Валериан Скворцов - Срочно, секретно... Страница 10

«Револьвер» заприметили и нацелились прибрать к рукам, подсылая посредников, крупные «акулы» с суши. После решительных отказов за Йотом и закрепилась кличка Красный. Его знали почти все, кто промышлял морем и его продуктами в районе Малаккского пролива. Раздачу трофеев мокенам, рыбакам и оборванцам прибрежных деревень расценивали как необъяснимый, тщательно скрываемый расчет, имеющий под собой исключительно крупную выгоду.

Йот-Палавек сознавал, что в своих действиях он недалеко ушел от убитого Кхоя. Какая разница — совершается насилие в отношении богатого или бедного?

Когда он присоединился к красным кхмерам, скрывавшимся в джунглях или горах, многое не подходило ему в левацких лозунгах, которые любил повторять Кхой. Привлекал лишь их идеализм. С другой стороны, он теперь догадывался, почему карательные операции не приносили успеха генералу Линанонту, человечку такого карликового роста, что для него шили форму и обувь по особой мерке. Всякий раз, когда затягивалась петля прочесывания, дозоры находили только теплую золу от костров повстанцев. У майоров и капитанов появлялись «мерседесы». «Большие деньги», спасавшие странных революционеров, повсюду оставляли одни следы: машины, виллы, женщин.

Неопределенность относительно будущего тоже, видимо, стала причиной неожиданного срыва.

А началось все, как и всегда, с предательства.

«...Обычно они появляются ночью, чаще в новолуние, в час или два, когда вахтенный остается наедине с воспоминаниями о доме или дремлет от усталости. Эти люди пользуются такими же лодками, как и их предки: вырезанными из дерева пирогами, за кормой которых мощные подвесные моторы. Они взбираются по якорным цепям, если судно стоит на рейде, или же карабкаются на борт по веревкам с кошками на концах. Они вскрывают контейнеры с грузами, берут в плен моряков, а тех, кто оказывает сопротивление, убивают. Жизнь в этих местах стоит дешево».

Блокнот с такими записями на английском Длинный Боксер сбросил Йоту в кокпит «Револьвера», взявшего на абордаж теплоход «Лунатик» на линии Пхукет — Сингапур. Записи сделал рыжий европеец, оказавшийся среди пассажиров. Захваченные — по внешнему виду и повадке китайские дельцы из Гонконга, снявшие по странному обыкновению, принятому у них, брюки и рубашки, едва теплоходик вышел в море, собирались, видимо, развеяться. На инкрустированном лакированном столике салона валялись костяшки домино, карты, топорщились складки зеленых полосок сукна, расчерченных квадратами для рулетки. Навел на «Лунатик» радист, перехвативший переговоры капитана с приятелем в Пхукете. Капитан потешался над пассажирами, сопровождавшими гроб с родственником. Время они проводили, делая крупные ставки. Завзятый игрок, Длинный Боксер не отрывал глаз от стола. Возможно, это притупило его обычную настороженность, и он медлил.

Китайцы, как правило, играют молча, быстро и сосредоточенно. Ощущение азарта должно длиться непрерывно и не ослабевая, без каких-либо раздражителей. У игроков же в салоне звучала на всю мощь магнитофонная музыка. Игроки потягивали виски, бутылки из-под которого были припрятаны за креслами. Может быть, Длинный Боксер и не заподозрил бы неладное, если бы на него не набросился с расспросами рыжий. Вывернув карманы линялого сафари европейца, Длинный Боксер выволок возможного агента Интерпола на палубу, чтобы сдать на «Револьвер». В салоне сбором добычи занялись механик и один из бывших солдат. Радист по плану приводил в негодность радиоаппаратуру. Второй бывший солдат держал из ходовой рубки под прицелом часть палубы и отход к тому месту, где о борт «Лунатика» терся на легкой зыби «Револьвер».

Йот быстро пробегал странные записи, решая, как поступить, и не заметил начала разгрома. Вверху, в салоне теплохода, раздавались выстрелы из неведомого оружия. Вели огонь и по рубке «Лунатика», из которой вывалился бывший солдат. Стрелял изготовившийся снайпер. Перекатываясь через голову, из салона выбросился механик, в положении на спине прошил очередями ходившие створки дверей. От трюма в его направлении прыжками неслись четверо в белой форме. Не стреляли. Недокрашенная шлюпка, перевернутая килем вверх на подходе к салону, мешала механику видеть их, и пока он отбрасывал брусок расстрелянного магазина, потом рвал карман брюк, где зацепился запасной, те кучно навалились. Позже Палавек вспомнил: радист не открыл огонь, хотя имел позицию лучше некуда — мог бы бить в спину напавшим на механика... Длинный Боксер не смог справиться с рыжим, и ему скрутили руки. В кокпит «Револьвера» полетели газовые гранаты.

Судорога вдавила веки, слезы, казалось, текли из ушей, рот переполнился огнем, спазмы подтягивали колени к груди. Теряя сознание, Йот с удивлением успел подумать, каким неожиданным бывает разгром. Какие-то мгновения еще слышал захлебывающийся автомат третьего бывшего солдата.

...Йот-Палавек лежал в кокпите «Револьвера». Механик и бывший солдат, находившийся во время абордажа в резерве, а также Длинный Боксер сидели рядком на пайоле, тесно окруженные матросами в белых форменках, какие приняты у команд на частных яхтах. Великан с вывернутыми ноздрями, пожевывая влажным ртом, вглядывался в лицо Палавека. Из расстегнувшейся гуаяберы высовывался серебряный замок на цепочке. У китайцев такие назывались «замками тысячи семей». Традиция утверждает, что отлитый из древних монет, собранных по разным семьям, такой амулет защищает от хвори и несчастий. Символ огромных связей, страха перед одиночеством и могущества...

— Меня зовут Майкл Цзо, — сказал он по-английски. — О вас, мистер Йот, я знаю все или почти все. Я давно слежу за вашей... э-э-э... любопытной деятельностью. Вы не собирались, видимо, тратить жизнь на накопление вещей или их символов. Жизнь для вас и ваших единоверцев видится неким искусством, требующим формы и стиля... Ваш стиль красный, не так ли? Не берусь утверждать, что цвет этот мне по душе. Однако наличие собственного стиля — свидетельство вкуса и интеллектуальной широты...

— Не крутите. Что нужно?

— Хо-хо-хо... Давайте поговорим вначале о том, что нас сближает, а потом — чего от кого нужно, чтобы сблизиться больше.

Цзо прищелкнул пальцами. Матрос, придерживая автомат, нырнул в каюту «Револьвера». Воспользовавшись, что Цзо смотрел какое-то время в спину посланному, Палавек шевельнулся. Кольт оставался под рубашкой — удивительно, что оружие оставили.

— Хозяин! Тут одни прохладительные! — крикнул матрос.

— Кун! — заорал фальцетом Цзо.

С «Лунатика», о борт которого «Револьвер» по-прежнему терся кранцами, донеслось приглушенно:

— Слушаю, хозяин.

— Отправь сюда виски, закуски и... радиста. — И вежливо Палавеку: — Поговорим как люди особого склада...

Цзо принял обтянутый кожей походный бар, спущенный на нейлоновом тросе с борта «Лунатика». Матрос привычно переоборудовал его в столик на колесиках. Виски, лед, стаканы, замороженные в пакетиках салфетки, сладости унес в каюту. Было слышно, как там хлопнула дверца холодильника.

Запястья радиста обхватывали наручники. Парня почти сбросили сверху, едва дав ступить на веревочный трап.

С подноса, вынесенного из каюты, Цзо взял пакетик с ледяной салфеткой. Ударил между ладонями, как хлопушку. Отирая шею, лицо и руки до локтей, собрав жирные складки на лбу, сказал:

— Договоримся сразу: я вас не покупаю. Все знают, и я верю: вас не купить. Я вынуждаю вас, мистер Йот, к разговору в результате честного поединка. Признаюсь, мы в состоянии разгромить отряд и более сильный... Но мы ведь не заморские дьяволы. Хорошая драка для нас — форма человеческого общения, способ достичь гармонии, а не выражения низменных страстей. Если вы сделаете то, что я попрошу, вы сохраните жизнь вашим людям. Сможете сберечь и самое важное — лицо...

«Выстрелить в тебя, философ, — подумал Палавек, — я не успею. Такие предусматривают все мелочи. Ты знаешь о кольте...» Странное ощущение освобождения от давнишнего ожидания чего-то, что неминуемо надвигалось, пришло вдруг. В размытых возрастом чертах Майкла Цзо смутно угадывались иные, более четкие и молодые. Только чьи? В правом виске сверлила боль.

Цзо протянул запотевшую банку с кока-колой. По его кивку матрос, ходивший к холодильнику, влажными холодными пальцами начал массировать голову Палавека. По мере того как боль рассасывалась, прикосновения становились грубее и чаще. Способ назывался «ласка наизнанку», применялся специалистами высокого класса и большой силы в пальцах. В Бангкоке они ценились бизнесменами, задерганными заботами. Челядь у Цзо была на подбор.

— Почтенный мистер Йот уберет в столице человека, которого я назову. Мои люди заняться им не могут. Не доверишь и случаю... Команда «Револьвера» станет... э-э-э, как бы сказать, страховым обеспечением ваших действий. Относительно радиста... Вы верили ему, а обманываясь, обманывали команду. Лицо капитана может спасти смерть предателя, смерть, как я понимаю морские порядки, по вашему прямому приказу. Действуйте! Это входит в условия нашей договоренности.