Фридрих Незнанский - Неделя длинных ножей Страница 8

— Его воспитывала улица, — усмехнулся Толмач. — Потому спрашивает…

— Дон сказал, отвечать, как записано в протоколе…

— Ты кому шестеришь, мне или Дону? — еще больше насупился Кощей.

— Понял, — сокрушенно кивнул головой Колян.

— Давай, двигай… — подтолкнул его плечом Толмач.

Когда Колян выбрался из машины, Кощей сказал, не оборачиваясь:

— Еще тявкнешь насчет Демида…

— Все, все понял! — выставил руки, будто защищаясь, Толмач.

— Кто у нас сейчас в Лефортове?

— Алекс, Колун и Делон.

— Какой еще Делон, почему не знаю?

— Ну, тот самый, я ж рассказывал, — ответил Толмач на непонимающий взгляд Кощея под опустившимися бровями, что не предвещало ничего хорошего.

— Значит, еще раз расскажешь… — недовольно сказал Кощей.

— Толик Делягин, только что пятерик отмотал. Водяру видеть не может, а «Цветочный» или, там, «Аль Капоне» ему только подливай. И еще чифирит, не просыхая. Отвыкнуть от зоны не может.

— Связь какая?

— По сотовому, — пожал плечами Толмач и стал, не дожидаясь указаний, набирать номер. — Только Дон их всех один затопчет…

— Свяжись… — повторил Кощей и взглянул на часы. — Их дело его застукать… А самим не засветиться.

— Делон, ты? — спросил в трубку Толмач. — Как там?

— Вроде тихо… — сипло ответил Делон. — Пацану червонец отстегнул, чтоб он ему в дверь позвонил, только там никто не открывает. Телефон молчит, занавеска не колышется.

— Пусть продолжают наблюдение, — сказал Кощей. — И как только что увидят…

И снова взглянул на часы.

— Колян может сейчас звякнуть Дону, — сказал Толмач. — Доложить он должен или не должен? Куда ему деваться?

— Может, — кивнул, озаботившись, Кощей. — Прослушку придется наладить. Черт… Раньше надо было сообразить…

— А есть она у нас? — спросил Толмач.

— Найдем… — неопределенно сказал Кощей.

…Колян прошелся раз и другой мимо ограды у здания Генпрокуратуры, обратив на себя внимание дежурного милиционера. Черт-те что, подумал он. Кощей на Дона давно зуб имеет. Боится его, что ли?.. Ментам его сдаст — только так… И не почешется. Ему хорошо: говори, как есть. А Дон меня и на зоне достанет. И Кощей, если узнает, что прокурорам расскажу, живым уроет.

Он даже вспотел от таких мыслей. Тут надо правильно выбрать… Скажу прокурору все, согласно протоколу, отпустят как свидетеля, с подпиской о невыезде… Скажу, как было на самом деле, опять плохо. Самого еще привлекут. За дачу ложных показаний… А чего, спросят, сначала говорил так, потом иначе?

Он махнул рукой и вошел в проходную, предъявив милиционеру повестку и паспорт. Затем пересек двор и поднялся на второй этаж. Постучал в дверь с номером, указанным в повестке.

— Одну минуту! — сказал Турецкий и взглянул на часы. — Это, кажется, Николай Егоров, его время…

— Который подвозил Дона? — спросил Денис.

— Ну да… Работает мясником в продуктовом, там где и обнаружили тело капитана Анисимова с перерубленными наручниками.

— Его ж задержали…

— Допросили в качестве свидетеля, составили протокол и утром отпустили.

Турецкий вопросительно смотрел на Дениса, и тот отложил газеты.

— Намек понял, — кивнул тот. — И не смотри на меня так. Ладно, потом посмотрю, полистаю… Все думаю, а вдруг? Вдруг успею вычислить потенциальную жертву организованной преступности, которую заказали этому Павлу… Хотя это то же самое, что выловить в темной комнате черную кошку, которой там нет.

— Но надеешься?

— Попытка не пытка. Убийство обещает быть громким. И за кого бы это Павлу перепало двадцать пять штук аванса, и все зелеными? Столько ведь просто так не дают. А скандалов у них там, на Олимпе да в коридорах власти, — он показал на потолок, — как в сказке. Чем дальше, тем страшнее.

— Это все потом. А сейчас давай послушаем.

Когда Колян вошел в кабинет, Турецкий с хмурым видом, не отрываясь от папки, указал ему на стул.

— Присаживайтесь… Вы — Егоров Николай Григорьевич?

— До сих пор мне говорили: садитесь, гражданин Егоров! — хмыкнул Колян, протянув повестку, после чего присел на краешек стула, будто ожидая команды встать.

— За что привлекались? — спросил Турецкий, листая материалы в папке с делом Егорова. — Так, статью вижу, сто пятая часть первая, групповая… а вот за что конкретно?

— За драку.

— Ничего себе драка! Если тот, кого вы били, скончался на месте!..

И скептически оглядел тщедушную фигуру допрашиваемого.

— Да какая это драка?.. — неохотно повторил тот. — И не я один там был. Сема сам напросился, пьяный был. Полез к нашим девчонкам. Его мордой в грязь, мы ушли, а он и захлебнулся. Да там в деле есть…

— Мордой в грязь? Тут написано о множественных телесных повреждениях, которые нанесли потерпевшему… Значит, уже в колонии вы и познакомились с Дорониным по кличке Дон?

— Было дело, — неохотно кивнул Колян. — Там мимо авторитета не пройдешь… Особенно если в первый раз.

— А что, пришлось шестерить? — негромко, как бы сочувствуя, спросил Турецкий, просматривая справку спецотдела МВД. — Или подружились?

— Не то чтобы… Там на зоне москвичей не любят… — сказал Колян. И добавил: — А нас нигде не любят. В армии, помню, доставалось, если в меньшинстве. На зоне — один черт. Дон за нас заступался…

— Его боялись или уважали?

— Боялись. И потому уважали… Он там мазу держал. И все, в натуре, только по-справедливости! — вдруг добавил он громче и поднял глаза на следователя.

— Что значит был? — не понял Турецкий. — А потом? Потом перестал? Изменился после отсидки?

— Он раньше меня вышел… Потом не знаю. Вообще, нас, то есть бакланье, он никогда не обижал.

— Значит, вы не отрицаете, что поддерживали с ним связь?

— Ну какая там связь? — поскреб Колян в лысеющем затылке. — Так только, заезжал, в смысле, насчет вырезки ему… Или там окорок.

— Где вы были, когда произошло убийство капитана Анисимова? — спросил Турецкий, листая теперь другую папку — следственное дело, доставленное из ГУВД.

— Там же написано…

— А вы напомните еще раз.

— Проверяете? Ну да… На рабочем месте, в магазине, где ж еще?

— Кто-нибудь может это подтвердить?

— Ну да… Завсекцией Елена Абрамовна, рабочие наши, грузчики… И еще уборщица тетя Фрося насчет обрезков для кота подкатывалась.

— Значит, он вошел к вам в разделочную, где вы рубите мясо… И что дальше? — спросил Турецкий, листая протокол.

5

Павла встретили, как договаривались, возле Павелецкого (наверно, чтоб встречающие легче запомнили место встречи). Он оставил машину на платной стоянке, подошел к кассам дальнего следования.

От ближайшего кафетерия отошли два неброских парня — стриженых коротко, но в меру — в коротких куртках и вязаных шапочках, подошли вплотную.

— Опаздываешь… — сказал один из них, альбинос с белесыми глазами и, по-видимому, лысый, поскольку шапочка буквально болталась на его темени.

— Пробки… — пожал плечами Павел, спокойно выдержав его взгляд.

Второй — шатен, — стоял чуть в стороне и сзади. На подстраховке.

Стало быть, предупредили, подумал Павел. О том, что теперь можно от меня ожидать…

Скорее толстые, нежели накачанные, они внимательно оглядели Павла, как бы проверяя на предмет его готовности к отпору, если, например, потребуют сдать ствол. Возможно, они, либо их хозяева, не были уверены, что он приедет после его встречи с журналистом Володиным.

— Ну что, поехали? — негромко спросил Павел.

— Потерпишь… — альбинос взглянул на шатена, тот слегка кивнул, отошел в сторону, достал сотовый, повернулся к ним спиной.

— Он здесь, — сказал шатен.

— Давно прибыл? — спросили в трубке после некоторого молчания.

— Только что…

— За полтора часа доберетесь?

— Думаю, успеем.

… Абонент, поджарый, высокий и немного сутулый, отключил трубку, взглянул на сидевшего напротив мужчину средних лет и спортивного сложения в махровом халате, вытиравшего полотенцем еще мокрые после ванны волосы.

— Ну, что будем делать, Авдей Карлович?

— Гена, опять ты за свое. Да пусть приезжает… — ответил тот. — Могу я на него посмотреть?

А сам посмотрел на себя в зеркало. После чего нажал кнопку звонка и лег животом на кожаный диван.

— Я думал, он смоется с такими бабками… — покрутил головой Гена. — После того, как просек, что его ждет.

— Ты это чего? — удивленно спросил Авдей Карлович. — Куда он смоется? Наоборот. Он, кстати, не дурак и понимает: мы везде его достанем… И потом, надо отдать ему должное. Мы-то на самом деле собирались от него избавиться. И он вычислил наши намерения. И принял адекватные меры, втянув в это дело журналиста. Ты бы на его месте взял бабки и ударился бы в бега, куда-нибудь в Сочи, верно?