Яблоко транзита - Хаим Калин Страница 10

неуязвимость, столько, потерявшись во времени и правовом пространстве, сподобил страну в резиновую куклу для безудержных утех… Следовательно, некогда полагал Алекс, у мании ВВП – держаться стен Кремля до смертного одра – есть очевидный генератор, необязательно им осознаваемый. Это – бразильско-корейский прецедент, индикатор того, что эпоха неприкасаемых в западной системе координат позади. Дурной же пример заразителен…

Таким образом, самый умный и цепкий в своем клане – ВВП – испытал не то чтобы подобие катарсиса, а прозрение: властный бастион, построенном им на примате силы, стало быть, презумпции неуязвимости, столь же уязвим, как и свободы простолюдинов. Стало быть, окапываемся, плавно преобразовывая Гуляйполе золотой лихорадки по-русски в цифровое рабовладение. Тысячелетие – явный перебор, а два-три поколения – самое то. О правнуках можно не беспокоиться – человеческая память коротка. Ныне кому в голову придет прессовать цеховиков эпохи застоя?

Между тем побудительные мотивы президента – судорожно цепляться за подлокотники трона – для Алекса Куршина, помимо терроризма, сегодня приросли еще одним откровением. Перед ВВП маячила большая, нежели два пожизненных, опасность – кровная месть семей или близкого круга жертв государственного террора, потеряй он свою беспрецедентную по численности охрану по выходе в отставку. Ведь столь гнусные злодейства, как отравление Скрипалей (в назидание намылившимся в Англию госчиновникам-кидалам), не в правилах русских прощать.

Кроме того, был бы объект возмездия сам Главнокомандующий, то полбеды, не столь уж сложно одиночке схорониться. Но как обезопасить семью, детей и внуков, которые и слышать не захотят о пожизненном бункере? А ведь они – приоритетная цель, первая партия кандидатов в ад.

Дабы усладиться воплем отчаяния виновника торжества, где потчуют только холодным…

Всего этого ВВП, продвинутый индивид, не мог не понимать, более того, должен был, как спортсмен-профессионал, спинным мозгом прочувствовать. Таким образом, в основе его сверхцели – низвести конституцию до продукта цикличной переработки – лежала целая кладка фобий. На том фоне альпийское шале взамен досрочной отставки будто казалось безальтернативным в своей надежности проектом. Но только до сегодняшнего дня, претерпев в глазах Алекса метаморфозу. Проект уже требовал радикального дополнения – гарантий безопасности для семьи и родственников президента, включая их виды на жительство в ЕС. Что усложняло успех предприятия в разы, уравнивая отношение к нему ВВП и идеолога-вдохновителя – как стремящаяся к идеалу, но в сути своей умозрительная схема. Ведь вовлеченность президента РФ в международный терроризм обесценивает его непростые позиции в торге «альпийское шале – ядерный чемоданчик», когда вашингтонскому и брюссельскому обкомам и без того предстояло бы лезть из кожи вон, дабы нейтрализовать в своих странах общественное мнение, крайне чувствительное к правонарушениям государственных чинов.

Ко всему прочему, сама операция «Альпийское шале», будто единственный шанс ВВП прикрыть свою набедокурившую задницу, существует по большей части в фантазиях одного борзописца и какого-то числа цэрэушников не очень понятного уровня. Этакое классическое, хоть и присыпанное сахарной пудрой зеро. Точно в тире, с патронами, но без ружья…

Между тем, получи проект даже добро Большой семерки, о логистике операции можно только догадываться. Не придется ли недавнему небожителю проползти на брюхе несколько административных округов, прежде чем в зубы сунут аусвайс? Что для президента РФ, конечно же, неприемлемо.

Так что в обнажившимся срезе, утрамбованном уголовными делами особой тяжести под завязку, предложенный Алексом референдум, якобы оберег судебного иммунитета ВВП, не более чем заявка на конкурс политической публицистики. Пробьется ли в длинный список – большой вопрос. За ВВП, оказалось, тянется не шлейф, а целая туманность преступлений. В итоге ядерный чемоданчик, сколь бы уникальным политическим товаром он ни был, в контексте оползня разоблачений его держателя стремительно терял в цене…

***

Исполняя священный ритуал отхода ко сну, Ольга и Ксюша уже несколько раз сменили друг друга в ванной комнате. Шумов при этом никаких, синхронность перемещений изумляет, общаются взглядами, порой – междометиями. С трудом верилось, что в этой заводи гармонии дочь несколькими месяцами ранее показала матери спину.

Алекс невольно любовался действом, норовя вспомнить, сколько раз он возводил сруб семьи, и были ли у него гражданские союзы, свободные от детей. Но вскоре чертыхнулся, запутавшись. Единственное, что сквозь колючку сомнений пробилось, это – двукратное перевыполнение им в девяносто восьмом двухгодичной «нормы» обновления партнерши, с соответствующим перерасходом бюджета…

Инициатива разъезда зачастую исходила от него, но далеко не всегда он был ведом эго женолюба. Он пил, впадая в многодневные, а то и недельные астралы. И было проще потеряться, нежели сохнуть от комплекса вины, а то и бесчестья. Одно дело калечить судьбу партнерши, нередко далекой от идеала, другое – травмировать ее детей, живущих с маргиналом под одной крышей. Пусть и при тяжких дозах отравления Алекс Куршин – пример дружелюбия и трезвости суждений…

Время шло, старел не только Алекс, но и женщины, на которых он мог претендовать. Из его ареала незаметно исчезли дети партнерш, перейдя в категорию взрослых. Ненадолго, однако. Их нишу заняли внуки, дети дошкольного возраста, внутренний мир Куршина перевернув. То ли он вступил в цикл розовых пузырей, то ли не израсходовал отцовский инстинкт, дав путевку в жизнь только одному отпрыску. Так что расставание с последней пассией отозвалось не только рыданьями ее внуков, но и влагой собственных глаз. Ему бы и вовсе пришлось резать по живому, не соревнуйся с ним бабушка внуков в изобретении поводов для застолий…

Ольга сошла с небес после цикла длительной изоляции, один из признаков которой – воздержание. Контрастом секс-слалому с Катей в Хельсинки, в «Бочаров ручей» на плотское «довольствие» Алекс поставлен не был; внутренний распорядок любые интрижки среди персонала исключал. При этом эскорт услуги в его смету (с выездом в Сочи) закладывались. Но, выслушав предложение, он столь непреклонно отмахнулся, что администрации ничего не оставалось, как развести руками.

Между тем не предыстория в события интригу с Олей заискрила, а положение звезд, по обыкновению к чудикам и праведникам благосклонных. Освятили они и союз Алекса и Ольги, приблатненного влиянием маргинала и редкой душевной чистоплотности женщины.

Если оставить за скобками несколько исходных, то Алекс с Ольгой внешне казались счастливой, обласканной провидением парой. В их энергетике пробивалось брожение свежих дрожжей – индикатор мега-встречи на взлете. Но куда больше – гармоничное слияние двух больших сердец, заработавших в едином ритме обожания.

Между тем та идиллия время от времени омрачалась. Будто недопонимания почти никакого, но Ольга всем естеством ощущала: при всей открытости их душ между ними идеологический барьер, которого на пике влюбленности они пока не замечают. Чем-то мир Алекса напоминал Ольге устои ее родителей, но лишь отчасти – слишком самобытен персонаж.

Алекс пенял ей возрастом, пусть не напрямую. Так, по крайней