Николай Леонов - Театр одного убийцы Страница 8

– У тебя есть десять минут, Лева, – проговорил он и, глядя в спину удаляющегося сыщика, добавил, обращаясь к оставшимся: – Всем оставаться на месте. Свиридов продолжает доклад. Крячко воздерживается от комментариев!

Гуров был просто в бешенстве. Какой-то прыщ в погонах позволил себе арестовать не кого-нибудь, а его жену. Конечно, Свиридов придал происходящему более обтекаемую формулировку. Но в его устах «снятие свидетельских показаний» прозвучало точно так же, как «получение признания». Для Гурова было совершенно очевидно, что майор не сомневается в причастности Марии к убийству Левицкого.

Еще не дойдя до двери, Гуров с трудом смог взять эмоции под контроль и придать лицу спокойное, даже безмятежное выражение. Было совершенно ясно, что Свиридов доставил в приемную генерала людей из театра, дабы блеснуть перед Орловым своими способностями получать признания.

И сыщик не ошибся. Мария, ее подруга Светлана Турчинская и еще несколько человек располагались на стульях в приемной под бдительным оком двух милиционеров. Выйдя из кабинета Орлова, Гуров кивком поздоровался со всеми и подошел к жене, поднявшейся ему навстречу.

– Лева, это черт знает что такое, – проговорила Мария, внимательно посмотрев мужу в глаза. – Что за чушь молол этот младший лейтенант?

– Не лейтенант, а майор, – поправил жену Гуров, стараясь улыбаться как можно естественней.

– Да какая разница! – отмахнулась от него Строева. – Все равно он врет как сивый мерин.

– Сейчас мы все это с тобой обсудим. – Сыщик взял жену под руку. – Пойдем в мой кабинет…

– Товарищ полковник, – остановил его один из милиционеров. – Товарищ майор дал распоряжение никуда не выпускать задержанных.

– Получи у товарища майора это распоряжение в письменном виде, – еле сдерживаясь, проговорил Гуров, но все же не устоял: – И вытри им свою задницу!

Кто-то из присутствующих в приемной работников театра прыснул в кулак, но сыщик не обратил на это никакого внимания. Одним легким движением он отстранил сержанта и, поймав на себе изумленный взгляд жены, повел ее к выходу. За дверями приемной Мария попыталась что-то сказать, но Гуров удержал ее, отрицательно покачав головой. А когда они переступили порог кабинета, сыщик уже не сдержался и разразился целым потоком брани.

– Ого, а ты не хуже меня умеешь материться, – усмехнулась Мария, присаживаясь на стул. – О чем изволите со мной побеседовать, господин сыщик?

– Мария, будь немного посерьезней. – Гуров положил ей руки на плечи и заглянул в лицо. – Положение достаточно щепетильное. И таким его делает эта проклятая пуговица. Как она могла оказаться в руках Левицкого?

– Откуда я знаю, Лева? Я уже говорила этому Свиридову, что она пропала прямо перед началом спектакля, – проговорила Мария и вдруг зябко поежилась. – Да что за ерунда такая?! Лева, где тут у вас туалет? За последние два с половиной часа уже третий раз туда бегаю. На нервной почве так приспичило, что ли?

– Идем провожу, – покачал головой сыщик и приоткрыл дверь кабинета. – Сама ты тут только заблудишься.

Мария вышла следом за мужем. И пока они не вернулись обратно в кабинет Гурова, не было сказано ни слова. А когда Строева вновь уселась на стул, сыщик спросил:

– Как тебя могли увидеть в коридоре?

– Я же тебе говорю, что третий раз в туалет бегаю, – хмыкнула Мария. – Вот когда первый раз из него возвращалась, то и столкнулась в коридоре с Марией Ивановной. Нашей уборщицей.

– Ладно, – махнул рукой Гуров. – Вернемся назад. Кто-нибудь видел, что у твоего платья пуговица была уже перед началом спектакля оторвана?

– Вряд ли, – покачала головой Строева. – Можно было бы предположить, что ее утрату заметили те, с кем я играла в первых двух актах. Но там одни мужики. А они на пропажу одной маленькой пуговки из тридцати восьми вряд ли обратили внимание.

– Это плохо, но все равно стоит попробовать, – вздохнул сыщик. – Если не получится, то наше положение будет очень серьезным. Остается надеяться, что твоих пальчиков не найдут на пистолете.

– Лева, скажи честно, все очень плохо? – Пожалуй, впервые за вечер Строева выглядела по-настоящему испуганной. – Он действительно собирается обвинить меня в убийстве?

– Да, – выдавил из себя Гуров. – Но я постараюсь сделать все, чтобы этого не случилось. А теперь пойдем. Свиридов должен будет задать тебе несколько вопросов, но ты можешь не бояться. На этот раз я буду рядом!..

Орлов будто специально ждал возвращения полковника, не позволяя Свиридову начать допрос свидетелей. И, как только Гуров переступил порог его кабинета, тут же попросил майора начинать.

Обычно Орлов никогда не вмешивался в следственные действия. Сам проработав долгое время опером, он понимал, как часто подобное вмешательство раздражает сыщиков и отрицательно сказывается на их работе. Но сегодня был особый случай. В этом деле непосредственно затрагивались честь и интересы его друга и лучшего сыскаря Москвы полковника Гурова. И наблюдать за развитием событий со стороны генерал просто не мог.

Проводив озабоченным взглядом полковника, Орлов сосредоточил все внимание на первом свидетеле, приглашенном Свиридовым. И генерал настолько хотел побыстрее покончить со всем этим, что даже закрыл глаза на явное нарушение процедуры снятия показаний майором, державшим всех свидетелей в одном месте.

Первой Свиридов допросил старушку уборщицу. Ничего нового к своим словам в театре она добавить не смогла. Единственным изменением в ее показаниях было то, что Мария Ивановна настоятельно подчеркивала, что сама никогда не слышала от Строевой плохих слов в адрес Левицкого и узнала об их ссоре из разговоров других людей.

Каких именно, старушка уточнить не смогла, отделавшись фразой о том, что об отношениях худрука и актрисы «все говорили». А единственными, кого она назвала по имени, были заместитель директора и лучшая подруга Строевой.

– Так вы утверждаете, что видели, как приблизительно сразу после убийства Мария спускалась со второго этажа? – встрял в допрос Гуров. Свиридов поморщился, но ничего не сказал. – В котором часу это было?

– Да не смотрела я на часы, Лев Иванович! – всплеснула руками старушка. – Знаю, что на сцене как раз третий акт «Белой гвардии» шел. Да и не видела я, что Машенька спускалась сверху. Говорю же, что она просто рядом с лестницей была. А откуда она шла, я и понятия не имею!

Больше старушка ничего не смогла существенного добавить. Следом за ней майор принялся вызывать остальных. Но и они ни одной серьезной улики против Марии не привели. Молодой актер Артем Игнатьев сказал, что, заходя в свою гримерную, заметил Строеву в противоположном конце коридора, рядом с лестницей на второй этаж. Светлана Турчинская подтвердила, что слышала от Марии, что была готова убить Левицкого.

– Но если бы этот похотливый козел и меня назвал «ментовской подстилкой», я бы тоже пообещала его убить! – заявила она под конец. – Он слишком много себе позволял.

– Например? – поинтересовался Орлов.

– Да он же приставал к ней на каждом углу, – фыркнула Турчинская. – Старый похотливый сукин сын!

– А вы сами это видели? – вновь вмешался в допрос Гуров.

– Нет, Лев Иванович. Что вы! – глубоко вздохнула Светлана. – Если бы видела, то сама бы морду набила. И пусть бы он меня попробовал из театра выгнать. Я бы его с дерьмом тогда сожрала. Не знаю, почему Мария все это сносила?!

– Тогда откуда вы знаете, что Левицкий к ней приставал? – усмехнулся Гуров. – Только не нужно утверждать, что все об этом говорят!

– А я и не собираюсь, – фыркнула Турчинская. – Мне Игорь Станиславович Бельцев говорил. Он, кстати, слышал, как Левицкий Марию, извините, «ментовской подстилкой» называл. Можете сами у него спросить…

Дальше все снова пошло как по накатанной колее. Люди, которых опрашивал Свиридов, утверждали, что сами ничего не видели, но все были в курсе того, что Левицкий проявлял в отношении Марии сексуальные домогательства, а Строева в отместку грозилась убить его. И в качестве источников этой информации чаще всего назывались имена Бельцева и Турчинской.

Последним, перед Строевой, в кабинет пригласили как раз заместителя директора. Бельцев выглядел немного раздосадованным тем, что его допрашивали позже всех работников театра. Видимо, поэтому он отвечал на вопросы довольно резко, но предельно кратко и оказался практически единственным, кто не говорил о слухах, а называл реальные факты.

– Единственным, что я могу утверждать наверняка, – закончил свою речь Бельцев, – является то, что после окончания второго акта Левицкий хотел видеть Строеву у себя в кабинете. Он сам просил меня сообщить ей об этом. И я предупредил его о том, чтобы он воздержался от некорректных поступков…

– Так почему же вы сразу мне об этом не сказали? – возмутился Свиридов, а Гуров помрачнел.