Маргарет Трумен - Убийство в Верховном суде Страница 10

Чайлдс послал «Колт» на снижение. Сюзанна восхищалась тем, как мастерски он вел машину параллельно посадочной полосе, бросил ее вниз, зашел плавным левым виражом над дорожкой, выровнял самолет и посадил на широкую, убегающую вдаль бетонную полосу.

Когда Чайлдс подрулил к своей стоянке и заглушил двигатель, Сюзанна поблагодарила его за чудесный полет.

— Рад, что доставил вам удовольствие. — Он проводил ее до машины. — Можно дать вам один непрошеный совет? Мы, судьи, горазды на непрошеные советы, как вы знаете.

— Буду вам признательна.

— Ищите женщину, потому что скорее всего Кларенса убила женщина. Для прессы и телевидения «мужской» вариант, может быть, и привлекательнее, но для вас опрос мужчин, в том числе и членов Верховного суда, обернется пустой тратой времени, попомните мое слово. Бог свидетель, мы все, мягко говоря, далеко не ангелы, но Кларенс был из тех, кто дурно обращается с женщинами. Об этом, я догадываюсь, знают все, да помалкивают. У меня нет никаких улик, я не вправе кого-либо подозревать, однако все шансы за то, что его убила из мести доведенная им до безумия одна из его бывших любовниц.

— Вы кого-нибудь конкретно имеете в виду?

— Нет, да это и невозможно, поскольку из фамилий жертв можно, наверно, составить телефонную книгу.

Она пожала судье руку, повторно поблагодарив за полет.

— Приезжайте еще, мисс Пиншер, — добродушно откликнулся Чайлдс. — Летать с такой пассажиркой на борту — одно удовольствие.

Глава 8

— Ничего себе! Какое шикарное заведение! Даже не скажешь, что рядовой ресторан! — восхитился Мартин Теллер, усаживаясь напротив Сюзанны за столик в ресторане «У Жико». — Сразу чувствуешь себя венгерским князем!

Она рассмеялась.

— С роскошью, действительно, некоторый перебор, но зато есть ощущение праздника. Погодите, то ли будет, когда заиграет цыганский скрипичный ансамбль!

Перед ужином для аппетита он заказал ей кровавую мэри, себе — джин со льдом, но не водку. Откинувшись в кресле, обозрел зал: австрийские абажуры и шторы, начищенная до блеска медь, полированное дерево, потолки с пышной лепниной в стиле рококо и на каждом столике по гвоздике. Теллер остался доволен.

— Здесь очень приятно, — удовлетворенно подытожил он, потягивая джин. — А вы родом из Венгрии?

— О, во мне смесь разных кровей, немножко той, немножко этой, в том числе и венгерская кровь.

Официант принес им меню.

— Как прошло сегодня утром собеседование с Чайлдсом? — осведомился Теллер.

Положив меню на стол, Сюзанна посмотрела на собеседника поверх очков:

— Не очень удачно. Скрытный он человек. И странный. Впрочем, в наше время у большинства людей есть необъяснимые странности.

— А конкретно у Чайлдса? В чем выражается странность?

— Трудно сказать. Внешне все обстоит безупречно: любезен, приветлив, откровенен. Взял меня в полет на своем самолете.

Теллер изобразил плотоядную улыбку и пошевелил пальцами, будто вертя воображаемой сигаретой.

— Катал, значит, на своем самолете? Ишь ты, а я-то полагал, что он примерный семьянин: жена, четверо детей, размеренная жизнь в загородном доме…

Сюзанна нахмурилась, сняла очки:

— Давайте обойдемся без пошлостей. У него — дефицит свободного времени, мне нужно было задать ему несколько вопросов, поэтому пришлось разговаривать в самолете. Что тут предосудительного?

Теллер удрученно махнул рукой:

— Не обращайте на меня внимания. Я сегодня немного расстроен: утром возил Бьюти к ветеринару.

— А, вашу собаку?

— Нет, кота. Нужно было выписать ему пилюли.

— Понятно, — и водрузив очки на переносицу, она продолжила изучать меню.

Теллер выбрал одно из фирменных блюд ресторана — утку на вертеле.

— Осторожней с красной капустой, — предупредила его Сюзанна, — по-моему, они добавляют в нее дрожжи для брожения — так мне прошлый раз показалось. — Себе она заказала «жекели гуляш» — жаркое из свинины в сметане с квашеной капустой, обильно сдобренное красным венгерским перцем.

— Теперь, мисс Пиншер, расскажите мне, чем вы занимались всю остальную неделю. Удалось поговорить с кем-либо из других судей?

— Нет, не удалось, ни с кем, кроме Чайлдса. Он, кстати говоря, считает, что убийца Кларенса Сазерленда — женщина, которую тот бесконечными похождениями толкнул на убийство из мести.

— Вы знаете, из бесед с рядом сотрудников Верховного суда у меня создалось то же впечатление.

Она откинулась на спинку кресла.

— А в действительности как вы это себе представляете: женщина проникает запросто, без помех, в Актовый зал Верховного суда и убивает старшего клерка, так что ли?

— Как известно, женщины способны на все, мисс Пиншер. О присутствующих, естественно, не говорят. Можно мне называть вас Сюзанна?

— Сделайте одолжение. Можете даже Кэнди, если вам так больше нравится.

— Как писал один местный поэт: «Кэнди очень хороша, только просит джин душа».

— Очень верное жизненное наблюдение. Послушайте, лейтенант, не в моих привычках отравлять чудесно начатый вечер, но человек отправился на тот свет, причем отнюдь не по собственной воле. Поэтому не пора ли нам вернуться к нашим делам?

Он обреченно кивнул, согласившись с приговором, но выпросив отсрочку исполнения, пока он не доест яблочный штрудель и не допьет кофе, который подали в стаканах, помещенных в серебряные филигранные подстаканники.

— Вот теперь я готов, — сказал он с довольным видом, похлопывая себя по животу. — Так, на ваш взгляд, прав Чайлдс относительно злоумышленницы, как любит выражаться мой начальник, или не прав? Вам тоже кажется, что Сазерленда прикончила одна из его дам?

— Вполне резонный вывод, с моей точки зрения.

— А личное отношение Чайлдса к Сазерленду?

— Скверное. Он сильно недолюбливал убитого, считая его одним из поколения «мягкотелых», по его собственному выражению.

— Оно и понятно: Чайлдсу такие ребята очень не по душе. Я ознакомился на неделе кое с какими материалами о нем: военный до мозга костей — упрямый, прямолинейный, не приемлющий перемен. Кстати, вам известно, что он вырос в крайней бедности? А я вот полагал всю жизнь, что Чайлдс и другие, кто добивается высокого положения в обществе, от рождения имеют все что нужно, чтобы выйти в люди.

— Ему можно верить. Он классический образец сверхуспешной биографии по-американски.

— Что есть, то есть. Мне попала в руки на днях серия очерков о нем в «Лайфе» — тех, знаменитых, Дэна Брейжера. Здорово написано!

Она согласно кивнула.

— Я эти очерки тоже прочла, готовясь к беседе с Чайлдсом. Между прочим, его отношения с Брейжером — целая повесть сама по себе, причем захватывающе интересная, — напомнила Сюзанна Теллеру прогремевшую по всей Америке историю фронтовой дружбы летчика и журналиста.

Командированный на корейский фронт агентством «Юнайтед пресс интернэшнл» Брейжер, как и Чайлдс, угодил в плен к северокорейцам в ходе одной из многочисленных стычек на передовой. Его отправили по этапу в глубь страны, где он оказался в одном с Чайлдсом лагере для военнопленных. За полгода заключения Чайлдс подготовил и осуществил побег группы из пяти человек, одним из которых стал Брейжер. Совместные скитания до выхода к своим сдружили их накрепко, они стали неразлучны, как бывает только на войне. По возвращении из плена Брейжер получил практически исключительное право качать рассказы от первого лица у героя номер один корейской войны. Напечатанная в «Лайфе» серия очерков, собственно, и представляла собой одну из форм вознаграждения за тесную дружбу с Чайлдсом.

Плен, однако, не прошел для Брейжера даром: после войны его свалила тяжелая болезнь — прямое следствие пребывания в лагере. Ему ампутировали ногу, через год пришлось отнять и вторую, в результате чего он был вынужден оставить журналистику и теперь, согласно имеющейся у Сюзанны информации, коротал свои дни в безвестности где-то в Сан-Франциско.

— Я слышал, Чайлдс помогает ему материально? — спросил Теллер.

— Сейчас не знаю, а раньше помогал. — Долгие годы Морган Чайлдс ежемесячно высылал чек Дэну Брейжеру, но анонимно, щадя его самолюбие. Об этом стало известно прессе, пошли многочисленные статьи о верности и благородстве Чайлдса, которые еще выше подняли его репутацию героя, добавив к его портрету такие качества, как щедрость, скромность и бескорыстие.

— Традиционную рюмку после ужина? — предложил Теллер.

— Спасибо, но вынуждена отказаться. Мне действительно надо поскорее домой. Я хотела на субботу и воскресенье забрать детей к себе, мы давно условились с ними, но из-за сегодняшней встречи с судьей Чайлдсом все мои планы пошли кувырком. Так что еще раз спасибо, но мне пора — завтра с утра чуть свет придется выехать к детям.