Фридрих Незнанский - Имя заказчика неизвестно Страница 7

Глава третья

— Значит, так, молодые люди, во-первых, я никакой не сопредседатель, попрошу это учесть! — Борис Ефимович Златкин, маленький бодренький толстячок, бросил портфель из крокодиловой кожи на стол и забегал по тесному кабинету Гордеева, а все остальные внимательно следили за траекторией его движения. — Особенно на случай, если будете общаться с прессой!

Денис с Головановым переглянулись: боится стать следующей жертвой? А кто бы на его месте не переживал. Денис откашлялся:

— Борис Ефимович, а зачем нам общаться с прессой, и, кроме того…

— Вы разве не понимаете?! Эти ушлые журналюги мигом пронюхают, кто занимается охраной моей, гм… скромной персоны, и тут же возьмут вас в оборот!

Гордеев улыбнулся и незаметно подмигнул Денису.

— Борис Ефимович, во-первых, мы еще не взялись за охрану вашей скромной персоны.

Тут Златкин остановился и в изумлении уставился на Дениса.

— То есть вы отказываетесь?! Вы… — он ткнул коротким пальцем в Дениса, — отказываетесь… — он ткнул коротким толстым пальцем в себя, — от меня?! — Он ткнул коротким пальцем в потолок: — Вы понимаете, что вы сейчас сморозили?!

— Я еще не принял никакого решения. Для этого я должен обладать хоть какой-то информацией о случившемся, а вы пока что только ставите условия и ничего не рассказываете, — неожиданно грубовато оформил Денис свою нехитрую мысль.

Однако оказалось, это было то, что надо. Златкин немедленно сел, вытащил из портфеля сигару, понюхал ее и отправил в нагрудный карман пиджака.

— Спрашивайте, — скомандовал он.

— Так вы не сопредседатель партии?

— Нет, и тому уже полгода!

— Почему?

— Потому что надо уступать дорогу молодым перспективным политикам. Да, я стоял у истоков партии! Да, я был одним из ее идеологов! — Златкин не удержался и снова вскочил на ноги, сунув одну руку в карман пиджака, другую — за обшлаг. Ни дать ни взять — Ленин на заводе Михельсона. Или, может, Муссолини?

— Борис Ефимович, — негромко попросил Гордеев, и Златкин тут же сел.

— Меня волнует не только собственная безопасность, — продолжил Златкин нормальным человеческим голосом, — но я также обеспокоен расколом в партии. А он неминуем.

— Почему?

— Потому что оставшиеся сопредседатели, к сожалению, не чета погибшим Валерию Сергеевичу и Владимиру Ивановичу. Жидковаты. И еще потому, что раскол — это, несомненно, та цель, которую и ставил себе заказчик этих убийств.

И Борис Ефимович рассказал одиссею своей партии. Год назад он, адвокат Златкин, а также другие лица: известный писатель Валерий Юкшин, предприниматель Владимир Глаголев, доктор философских наук Игорь Похлебкин и популярный тележурналист Андрей Улов — организовали новое политическое движение либерального направления под названием «Прогрессивная Россия». За сравнительно небольшой срок «Прогрессивная Россия» набрала вес и переоформилась в партию, у которой было четыре сопредседателя. Потом их стало пять, потом после добровольной отставки Златкина — снова четыре, а потом снова пять — добавился олигарх Клеонский. За короткий срок «Прогрессивная Россия» завоевала авторитет прежде всего у технической интеллигенции, студентов и, как ни странно, военнослужащих.

Златкин показал программу партии. Там много говорилось о человеческих ценностях. В частности, о том, что «вопрос о ценностях, которыми живет общество, — сегодня основной вопрос России. И политический разброд, и хозяйственная разруха, и нравственный цинизм — все это сводится к вопросу об общественных ценностях. Ценности — это то, что делает общество целым, делает его большим, чем просто набор составляющих его частей…». Златкин рассказал, что по мнению «Прогрессивной России», помимо общего идейного неблагополучия, царящего сегодня в мире, есть два препятствия на пути формирования целостной системы ценностей в России. Первое — это семидесятипятилетний отрыв во времени от исторических традиций нашей страны. Второе — это не доведенный до конца расчет с советским прошлым, с его ложными ориентирами.

— Очень разумно, — покивал Голованов.

— Еще бы! — воодушевился Златкин поддержкой «простых избирателей». — В результате, с одной стороны, российские реформы подставляют себя под обвинение в копировании Запада, в том же «монетаризме», хотя именно монетаристская реформа Витте в тысяча восемьсот девяносто седьмом году заложила основу хозяйственного расцвета России на два самых блестящих ее десятилетия. С другой стороны, патриотически настроенные круги смыкаются с коммунистами, хотя именно коммунисты разорили страну, подорвали ее материальные и духовные основы, а своей национальной политикой и произвольным проведением границ между республиками заложили ту мину под территориальную целостность страны, которая взорвалась в декабре тысяча девятьсот девяносто первого года.

— Такого несуразного сплетения идей можно избежать, обратившись к национальной антикоммунистической и свободолюбивой традиции, — заметил Гордеев.

Аполитичный Денис предпочитал помалкивать. Он слушал и мотал на ус. За всеми этими фразами вскоре должны были вырисоваться конкретные люди — сторонники и противники Юкшина и Глаголева.

— Да! — Златкин снова вытащил сигару и взмахнул ею как дирижерской палочкой. — Разумеется! Вот именно! И эта традиция, в обход советской власти, сохранилась за семьдесят пять лет в российском зарубежье и сегодня возвращается в Россию, служа своего рода мостом между ее прошлым и будущим.

Тут уж Денис не выдержал:

— Вы об эмиграции сейчас говорите? О всяких там НТСах и прочих «народных союзах»? Давайте ближе к нашим покойничкам, пожалуйста.

— Молодой человек, этот цинизм вам не к лицу!

— Это профессиональный цинизм, — защитил коллегу Голованов. — Но в самом деле, Борис Ефимович, к чему нам сейчас сдался этот опыт демократий минувшего века?

— А к тому, что идейный костяк нашего движения возник не в тиши кабинетов, это опыт российской революции и Гражданской войны, опыт западной демократии, в конце концов!

— Мы все помним, что вы были диссидентом, — примиряюще сказал Гордеев, — когда мы еще под стол пешком ходили.

Денис подумал: как же мы тогда это помним, если под стол пешком?

— Ах вот как, — приятно удивился Златкин. — Это многое меняет. Тогда будем считать вступительную часть законченной, хотя, как вы убедитесь в дальнейшем, моя преамбула имеет непосредственное отношение к происшедшему.

Златкин рассказал, что погибшие Глаголев и Юкшин действительно активно сотрудничали с «Народным Союзом», старейшей русской эмигрантской партией, по сути вернувшейся из зарубежья в Россию. Партией — в широком смысле слова, «Народный Союз» не был политической силой, ставившей своей целью участие и победу в выборах. Ее лидер — профессор-биолог Алексей Николаевич Кадышев, умнейший и замечательный человек. Многие идеи и разработки этого Союза бывший главным идеологом Юкшин включил в программу созданной партии «Прогрессивная Россия». Но эта близость с недавними эмигрантами совсем не нравилась Клеонскому. Клеонский считал, что от них попахивает нафталином и никакой практической пользы тут нет и быть не может. Он предлагал войти в блок с компартией России. Не секрет, что Аркадий Клеонский часто встречался с лидером коммунистов Жуковым. По его замыслу, «Прогрессивная Россия» и компартия, объединившись в предвыборный блок, легко победят все остальные партии и блоки…

— Да стойте же!!! — завопил Денис. — Какой Клеонский?! При чем тут Клеонский?! Тот самый, что ли, Клеонский?! — Больше всего его бесило, что и Гордеев, и Голованов кивали на эти умные речи. Для него же пока что все это было сущей тарабарщиной, в которой вдруг проскакивали знакомые фамилии.

Оказалось, что да, тот самый Клеонский. Тот самый знаменитый (просто знаменитый и скандально знаменитый!) олигарх и нефтепромышленник Клеонский. Тот самый Аркадий Клеонский, который уже много месяцев находится в конфликте с властью и отсиживается в Лондоне. Оказывается, именно он стал пятым сопредседателем «Прогрессивной России», после того как в отставку ушел Златкин.

А у Клеонского-то дела, между прочим, сейчас не очень, подумал Денис. Он вспомнил, что прочитал сегодня в Интернете: «Арестован контрольный пакет акций компании „Ойл индастри“. „Ойл индастри“ — это компания Клеонского, одна из крупнейших российских нефтяных компаний, кстати сказать. А он сам уже несколько месяцев отсиживается в Англии. За это время Генпрокуратура успела выписать ордер на его арест, но англичане не торопятся Клеонского выдавать. Англичане — люди последовательных взглядов. Они редко кого к себе пускают насовсем, но уж если это произошло, то человек может себя чувствовать на туманном Альбионе в относительной безопасности. Надо будет с Турецким побеседовать насчет Клеонского, подумал Денис. А вслух сказал: