Ольга Лаврова - Ушел и не вернулся Страница 9

Опять он сделал ложный шаг. Пробудит мимолетное к себе доверие и тотчас сам его загасит.

— Ах, Горобец, Горобец. Чем это поможет? Ведь это вас Миловидов обвинил в хищениях, от вас люди слышали его крик, у вас нашли окровавленную рубашку… И раз уж зашла речь о хахале, вы, кажется, напропалую ухаживали за Миловидовой до ее замужества. Было?

Горобец отвернулся, покривился.

— Мало ль по ней парней сохло… пока не привезла своего курортника.

Зина уехала. Сразу быт приобрел холостяцкий характер, хотя женщины продолжали пританцовывать вокруг Томина. Он сделался городской знаменитостью после обнаружения злосчастной сорочки.

— В жизни мне так задешево не доставалась слава, — посмеивался он. — Упиваюсь популярностью.

Иногда он куда-то пропадал в приступе сыскного рвения, но появляясь, отмалчивался: терпеть не мог рассказывать, что да как, если брал ложный след.

Намерение его поблаженствовать было изрядно подорвано историей Миловидова, но в остаточном виде все же проявлялось. Город и речные берега утопали в цветущей черемухе. Под ногами словно завивалась от ветра снежная пороша. С сумерек налаживали соревнования соловьи. Как тут не побродить без всякой цели? Потом себе не простишь.

Побывал он и в «как за границей» за оврагом. Впечатления срезюмировал коротко: «Бедные козы!» Некоторые барачные переселенцы взяли с собой живость и держали на балконах, так как «курятники и свинюшники» власти категорически запретили.

За вечерними чаепитиями, случалось, дурачился, стараясь развлечь Знаменского. Однажды притащил откуда-то дверную ручку и, приставив к брюкам пониже спины, потребовал немедленного определения: как называется?

— Старший инспектор Томин… с ручкой, — нашелся Знаменский.

— Короче и точнее!

Пал Палыч назвал короче.

— То-то же! — хохотал Томин. — Нечего стесняться русского языка.

Доложившись Скопину, Пал Палыч получил разрешение назначить на фабрике ревизию, а сам с наличным составом горотдела включился в многодневный обыск у Горобца. Никто из здешних не обязан был ему помогать, но помогали на совесть, запуская собственные дела — и служебные и домашние.

Пал Палыч ждал хотя бы звонка от Зины, понимая, впрочем, что так скоро экспертиза результатов не даст, тем более Зина займется ей впервые.

Удивительный она все же человек, удивительный криминалист! Хороших экспертов немало, есть превосходные. Но как обычно бывает? Следователь ставит конкретную задачу — эксперт ее решает (в меру опыта, ума, интуиции). То есть следователь спрашивает, эксперт отвечает.

Зина же всегда в гуще дела, всматривается в него снаружи и изнутри, анализирует, фантазирует — и по своей инициативе выискивает вопросы, ответ на которые развязывает самые тугие порой узлы. И сколько всего держит в голове! А если чего не знает, то мигом найдет, где или у кого узнать.

Надо зарубить себе на носу: не заставлять ее проделывать скучную работу. Раз она Зине скучна, значит, вообще ненужная, пустая. У Зины обостренный нюх на главное в ситуации, в загадке; на особо скрываемое. Не интересно ей было считать нити на квадратном сантиметре, и нечего было томить ее обществом Валетного… Валетный, между прочим, какой-то пугливый и перевоплощенный. Мало бывая сейчас на фабрике, Пал Палыч видел его несколько раз, но тот избегал встречи.

Действительно, после того как Миловидова обрушилась на него с подозрением, будто они с Горобцом прикончили ее Сергея, Валетный не мог преодолеть опаски перед следователем.

Зато с Зуриным он секретничал в эти дни чаще прежнего. И один из разговоров был до того волнующим, что даже Зурина проняло.

— Петр Иваныч, Митька-киномеханик смылся! — налетел Валетный посреди фабричного двора.

— Кто сказал? — приостановился Зурин.

— Я знаю, раз говорю! Еще в пятницу! Понимаете? В четверг Сергей пропал — наутро Митька смылся! Будто бы по телеграмме: бабка при смерти. А кто ту телеграмму читал?

— Ну это еще…

— Не обошлось без него, Петр Иваныч, не обошлось! Недаром Алена на мои слова завелась с пол-оборота!

— Погоди. — Зурин поразмыслил. — Митька да Алена, да Сашка Горобец. Чего выходит?

— Глубокая тайна, Петр Иваныч. Кроссворд!

— Ты, Илья, давай остынь. Помолчи. Я соображу.

Сообразив, Зурин оглянулся и сказал:

— Значит, так. Если практически — нам с тобой один шут, кто кого. Наша забота другая.

— А я бы на нее звоночек в милицию, — мстительно предложил Валетный. — Чужим тонким голосом.

— Чтоб те язык откусить! Зацепят Алену — первые без порток дойдем!

— Ладно, молчу. Но в принципе если бабам такое спускать…

— Зачем спускать? Дурья ты башка. Под этот козырь мы из нее душу вытрясем!

(К чести Томина заметим, что отъезд Митьки давно не был для него новостью. Особого значения Томин этому событию не придал, но все же выяснил, что бабушка киномеханика еле дышит, и он, естественно, останется до похорон и поминок.)

Приехала жена Горобца: курносенькая, щупленькая, робкая, с детски-бесхитростными повадками. И, сидя на краешке стула перед Знаменским, изумленным, трепетным полушепотом свела на нет добрую половину дурных отзывов о муже.

Сам Горобец упрямо дергал кадыком и топтался практически на прежних показаниях. Новых улик против него Знаменский не находил, напротив, выныривали некие детали, делавшие всю историю жестокой вражды и мести какой-то невразумительной.

Словом, версия поползла.

— А была нудная провинциальная история, — подначивал Томин. — Он, она и оно воровали сукно. И кто-то не вернулся вовремя домой…

Вдруг без предупреждения, никем так скоро не ожидаемая, вернулась Кибрит. Мужчины засуетились, пытаясь придать столу более цивилизованный вид (садились ужинать). Она сказала нетерпеливо:

— Бросьте, неважно. Все это потом.

Скинула туфли, взяла бутерброд с котлетой, чашку чаю и потребовала новостей.

Доклад Знаменского был короток:

— Каждую щель в доме Горобца, каждое полено, все сараи, колодец и остальное — все обследовали. Может быть место кровавого убийства без следов крови?

— Риторический вопрос.

— Значит, Зиночка, если оно произошло, то не у Горобца, это во-первых. И, во-вторых, я засомневался, что он причастен к воровству. А если разоблачений Миловидова он не боялся, то прежний мотив убийства отпадает.

— Отлично, — усмехнулась Зиночка.

— Иронизируем, — упрекнул Томин. — А что ты-то привезла? Ведь не экспертизу же?

— Нет, но кровь по методике мультгрупп обещали проверить. А привезла я вам Мишу и Машу, — Кибрит достала из сумки и вручила друзьям по кукле.

— Рост — сорок сантиметров, телосложения хилого, особые приметы — идиотская улыбка, — прокомментировал Томин, вертя в руках Мишу. — Это подарок?

— Нет, Шурик, это вещдок. На нем брючки из «морской волны». Эти куклы продаются в соседней области: Маша стоит шестнадцать рублей, Миша — десять. Но в Мишином ценнике к нолю пририсовывают маленький хвостик вверх и пускают обоих по одной цене. За это Миши с Машами были арестованы и направлены к нам в НТО. Для экспертизы ценников. Ну мне на всякий случай и сказали, потому что изготавливают их здесь, в городе.

— Кто? — быстро спросил Пал Палыч.

— Комбинат бытового обслуживания, в просторечии — бытовка. Вся кукольная одежонка пошита из материала фабрики, списанного в брак. И, главное, кукол обнаружили в торговле раза в три больше, чем их произвела бытовка по документам!

— Неучтенный брак! — Томин с полупоклоном вернул Мишу Зине.

— А браком заведует Валетный, — добавил Пал Палыч.

— Угу, мой милейший поклонник.

Вооруженный новыми фактами, Пал Палыч взялся за телефон:

— Здравствуйте, Знаменский. Кто из наших ревизоров поближе?.. Добрый вечер, Иван Арсентьевич, срочная просьба. Подберите все, что есть по передаче фабричного брака посторонним организациям… да, пожалуйста, сегодня же. И сразу пришлите мне… — Положил трубку, полистал записную книжку: — Товарищ Потапов?.. Хорошо, что застал. Часа через два потребуется Валетный в горотделе… Договорились.

Он сгреб в охапку кукол:

— Как, ребятки, потолкуем с дядей Валетным? Учиним ему сочный допрос!

— Паша, оставь этих уродов в покое. Чему обрадовался? Давайте не забывать о главном. Неучтенный брак — одно, а первосортное сукно, которое накрыли в магазинах, — совсем другое. Или недопонимаю?

— Допонимаешь, Шурик, — улыбнулась Кибрит.

— Плюс пропавший Миловидов. Вот о чем надо думать!

— Будь добр, посмотри на меня внимательно, проницательный сыщик! Вон Пал Палыч, я вижу, догадывается.

Томин приставил к бровям ладонь, посмотрел, как из-под козырька, на Зинаиду, на Пашу. Оба предвкушают нечто. Зинаида готовится сообщить, Паша — услышать.