Хьелль Даль - Человек в витрине Страница 9

Тяжело дыша, Ингрид подошла к низкому столику, на котором стоял телефон. Попутно посмотрелась в зеркало. Собственное лицо ей не понравилось: бледное, с запавшими глазами. Она с трудом села на табурет у зеркала; пальцы словно сами собой набрали номер, который она помнила наизусть. Ждать пришлось долго. К сожалению, подошла Сюзанна.

Ингрид зашептала в трубку:

— Попроси, пожалуйста, Карстена приехать сюда! Рейдара нет, и, по-моему, к нам забрался вор.

— У вас в квартире посторонний?

— Я точно не знаю, но все двери открыты. Меня что-то разбудило… Пожалуйста, скажи Карстену, чтобы приехал!

— Но Карстена нет!

— Вот как?

— Да.

Ингрид не знала, что сказать. Вообще, следующую реплику полагалось произнести Сюзанне; например, она могла бы объяснить, почему Карстен не ночует дома, с женой. Но Сюзанна ничего не говорила, и Ингрид не могла себя заставить задать ей неприятный вопрос. Она смутилась. Страх и снотворное мешали ей соображать. Наконец она прервала молчание:

— Сюзанна, может быть, тогда ты сюда приедешь? Мне так страшно!

— Дети спят.

Снова молчание. Ингрид еще больше перепугалась. Она быстро повернула голову и оглядела темную квартиру, в которой притаилась опасность. Она робко кашлянула и предложила:

— А ты разбуди их, и приезжайте все вместе!

— Ингрид! — Сюзанна как будто проснулась по-настоящему. — Что там у вас стряслось? К вам залезли воры? Может, тебе страшный сон приснился?

— Нет, — отрезала Ингрид, в ужасе озираясь через плечо, потому что весь разговор был ей неприятен и потому что ее могли подслушивать. Кто-то… — Никакой страшный сон мне не приснился. Позови, пожалуйста, Карстена, мне очень нужно с ним поговорить.

— Я же сказала, Карстена нет.

— Ты лжешь.

Ингрид сразу же пожалела о своей вспышке. Но было уже поздно. Сюзанна медленно и отчетливо, ледяным тоном произнесла:

— Ничего я не лгу, старая истеричка! Я не лгу, и Карстена нет. А я тебе не прислуга, чтобы нестись куда-то, стоит тебе щелкнуть пальцами! У меня двое детей, и они должны высыпаться. Если ты так боишься, оденься, включи радио и завари себе чаю, который ты…

— Сюзанна, не бросай трубку!

— …который ты можешь пить, пока не вернется Рейдар. До свидания!

Ингрид застыла с трубкой в руке, прислонившись спиной к стене. Из трубки слышались противные короткие гудки. Закружилась голова. Она окинула комнату диким взглядом и сделала шаг вперед, чтобы не потерять равновесие.

Тут послышался громкий удар.

Хлопнула дверь на первом этаже.

Наверное, Рейдар. Он был внизу, в магазине. Ингрид сделала еще шаг и прислушалась. Внизу кто-то ходил. Должно быть, Рейдар, больше некому. Потом шаги послышались на лестнице — медленные, тяжелые шаги. Ингрид нахмурилась. Неужели у него такая тяжелая походка? «Господи, — взмолилась Ингрид. — Пожалуйста, пусть это будет Рейдар!» Кто-то поднимался на второй этаж. Шаги приближались, а потом остановились. За ее дверью.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Старик в витрине

Глава 9

ЗАСТЫВАЯ НА ХОДУ

— Это я, — громко и отчетливо проговорил в трубку инспектор Гунарстранна, нарушая тишину зимнего утра. В голосе инспектора угадывалась раздражительность, к которой Франк Фрёлик давно научился относиться снисходительно.

— Ясно. — Фрёлик прижал мобильник к уху, туже затягивая шарф: на мосту сильно мело; снег летел ему в лицо. — Я во Фрогнер-парке… — Пальцы у него окоченели. Он плотнее сжал телефон и сунул руку вместе с трубкой под шарф. — Только что перешел мост, — продолжал он, ступая на дорожку, ведущую к металлической ограде и калитке, выходящей на Киркевейен.

Фрёлик зажмурился от ослепительного утреннего солнца. В парке, куда не заезжали грузовики Дорожного управления Осло, обрабатывающие солью автомагистрали, снег оставался девственно-белым, а не серовато-бурым, слежавшимся, как на улицах города.

— Естественно, я иду пешком, — лаконично продолжал он, зная, что в эту самую минуту его начальник ходит туда-сюда и сворачивает себе самокрутку.

Гунарстранна часто не знал, куда девать руки и ноги в минуты волнения. Не стоило рассказывать, что вчерашнюю ночь Фрёлик провел у Евы Бритт. Вчера была пятница, и после страшного, болезненного скандала он счел своим долгом остаться у нее на ночь. Не стоило упоминать и о пари, которое он заключил с Юли, дочерью Евы Бритт. Он обещал Юли, что похудеет на пять кило до зимних каникул. Фрёлик собирался выиграть пари — хотя бы только для того, чтобы девчонка перестала его дразнить. Вот почему он решил каждый день ходить на работу пешком. Ему казалось, что прогулки на морозе будут быстрее сжигать калории, так что чем холоднее, тем лучше. Фрёлик понимал, что рассказ о творениях Вигеланда [3]под утренним солнцем тоже не заинтересует Гунарстранну. Франк очень любил разглядывать на ходу статуи, словно застывшие в движении или в единоборстве друг с другом. Пейзаж, окружавший его, казался сюрреалистическим. В такой мороз слова «застывшие в движении» казались не просто метафорой.

— У нас труп, — сухо сообщил Гунарстранна.

— Где?

— Как выйдешь из калитки, поверни направо и иди на улицу Томаса Хефтье. Там ты сразу все увидишь.

Гунарстранна нажал отбой. Фрёлику показалось, что от мороза слипаются ноздри. Он укутал шарфом всю нижнюю часть лица. При дыхании изо рта вырывался пар, тут же превращавшийся на ворсе в крошечные льдинки. В толстом шерстяном свитере, толстой куртке и длинных теплых кальсонах под брюками Фрёлик чувствовал себя неуклюже, как какое-нибудь ходячее толстое дерево. Его армейские ботинки громко скрипели на утоптанном снегу при каждом шаге.

Через десять минут, повернув на улицу Томаса Хефтье, он удивился, что не увидел толпы зевак. Впрочем, любопытные могли остаться дома по нескольким причинам. Во-первых, холод. Во-вторых, короткий световой день. Кроме того, субботним утром вереница полицейских машин может и не выманить из теплых квартир жителей западной части Осло.

Франк Фрёлик прошел мимо новой «шкоды-октавии» инспектора Гунарстранны и, поднырнув под ленту, замер, увидев труп на витрине. Мертвец был совершенно голый; его усадили в кресло между старым деревянным глобусом и выцветшим голубым комодом, расписанным цветочками. Какая-то женщина в белом комбинезоне деловито закрывала витрину серой бумагой, однако Франк успел разглядеть за стеклом лицо инспектора Гунарстранны. Они обменялись кивками; в очках Гунарстранны сверкнуло солнце.

Дверь, ведущая в магазин с улицы, была закрыта. За стеклом висела синяя картонка с желтовато-белыми пластмассовыми буквами: «Часы работы». По субботам магазин не работал.

Фрёлик вошел в подъезд; оттуда тоже можно было попасть в магазин. Так как полицейские и эксперты-криминалисты все время ходили туда-сюда, дверь стояла нараспашку, и в подъезде царила настоящая стужа.

В магазине работали и сотрудники полиции, и эксперты-криминалисты в белых нейлоновых комбинезонах. Гунарстранна сидел на корточках перед низкой витриной и разглядывал усаженный в кресло труп. Женщина, стоящая спиной к Фрёлику, вводила Гунарстранну в курс дела.

— Кресло не двигали с места. — Она показала на кресло пальцем. — Оно уже давно здесь стоит. Труп вытащили вон оттуда… — она показала на противоположный угол комнаты, — и поместили в витрину.

— Сколько человек тащили труп — один или больше? — спросил Гунарстранна.

— Трудно сказать.

— Один человек мог с ним справиться?

Женщина-эксперт пожала плечами:

— Понятия не имею.

Она обернулась к Фрёлику. Они выразительно посмотрели друг на друга. Франк не видел ее три недели — с тех пор, как она ночевала у него.

Оба одновременно опустили глаза.

— Но хоть предположения у вас должны быть! — раздраженно проворчал Гунарстранна.

Она посмотрела куда-то вдаль, задумалась, не спеша с ответом.

— Привет, Анна! — сказал Франк.

Она вскинула голову, и они снова посмотрели друг другу в глаза, что не укрылось от Гунарстранны. Инспектор в досаде тряхнул головой.

— Да, предположения есть, — быстро ответила Анна. — Пожалуй, с покойником мог справиться и один человек, но сколько их было, пока сказать невозможно.

Гунарстранна встал.

Из-под белого капюшона, закрывающего голову Анны, выбивался локон, деливший ее лоб пополам и придававший ей сходство с какой-нибудь страстной уроженкой Средиземноморья.

Фрёлик с трудом заставил себя отвернуться от Анны. Он постарался сосредоточиться на трупе, на витрине магазина, на луже запекшейся крови под ножкой кресла и на темном пятне на ковре. Он попытался представить, какой удар должен был пережить случайный прохожий, проходивший мимо дома на рассвете. Если бы не кровь, мертвец выглядел бы манекеном из папье-маше. Кожа у него была совершенно белая, морщины на лице застыли, хотя и не от мороза…