Энн Перри - Врата изменников Страница 8

Молодой служащий глотнул, не зная, как ему поступить. Теперь уже он смотрел на Питта неприязненно.

– Да, сэр. Я сообщу в приемную мистера Чэнселлора и передам вам его ответ. – Чиновник снова взглянул на удостоверение суперинтенданта и, взбежав по лестнице, исчез наверху.

Прошло почти четверть часа, прежде чем он вернулся, и Томас уже начал томиться в ожидании.

– Прошу сюда, – холодно сказал служащий.

Он повернулся на каблуках, снова поднялся наверх, постучал в дверь красного дерева и отступил в сторону, пропуская Питта.

Лайнусу Чэнселлору было сорок с небольшим. Это был динамичный мужчина с высоким лбом, темными волосами, откинутыми со лба назад, и большим носом. Его широкий, с насмешливыми складками рот свидетельствовал и о чуткости, и о сильной воле. Это был человек обаятельный, и ему почти не приходилось прилагать для этого усилий – природная живость позволяла ему говорить свободно и выразительно на любую тему в отличие от тех, кто с трудом и иногда безуспешно подыскивает слова. Он был худ и тонок в кости, высокого роста и безупречно одет.

– Доброе утро, суперинтендант Питт. – Он поднялся из-за великолепного стола и протянул руку; пожатие его было сильным и крепким. – Мне сообщили, что у вас срочное и конфиденциальное дело, – махнув в сторону стула напротив, он сел на место. – Вам лучше все мне объяснить. У меня есть примерно десять минут до следующей встречи. Боюсь, что не смогу уделить вам больше времени. Я должен быть в доме номер десять[12].

Объяснений не требовалось. Если он должен был встретиться с премьер-министром, на что и намекал, то опаздывать не мог, что бы Питт ему ни сообщил. Это была также откровенная констатация важности его времени и статуса. И Чэнселлор не хотел, чтобы посетитель недооценил ни то, ни другое.

Томас сел на указанный ему огромный, резной, обитый кожей стул и немедленно приступил к делу:

– Сегодня утром Мэтью Десмонд из Министерства иностранных дел сообщил мне, что определенная информация, касающаяся деятельности Министерства по делам колоний, связанная с исследовательскими работами и торговыми переговорами в Африке, особенно в Замбезии, попала в германское посольство…

Он едва успел это сказать, как Лайнус уже был весь внимание.

– Насколько мне известно, только мистер Десмонд, его непосредственный начальник и сам лорд Солсбери знают об утечке информации. Я прошу вашего разрешения, сэр, провести расследование в вашем министерстве.

– Да, конечно. Приступайте немедленно. Это чрезвычайно серьезно. – Притворно-вежливая заинтересованность исчезла, уступив место несомненно искреннему вниманию. – Вы можете мне сказать, какую точно информацию имеете в виду? Мистер Десмонд вам сообщил? И знает ли он сам?

– В подробности он не входил, – ответил Питт, – но она имеет главным образом отношение к правам на минеральные ископаемые и к договорам с местными племенными вождями.

Вид у Чэнселлора стал очень озабоченный, уголки рта опустились.

– Все это может быть очень серьезно. От этого зависит будущее устройство Африки. Полагаю, мистер Десмонд об этом вам тоже рассказал?

– Разумеется.

– Пожалуйста, держите меня в курсе вашего расследования, мистер Питт. Меня лично. Полагаю, вы уже рассмотрели все возможности получения немцами информации с помощью их собственных людей? – Особой надежды на это его лицо не выражало; министр спросил это только ради формальности. – У них ведь множество исследователей, путешественников и солдат в Восточной Африке, особенно вдоль побережья Занзибара. Не буду отягощать вашу память подробностями об их договоре с султаном Занзибара, восстаниях поселенцев и актах насилия. Просто примите как должное, что их присутствие в тех местах – фактор существенный.

– Я не расследовал дело с этой стороны, но то был первый вопрос, который я задал мистеру Десмонду, – ответил Томас. – Он заверил меня, что этого не может быть в силу некоторых подробностей, связанных с данной информацией, а также тем фактом, что немцам стала известна именно наша трактовка происходящих там событий, которые можно интерпретировать очень по-разному.

– Так, – кивнул министр, – теперь вы предполагаете, что предатель кроется среди нас, мистер Питт. И возможно, что это человек очень высокого ранга… Скажите, что вы предпримете в связи с этим?

– Все, что в моих силах, сэр, а это значит, что надо опросить каждого, кто имеет доступ к информации, которая поступает к вам. Полагаю, что это ограниченное число людей?

– Разумеется. Ведает нашими африканскими делами мистер Торн. Начните с него. А теперь извините, суперинтендант, я должен вызвать Фэрбрасса и поручить вас ему. Но у меня есть немного времени сегодня днем, в четверть пятого, и я буду вам благодарен, если вы сообщите мне тогда о том, что вам удалось узнать, и о своих впечатлениях.

– Да, сэр.

Питт встал, и Чэнселлор поднялся тоже. Молодой человек, который проводил его сюда и который, очевидно, и был Фэрбрассом, появился на пороге и после краткого распоряжения министра провел Питта по нескольким великолепным коридорам к другому вместительному и хорошо обставленному кабинету, напоминающему чэнселлоровский. Табличка на двери сообщала: «Иеремия Торн». Фэрбрасс, который, очевидно, относился к мистеру Торну с большим почтением, решил, что посетитель министерства тоже не нуждается в объяснении, кто это такой. Он легонько постучал в дверь и, услышав ответ, повернул ручку и просунул голову в щель.

– Мистер Торн, сэр, я привел суперинтенданта Питта, кажется, с Боу-стрит. Мистер Чэнселлор просил меня провести его к вам. – Служащий замолчал, так как сказать было больше нечего, и открыл дверь пошире, чтобы Томас мог войти.

Иеремия Торн на первый взгляд чем-то напоминал Лайнуса. Разница была в осанке, это было заметно сразу, но точно определить, в чем она состоит, было бы затруднительно. Он тоже сидел за столом и тоже казался высоким. У него были широко расставленные глаза, темные, густые, гладко причесанные волосы, широкий рот и полные губы. Но он являлся государственным служащим, а не политиком. Отличие было настолько тонким, что его невозможно было выразить словами. Уверенность, с которой он держался, зиждилась на твердом положении, завоеванном предшествующими поколениями, на незримой власти за спиной тех, кто борется за получение должности в правительстве и чья позиция зависит от положительного мнения о них других людей.

– Здравствуйте, суперинтендант, – сказал он с некоторым любопытством. – Входите. Чем могу служить? Какое-нибудь преступление, совершенное в колонии и которое представляет интерес для полиции метрополии? – Улыбка. – Совершено оно в Африке, как я полагаю, иначе бы вас не направили ко мне.

– Нет, мистер Торн. – Питт вошел в кабинет и сел на указанное ему место. Он подождал, пока дверь не закроется и мистер Фэрбрасс не направит свои стопы прочь по коридору. – Боюсь, что корни преступления находятся именно здесь, в Министерстве по делам колоний. Если преступление имеет место. Мистер Чэнселлор дал мне полномочия провести расследование. И я должен задать вам несколько вопросов, сэр. Извините, что отнимаю у вас время, но это очень важно.

Торн откинулся на спину стула и скрестил руки.

– Тогда вам лучше начать, суперинтендант. Вы можете сказать мне, в чем заключается данное преступление?

Томас ответил не прямо. К Иеремии Торну поступала большая часть секретной информации в Министерстве по делам колоний. Он вполне сам мог быть предателем, каким бы невероятным ни казалось это со стороны человека, занимающего столь высокую должность. А если нет, то он мог ненамеренно предупредить предателя – лишь потому, что не был способен поверить, что этот человек ведет двойную игру. Или же, подозревая кого-нибудь из коллег, он мог сделать промах из-за абсолютного отсутствия опыта в подобных вещах.

Но если этот чиновник настолько наивен, что не поймет смысла и направленности вопросов, значит, он вряд ли компетентен и для занимаемой должности.

– Я бы предпочел не говорить об этом, пока не удостоверюсь, что это действительно преступление, – уклонился от ответа Питт. – Не расскажете ли вы мне о штате ваших главных сотрудников, сэр?

Иеремия, по-видимому, удивился, но в то же время в темных глазах мелькнула юмористическая искорка, под которой, однако, скрывалось беспокойство.

– Все касающееся африканских дел я немедленно сообщаю Гарстону Эйлмеру, помощнику мистера Чэнселлора, – сказал он спокойно. – Он прекрасный человек, обладающий замечательным интеллектом. Он был первым учеником в Кембридже, но, полагаю, вас интересуют не его академические достоинства. – Торн еле заметно пожал плечами. – Нет, думаю, что не интересуют. Из университета он поступил прямо на работу в Министерство по делам колоний. Это было приблизительно четырнадцать-пятнадцать лет назад.