Фридрих Незнанский - Контрольный выстрел Страница 8

Итак, позавчера, то есть во вторник, в районе Ильинки — прелестное старое название бывшей правительственной улицы Куйбышева, в непосредственной близости от Красной площади, взорвалась машина марки «Мерседес». От автомобиля остался остов с колесами без покрышек и одна боковая дверца. Обуглившиеся части тел двоих пассажиров оперативники собирали по частям буквально по всей округе.

Криминалисты определили безо всякой экспертизы, что машину подорвали с помощью взрывного устройства, обладающего большой разрушительной силой и образующего пламя сверхвысокой температуры, что затрудняет обнаружение материальных доказательств, как-то: отпечатков пальцев, микрочастиц и тому подобного.

По стечению обстоятельств на месте происшествия не оказалось ни души — и, следовательно, ни одного свидетеля-очевидца. Почему? А вот на этот вопрос ответить проще простого. Турецкий давно, относительно конечно, не был в том районе столицы, но на память, особенно зрительную, пожаловаться не мог. Это типичный старомосковский торговый квартал между Ильинкой и Варваркой. Соединяют их Хрустальный и Рыбный переулки, сдавленные с обеих сторон мощными колоннадами и пилястрами домов, напоминающих больше лабазы, с арочными низкими подворотнями, перекрытыми железными воротами с калитками, за которыми постоянно бдят вооруженные охранники. Арки подъездов, арки больших окон; вывески здесь встречаются нечасто, хотя в последнее время въехали сюда парочка банков, меняльные конторы, в смысле — обменные пункты валюты, совершенно непонятные акционерные общества по сотрудничеству, ни о чем не говорящие конторы, обозначенные замысловатыми аббревиатурами, и, наконец, магазинчики, точнее, лавчонки, какие при царе Горохе размещались в закутках гостиных дворов. Проезды, расположенные ближе к Старой площади, то есть к недавнему еще ЦК партии, Никольской и Ипатьевский, вообще перекрыты железными воротами, напоминающими те, что в известных фильмах штурмовали в Питере революционно-кинематографические матросы.

Но за бастионами стен постоянно ремонтируемых строений течет совершенно иная, секретная жизнь, поскольку ни президентские, ни совминовские структуры, ни разведки со всяческими контрразведками, в обилии населяющие данный квартал, как известно, огласки не любят и вывесками себя не афишируют.

Здесь и в дневное-то время не шибко прохлаждается народу. Шлепают себе потихоньку от гостиницы «Россия» к ГУМу, поскольку половина Ильинки, выходящая к Красной площади, вскрыта в глубину, на все восемь с половиной веков, и малейшая небесная мокрота затягивает тесные тротуары слоем жидкой глины. А вечерами, когда разъезжаются стоящие вдоль домов впритык легковые машины с «серьезными» номерами, тут вообще становится тихо и пустынно.

«Ну и что же мы имеем?» — вопрошал Турецкий. Который час был? 18.30 с несколькими, вероятно, минутами в ту или другую сторону. Значит, трудящийся в поте лица своего народ уже покинул офисы, у кого таковые имеются, или служебные кабинеты. Но зачем же тогда сюда заехал «мерседес»? К кому? Или за кем? Вопросы, однако…

Поехали дальше. Как явствует из материалов дела, дежурные сотрудники, охранники, засевшие в своих суперсекретных помещениях на многочасовые дежурства, услыхав грохот взрыва, сперва осторожно приближались к окнам и калиткам ворот и несколько минут могли наблюдать за бушующим пламенем, но, оставив свои посты, вышли на улицу лишь тогда, когда огонь, по существу, завершил гибельное дело.

И это тоже, к сожалению, легко объяснимо. Осенние трагические события двухлетней давности внушили служилому люду четкую мысль: не высовывай носа на площади и прочие стриты, когда там пальба и гремят взрывы. Даже если пошла не политическая, а всего лишь традиционная бандитская разборка, могут и тебе за компанию башку оторвать. А уж шальную пулю схлопотать — вообще проще пареной репы. Поэтому сиди себе и не вякай. Не возникай. Вот никто и не возник.

И потому добыты оперативниками весьма однообразные и лаконичные сведения, укладывающиеся в краткую формулу: «Бум! Гляжу — горит. Подошел — уже сгорело». Прямо скажем, негусто.

Еще есть в деле справка-характеристика на Алмазова Сергея Егоровича, 1944 года рождения, уроженца Москвы, проживающего по адресу… выданная по месту жительства.

Интересно, кто ее писал? Хотел бы Саша посмотреть на этого человека с фамилией Крайнев И. Г. Никто не станет сомневаться, что у нас не перевелись монстры, что они могут встретиться везде, но все-таки… Человек сгорел в машине, ведется следствие, никто не может предсказать результатов… Нет, оказывается, еще как можно. Чем же сумел так крепко насолить погибший банкир, если какой-то мелкий чиновник буквально брызжет справедливым «совецким» гневом! Или это общее отношение широких народных масс к проходимцам бизнесменам, причем всем без исключения, лишившим нас, обобранных обывателей, заслуженной старости?

«…не имел желания честно трудиться… Был неразборчив в связях и средствах достижения своей цели… — А ведь очень знакомо излагает служака-бюрократ! — А цель он имел, как и остальные новые бизнесмены, — разбогатеть. Следовательно, имел устойчивую склонность к жульничеству…» Да, тут все свалено в кучу, и в качестве образца взят фельетонный тип жулика продавца из замызганного привокзального ларька. Не хватает только «лица кавказской национальности» — ну, чтоб уж для полноты картины… Разумеется, честно заработать миллионное состояние, как считает сегодня подавляющее большинство, оставшееся не у дел и, что страшнее, не у жизни, сегодня у нас нельзя. Значит? Получается, был ты жулик и проходимец, Сергей Егорович, прими, Господи, твою душу.

А вот и другая характеристика. Из банка «Золотой век». Эти, понятное дело, обязаны своих выгораживать, а как же!

«Скромный, трудолюбивый, эрудированный; не жалел личного времени во имя работы; последние годы жизни посвятил коренному улучшению банковского дела в России, чем активно способствовал развитию рыночных отношений в нашем обществе…» И так далее.

Следователь должен быть предельно объективен и ничему, даже печатью гербовой скрепленному не верить. А он, вопреки здравому смыслу, почему-то не верил гражданину Крайневу, а верил банку. Такие вот дела…

Показания жены Алмазова. Взрослая дочь, разведена. Маленький внук, три года, почти ровесник Нинке… Никаких завещаний не было. Во всяком случае, об этом никому не известно. Вот, пожалуй, и все. Ни тебе доказательств, ни зацепок. И на вопрос: с чего начинать? — тоненькая папочка ничего внятного ответить не может.

Турецкий не смог бы дать ответ на вопрос: кто убил? — пока не получил бы вразумительного ответа на другой вопрос: почему, по какой причине был убит очередной без пяти минут главный банкир России? Какие силы не захотели поставить его на ключевую позицию в государстве? Кому он мешал и чем? А может быть, все гораздо проще? Ищите женщину? Или других наследников? Но что бы там ни было, а работенка — это он уже вполне трезвым умом мог оценить — предстояла длительная, кропотливая и вряд ли благодарная. О своем отпуске, так заманчиво разворачивающем роскошные картинки не нашей жизни, он как-то уже и забыл. Закрыв папочку, попробовал сопоставить убийство Алмазова с тем делом, которое только что передал в суд. Аналогий напрашивалось немало. И тот, и другой — крупнейшие банкиры. Оба в самых лучших мафиозных традициях ликвидированы в тот момент, когда их кандидатуры направлялись Президентом в Государственную Думу для обсуждения и утверждения на посту директора Центробанка. Или же, как это чаще случалось в последние годы, для очередного им отказа. Но Ивана Киргизова Турецкий смог узнать, а потому и вывод сделал предельно объективный: эта смерть — результат банковско-мафиозной разборки. Киргизов сам подвел своих недругов к необходимости решительной и кровавой развязки. Собственно, роль следователя свелась к выяснению этой достаточно примитивной истины. И вот результат: основной заказчик убийства, который теперь хорошо известен суду, находится, естественно, за рубежом, иначе сидел бы в ожидании приговора вместе с исполнителем. Прочие его коллеги оказались непричастны. Так заявил сам генеральный прокурор. Его право. Случай, как только что изволил заметить он сам, редкий, почти исключительный. Но Турецкий не возгордился, нет. А чтобы сделать аналогичные или иные выводы по поводу Алмазова, он обязан тоже очень хорошо узнать и его. И опять задним числом. Другого пути не было…

Саша просидел еще десять минут в здании прокуратуры, используя самым наглым образом свое служебное положение: набирал номер рижской квартиры Иркиной тетки, где жили его девочки. Он очень скучал без них. Знал же, что будет скучать, когда отправлял их в гости — ненадолго, ну месяц-другой, но даже и предположить не мог, как плохо ему будет без них.