Ричард Штерн - Вздымающийся ад [Вздымающийся ад. Вам решать, комиссар!] Страница 10

Теперь Говард Фрэзи почувствовал твердую почву под ногами.

— Нет, пока мы в смету укладываемся. — Он был в этом уверен. — Точный расчет, точная работа.

— Хорошо, это большой плюс. — Губернатор улыбнулся. — Неожиданный плюс. Он оставляет нам кое-какие возможности для маневра, а?

Фрэзи таких возможностей не видел, о чем и сказал губернатору. В ответ последовал недвусмысленный намек, что он не замечает очевидных вещей.

— Некоторые скажут, что нельзя действовать без оглядки. Другие сочтут это всего лишь разумным приспособлением к меняющимся обстоятельствам. Человек стремится выжить, Гровер. Не забывайте об этом. Это верно и для политики, и для строительного бизнеса. Поскольку мы не превысили расходов на строительство, то можем позволить себе снизить арендную плату за помещения и при этом не понести убытка, не так ли?

— Мы давно опубликовали наши расценки, — упрямо стоял на своем Фрэзи, — на основе этих расценок уже подписали некоторые договора.

— Да ла-а-адно, — протянул губернатор. — А теперь, в тех случаях, когда сочтете нужным, разрешите нашим агентам оформить аренду ниже официальных ставок, а клиентам скажите, что им не следует об этом распространяться.

Фрэзи открыл рот, но на всякий случай закрыл его снова. Губернатор снова продемонстрировал свой волчий оскал.

— Вас это огорчает? Бросьте, самое обычное дело.

Он снова подозвал официанта.

— Давайте пообедаем, пока еще не допили свои «мартини». Нам предстоит длинный тяжелый день.

Губернатор проштудировал меню, сделал заказ и снова откинулся в кресле.

— В игре большие деньги, Гровер, — заметил он. — Возможно, ваша доля вас не волнует, но моя меня — чертовски. Джентльменская мораль — чудная вещь для плавания под парусом, игры в гольф и прочих безобидных развлечений, но мы строили этот дом, чтобы зарабатывать деньги. — Он помолчал. — Так что пора начинать.

Глава V

13.05

Когда пришла Зиб, Поль Саймон сидел в небольшой нише в дальнем конце ресторанного зала. Она с улыбкой приблизилась к нему, чертовски хороша в короткой юбке, открывавшей сильные стройные ноги, с длинными блестящими волосами; пышная грудь, не стянутая бюстгальтером, задорно покачивалась. Поль встал, и Зиб, как всегда непринужденно, проскользнула вглубь ниши.

— Вообще-то, мне нужно быть не здесь, — сказала она и двумя руками отбросила назад длинные густые волосы, — а копаться в груде бумаг и найти среди этого бреда приличную новеллу, которую не стыдно было бы напечатать. — Она смешно наморщила нос.

— Тем приятнее для меня.

Поль кивнул официанту и заказал напитки — два «мартини» с джином, без льда, очень сухие, очень холодные и с лимонной корочкой. Потом облокотился на стол и улыбнулся Зиб.

— Когда я тебя увижу?

— Ты меня и так видишь.

— Но не так, как хотелось бы. Мне что, объяснить?

— Ты просто типичный отвратительный эгоист.

— И именно это тебе нравится.

Она улыбнулась загадочной, непроницаемой улыбкой, при этом чуть приподнялись уголки ее губ и загорелись огоньки в глазах.

— Дело не только в сексе, — сказала она.

— Ну да?

Зиб снова улыбнулась. Говорить о сексе было забавно, такой приятный интеллигентный треп. Сколько она себя помнит, так было всегда.

— Ну, ты и тип, — ласково сказала она.

— Бывают минуты, когда я сам задумываюсь, что я за тип.

Когда он уходил из конторы, секретарь передала ему указание от Макгроу. Он выслушал и небрежно бросил:

— Позвоните ему еще раз, милочка, и сообщите, что я занят.

— Я уже пыталась это сделать, — ответила девушка. — Но он только повторил: «Передайте, что я его жду».

Что бы мог означать этот невежливый вызов?

— Когда-то, — говорил он в эту минуту, — я думал, что буду образцовым гражданином — школа, Университет, потом какая-нибудь фирма, где я, не перенапрягаясь, отслужу свое.

Зиб внимательно смотрела на него.

— Ну и что?.. — Голос ее звучал очень спокойно.

В этот момент принесли аперитив. Поль приветливо поднял свой бокал и пригубил его.

— Ты не знакома с моим тестем?

— Нат часто рассказывал о нем.

Саймон поставил бокал и внимательно посмотрел на нее. Потом медленно кивнул и поднял глаза.

— Я бы о нем не рассказывал. Мы слишком непохожи. Берт просто старый неотесанный ирландский грубиян.

— А Нат совсем другой. Он просто ягненок, иногда даже слишком. — Зиб нахмурилась. — Не смотри на меня так. Ягненок и есть.

— Чего я меньше всего хочу, — медленно ответил Саймон, глядя ей в глаза, — это спорить с тобой.

— Тогда не говори так.

— Сегодня ты какая-то колючая, а?

— Он мой муж.

— И ты хорошо его знаешь, — кивнул Саймон.

А сам подумал, что она его совсем не знает и, возможно, это к лучшему.

— Ладно, — сказал он, — тогда продолжим о Берте Макгроу, моем уважаемом тесте.

Зиб вдруг блеснула интуицией:

— Ты его боишься, да?

Он отпил «мартини», обдумал ее вопрос и наконец ответил:

— Боюсь.

Он совсем не пытался казаться героем, пожалуй, легче будет добиться своего, если он попытается добиться от Зиб жалости и сочувствия. Он уже не раз с успехом использовал этот прием.

— Ты и я, — сказал он, — просто анахронизмы. Мы были воспитаны с верой, что все мужчины — джентльмены, а все женщины — благородные дамы. Никаких обманов, никаких подлостей, никаких ударов ниже пояса, жизнь, где все играют по правилам.

Он замолчал, чтобы проверить, как это подействовало.

Зиб не была уверена, что правильно поняла мысль Поля, но ей было лестно, что с ней ведут серьезный разговор о серьезных вещах. Редко кто из мужчин так делает. Она и Поль действительно принадлежали к одному кругу, так что с этим она могла согласиться. Кивнула:

— Продолжай.

— По моему, сегодняшние дети смотрят на вещи проще нас, — продолжал Поль. — Им прочтут из Матфея: «И поступайте с другими так, как хотели бы вы, чтобы они поступали с вами!», а они заявляют, что все это бредни, в которые никто давно не верит. Ну это не совсем так. Но люди, которые на виду, те, которым мы завидуем, те, кто, как говорится, добились успеха, в самом деле не всегда руководствуются десятью заповедями, если вообще когда-нибудь их соблюдали.

Зиб показалось, что она поняла.

— Например твой тесть? — спросила она.

— Именно. Берт — провинциальный деляга, это из-за его происхождения. Он мастер крутой схватки, а поскольку берет круче остальных, то ему везет.

Зиб с любопытством взглянула на него через стол.

— А тебе нет?

Он пожал плечами, неожиданно поскромнев.

— Я мелкая сошка. — Его усмешка была с приятной грустинкой. — И Патти вынуждена все время меня подталкивать.

«В известном смысле, — подумал он, — я был прав, сказав, что иногда сам задумываюсь, что я за тип. Я был и остаюсь хамелеоном, способным сливаться со своим окружением. Я умен, хорошо знаю технику, — это неудивительно после полученного мной образования, недурен собой, но этим перечень моих достоинств и ограничивается».

Иногда ему казалось, что его личности недостает какого-то важного компонента, может быть, какого-то недостатка, и поэтому он никогда так и не стал значительной личностью.

— Мне нравится Патти, — сказала Зиб.

— Желаю удачи, — снова улыбнулся он. — Я не шучу, как тебе может показаться. Меня бы не удивило, если бы Патти решила играть на два фронта. Мужчины ее не слишком интересуют. Не исключая меня. — Помолчал и добавил: — Это тебя не шокирует?

— Да нет.

— A-а, эмансипированная женщина!

— Я принимаю вещи такими, какие они есть.

Поль подумал, что в феминистках хуже всего, что они все принимают всерьез и разговаривают одними цитатами.

Зиб пригубила свой «мартини», подняла глаза.

— Я ведь тебя почти не знаю… — Пауза. — Иногда сомневаюсь, знаю ли кого-нибудь вообще. У тебя никогда не бывает такого чувства? Знаешь, как будто ты — никто.

— Очень часто.

Поль показал официанту, что пора принесли следующее блюдо.

Если предстоит предстать перед Бертом Макгроу, то стоит подкрепиться.

— То, что ты сказал о Нате… — начала Зиб.

— Я сказал, что он не слишком отличается от Берта Макгроу.

— Что ты имел в виду?

Поль усмехнулся:

— Это фигура с Дикого Запада. Он научился хорошо маскироваться, но все время то тут, то там что-нибудь выглядывает. «Разговаривая со мной, улыбайтесь, чужеземцы!» И тому подобное.

Зиб покачала головой:

— Ты ошибаешься. Я тебе это уже говорила. Он ягненок, и я была бы рада, будь это не так.

В душе она сказала себе: «Тогда мне не нужны были бы ни ты, ни кто другой. Так что в определенном смысле Нат сам виноват». Эта мысль ее хоть немного утешила.