интересно узнать, почему это вдруг все газеты города получают...

– Валите к чертовой матери вместе с комиссаром полиции! – выкрикнул Карелла и повесил трубку.

Сэведж подержал еще какое-то время умолкнувшую трубку, затем бросил ее на рычаг и выбежал из будки.

Молоденькую пуэрториканку звали Маргаритой. В городе она прожила всего шесть месяцев и пока еще с трудом говорила по-английски. Ей нравилось работать у мистера Раскина, потому что он был приятным и веселым человеком, и не слишком кричал. Последнее обстоятельство Маргарита очень ценила в своем хозяине. Рабочий день ее начинался в девять часов утра. Помещение на Калвер-авеню было всего в пяти кварталах от ее дома, и она с удовольствием проделывала каждый день этот путь. Добравшись до места, она сразу же шла в душевую, переодевалась в свой – халатик, в котором она обычно занималась глажкой. Поскольку жила она рядом, то подруги советовали ей ходить на работу прямо в халатике, чтобы не возиться с переодеванием. Но Маргарита не считала рабочий халат достаточным нарядом, чтобы появляться в нем на улице. Поэтому каждое утро она натягивала на себя узкую юбку, свитер, жакет, а придя сюда, переодевалась. Под халатом она никогда ничего не носила. Она гладила одежду целый день, и к концу дня в помещении становилось очень жарко.

В смысле форм природа щедро одарила Маргариту, и когда она энергично водила утюгом, видно было, как перекатываются под халатом ее груди, да и ягодицы тоже не стояли на месте. Была еще одна причина, почему ей так нравился мистер Раскин. Оказавшись у нее за спиною, он никогда не пытался ущипнуть ее ниже пояса. А прежний хозяин, так тот никогда не упускал такой возможности. Мистер Раскин же был очень веселым человеком, но руки всегда держал при себе, а кроме того, он был не против, чтобы девушки отпускали при нем шуточки на испанском языке. Все это, конечно, только в том случае, если работа спорилась.

Помимо Маргариты там трудились еще две девушки, но Маргарита считалась у них за старшую. Каждое утро, когда девушки успевали уже выпить по второй чашке кофе и переодеться в рабочие халаты, Маргарита вкатывала тележки с картонными коробками. В них были платья, которые мистер Раскин покупал на оптовых распродажах. Она распределяла коробки между девушками, и те приступали к работе, придавая слежавшимся изделиям товарный вид. Маргарита работала наравне с другими, и утюг ее так и мелькал, разглаживая юбки и блузки, а груди ее при этом выделывали сложный танец. Мистер Раскин советовался с ней, какие цены назначить приведенным в порядок нарядам, а потом они все вместе пришивали бирки с ценами, и только после этого товар рассылался по магазинам готового платья. Иногда, обсуждая цены на очередную партию товара, мистер Раскин как бы невзначай заглядывал в вырез ее халата. Он, конечно, прекрасно знал, что под халатиком у нее ничего нет, но она не возражала против этих его подглядывании, потому что рук он никогда не распускал. Он был в ее глазах самым настоящим джентльменом. Если говорить честно, то Маргарита считала Дэвида Раскина самым приятным мужчиной на свете.

Именно поэтому она просто не понимала этих странных звонков с угрозами. Зачем это, скажите на милость, кому-то могло понадобиться угрожать мистеру Раскину? Да еще из-за такого грязного и тесного помещения. Нет, Маргарита никак не могла понять этого, и при каждом новом звонке ее охватывал страх за своего хозяина: она даже потихоньку молилась за него по-испански.

Однако появление шофера, доставившего груз в пятницу, десятого апреля, после обеда, ее совсем не напугало.

– Есть тут кто-нибудь? – крикнул он, открыв дверь, расположенную в противоположном конце мастерской.

– Одна минутка, – сказала Маргарита и, поставив на подставку горячий утюг, направилась через мастерскую к входной двери, совершенно позабыв о том, что под халатиком у нее ничего нет. Поэтому ее немного удивил ошарашенный вид посетителя, который просто не мог от нее отвести глаз.

Шофер, который по праву мог называться и экспедитором, вытащил платок из заднего кармана брюк и отер им пот со лба.

– Знаете, что я вам скажу? – прошептал он срывающимся шепотом.

– Что? – спросила, улыбаясь, Маргарита.

– Вам, сестренка, следовало бы выступать в бурлеске. Честное слово. Любое кабаре вас с руками оторвало бы!

– А что это такое – “берлеск”?

– Ну, сестренка, ну дает, – экспедитор восторженно закатил глаза. – Ладно, куда мне поставить в конце концов эти коробки? – спросил он, не в силах оторвать глаз от выреза ее халата. – У меня там внизу четырнадцать коробок с грузом, так вы скажите, куда их поставить, и больше мне ничего не нужно.

– О, я не знаю, – сказала Маргарита. – Мой хозяин, его нет тут теперь.

– Да вы только скажите, куда их сгрузить, сестренка.

– А что это? – спросила Маргарита.

– Да я и сам не знаю, сестренка, я работаю по доставке грузов. Подберите тут подходящее местечко. Сбегайте в тот конец и присмотрите что-нибудь, а потом вернитесь сюда и скажите, ладно? А я тут пока постою.

Маргарита кокетливо засмеялась.

– А зачем мне бежать туда? – спросила она, прекрасно понимая, что тот от нее хочет. – Ставьте, что привезли, прямо тут, возле двери.

– Ну ладно, сестренка. – Диспетчер еще раз игриво подмигнул ей и, изобразив на своем лице крайнее восхищение, вышел на улицу.

Несколько минут спустя он возвратился, притащив вместе с напарником тяжелый картонный ящик. Они принялись устанавливать его у самого входа. Первый глазами указал второму на Маргариту, которая в это время как раз нагнулась, чтобы поднять с пола упавшие плечики. Второй засмотрелся так, что чуть не грохнул ящик на пол. Почти полтора часа ушло у них на разгрузку, и оба успели за это время по достоинству оценить прелести Маргариты, которые она, впрочем, ничуть и не скрывала от них. Они как раз вносили последний, четырнадцатый ящик, когда в мастерской появился Дэйв Раскин.

– Что все это значит? – спросил он.

– А вы кто такой? – в свою очередь спросил экспедитор. – Ваша фамилия случайно не Минский? – И он шутливо подмигнул Раскину.

Однако Раскин не оценил по достоинству его юмора и не подмигнул в ответ. Маргарита вернулась тут же к своему утюгу и энергично принялась за дело. Второй парень облокотился на один из ящиков, явно предпочитая посидеть немножко с пакетом кукурузных хлопьев.

– Какой еще Минский? – сердито проговорил Раскин. – И вообще, откуда вы взялись? И, может быть, вы скажете мне наконец, что это за ящики?