Эд Макбейн - Головоломка Страница 8

— Где?

— У меня.

— Это где?

— Саут Кирби, 220. Квартира 36.

— Когда?

— Одиннадцать вечера тебя устроит?

— Я приду, — сказал Браун.

Дом 220 по Саут Кирби находился в трущобе, сравнимой разве что с выгребной ямой. Артур Браун хорошо знал подобные трущобы. Переполненные мусорные баки прямо на тротуарах — тоже знакомая картина. И крыльцо его не удивило — потрескавшиеся цементные ступени, на которых белой краской выведено “НА ЛЕСТНИЦЕ НЕ СИДЕТЬ”, ржавые перила из кованого железа, во входной двери выбиты стекла. Замки на почтовых ящиках в вестибюле, куда обычно опускают чеки на пособие по безработице, сломаны. Свет не горел, и только единственная лампочка слабо освещала площадку первого этажа. Коридор пропах запахами кухни, пота и человеческих испражнений. Это зловоние, окутывавшее Брауна, пока он карабкался на третий этаж, напомнило ему о детстве. Он вспомнил себя, маленького, лежащего в постели и прислушивающегося к звукам, доносившимся с кухни, где ночью хозяйничали крысы. В той же комнате спят его родители, сестра шепчет в темноте с соседней кровати: “Они опять здесь, Арти?”, а он кивает с широко открытыми глазами и уверенно говорит:

— Они уйдут, Пенни.

Однажды ночью Пенни спросила:

— Арти, а если они не уйдут?

Он не знал, что ответить. Ясно представил себе, как утром заходит на кухню и видит, что комната кишит длиннохвостыми крысами, с острых клыков которых стекает кровь.

Даже сейчас его передернуло от этой мысли. “Арти, а что если они не уйдут?”.

Когда Пенни было семнадцать лет, она умерла от сверхдозы героина, впрыснутого ей в подвале другой девчонкой, которая, как и она, была новенькой в уличной шайке под названием “Принцы-воители”. Он вспомнил, как кто-то из ребят написал название шайки четырехфутовыми буквами на кирпичной стене — “ПРИНЦЫ-ВАИТЕЛИ”.

Поднявшись на темную площадку третьего этажа, Браун постучал в дверь квартиры 36 и услышал, как Вейнберг отозвался из-за двери:

— Да, кто там?

— Это я, — ответил он. — Стокс.

— Открыто, входи, — сказал Вейнберг.

Открыв дверь, Браун увидел коридор, ведущий на кухню, но самого Вейнберга не было. Только сейчас он сообразил, что голос Вейнберга прозвучал где-то совсем рядом с дверью, и это его насторожило. Он повернул вправо, вскинул руку для защиты от удара, но опоздал буквально на секунду. Что-то тяжелое ударило его по голове чуть пониже виска. Почти оглушенный, он упал на бок, попытался встать на колени, поднял голову и увидел прямо перед собой дуло револьвера 38-го калибра.

— Привет, Стокс, — сказал Вейнберг и ухмыльнулся. — Руки на пол, не двигаться или заработаешь пулю. Вот так-то.

Он осторожно обошел Брауна, сунул руку к нему под пиджак и вытащил его револьвер из наплечной кобуры.

— Надеюсь, у тебя есть на него разрешение? — с усмешкой спросил он, засовывая револьвер за пояс. — А теперь вставай!

— Что ты задумал? — спросил Браун.

— Я задумал получить то, что мне нужно, без всяких дурацких сделок.

— А когда получишь? Что тогда?

— Тогда я займусь разными интересными делами. Но уже без тебя.

— Тогда тебе лучше двигать отсюда подальше, и чем скорее, тем лучше, — сказал Браун. — Я уверен на все сто, что найду тебя.

— Нет. Мертвец никого не сможет найти.

— Ты собираешься пристрелить меня в своей собственной квартире? Кому ты это говоришь?

— А это не моя квартира, — усмехнулся Вейнберг.

— Я проверил адрес в... — начал Браун и осекся, потому что чуть было не сказал: “В Бюро идентификации”.

— Да, где?

— В телефонной книге. Не пытайся меня надуть, Вейнберг. Это твоя нора.

— Была, только была! Я переехал два месяца назад, оставив тот же телефон.

— Тогда как же ты сюда залез сегодня?

— Здешний сторож — пьянчуга. Бутылка “Тэндерберда”, и он закроет глаза на все.

— А как быть с тем, кто живет здесь сейчас?

— Он работает ночным охранником. С десяти вечера до шести утра он на работе. Есть еще вопросы?

— Есть, — сказал Браун. — Почему ты так уверен, что я занимаюсь этим делом в одиночку?

— А какая разница?

— Я скажу тебе, какая разница. Конечно, ты можешь отобрать у меня свою картинку, она у меня с собой. Но если у меня есть партнер, или два партнера, или дюжина, то можно поспорить на что угодно, что у них у всех есть копии. Что тогда получается? Я мертв, ты получил мою картинку, но и у них она есть! Так что ты возвращаешься к самому началу.

— Если только у тебя и в самом деле есть дружки!

— Правильно. Если они у меня есть, то они знают, кто ты такой, приятель, поверь мне. И если ты нажмешь на курок, тебе придется сматываться отсюда. И побыстрее.

— Ты же сказал, что больше никто об этом не знает!

— Конечно, ты мне сказал, что у нас уговор.

— Может, ты и на этот раз врешь!

— А может и нет. Ты готов это проверить? Ты отдаешь себе отчет, на какие неприятности ты напрашиваешься? Не только со стороны полиции — ведь убийство, знаешь ли, до сих пор незаконно. Но также...

— Полиция меня не волнует. Они начнут искать парня, который здесь живет.

— Если только один из моих дружков не шепнет им, что мы с тобой сегодня здесь встречаемся.

— Звучит очень неплохо, Стокс. Если у тебя и в самом деле есть компаньоны. В противном случае, вся твоя болтовня не стоит и цента.

— Тогда посмотрим на это с другой стороны. Ты убиваешь меня и получаешь мою часть фото, все это так. Но ты не получишь имени владельца еще одной части. Оно здесь, Вейнберг, — он постучал пальцем себя по виску.

— Об этом я не подумал, — сказал Вейнберг.

— Подумай об этом сейчас, — сказал Браун. — Даю тебе пять минут.

— Ты даешь мне пять минут? — рассмеялся Вейнберг. — У меня в руках револьвер, и ты даешь мне пять минут?

— Всегда играй по правилам так, как ты их понимаешь, — любил говорить мой папаша, — сказал Браун и улыбнулся.

— А в твоего папашу выпускали когда-нибудь пулю из револьвера 38-го калибра?

— Нет, но однажды стукнули бейсбольной битой, — сказал Браун.

— В конце концов, может быть, ты будешь неплохим партнером, — Вейнберг снова рассмеялся.

— Так что ты решил?

— Еще не знаю.

— Спрячь револьвер и верни мой, и мы снова будем на равных. Давай прекратим дурить друг друга и займемся этим проклятым делом.

— Откуда мне знать, что ты не пытаешься меня надуть?

— А может, у тебя, как и у меня, есть компаньоны?

— Играй по правилам так, как ты их понимаешь, — повторил Вейнберг и ухмыльнулся.

— Так да или нет?

— Конечно, — сказал Вейнберг. Он вытащил из-за пояса револьвер Брауна и протянул его дулом вперед. Браун сразу же спрятал его в кобуру. После минутного колебания и Вейнберг сунул свой револьвер в кобуру на правом бедре.

— О'кей, — сказал он. — Снова пожмем друг другу руки?

— Согласен, — сказал Браун.

Они обменялись рукопожатиями.

— Ну что же, давай глянем на твою часть фото, — предложил Вейнберг.

— Давай глянем и на твою.

— У нас с тобой прямо-таки “Общество Честности и Взаимного Доверия”, о'кей, сделаем это одновременно.

Оба одновременно вытащили бумажники, одновременно достали из целлофановых отделений фрагменты глянцевой фотографии. Тот, которой выложил на стол Браун, был найден им и Кареллой в торшере Эрбаха. Фрагмент, который Вейнберг положил рядом, был еще одной угловой частью фотографии и не походил ни на один из тех фрагментов, которые имелись в распоряжении полиции.

Вейнберг начал передвигать их по поверхности стола. На его лице появилась улыбка.

— Мы будем хорошими партнерами! Посмотри, они совпадают!

Браун посмотрел и тоже улыбнулся. Линии разреза фрагментов совпадали точь-в-точь. Он улыбался еще и потому, что его “достойному” новому партнеру было неизвестно, что еще два фрагмента находятся в верхнем ящике его стола в участке. Всего получалось четыре фрагмента, а то, что эти два совпадали, могло дать ценное что-то, кто знает? Так что Браун и Вейнберг улыбались и были довольны друг другом.

— Теперь имена, — сказал Вейнберг масляным голосом.

— Юджин Эдвард Эрбах, — улыбаясь сказал Браун.

— Джеральдина Фергюсон, — улыбнулся в ответ Вейнберг.

— Эрбах мертв, — сказал Браун, и улыбка исчезла с лица Вейнберга.

— Что?! — закричал он. — Какого черта...

— Он был убит в среду вечером. Полиция обнаружила...

— Мертв?! — заорал Вейнберг. — Мертв?!

— Мертв, — подтвердил Браун. — Но полицейские нашли...

— Это надувательство? Что происходит? Что еще за хитрости?

— Тебе надо слегка остыть, — сказал Браун.

— Остыть?! Да я сейчас разнесу твою башку на миллион кусков, вот что я сделаю!

— У него была часть фотографии, — тихо произнес Браун.

— Что? У кого?

— У Эрбаха.

— Часть нашей фотографии?

— Вот именно.

— Почему же ты сразу не сказал? Где она?

— Ее забрали полицейские.

— Полицейские? Господи боже, Стокс...