Стив Сомер - Кумир Страница 11

— Может, сюда. Может, туда. А может, ни туда ни сюда.

— Что ты предлагаешь? — встревожился Росс.

— Заняться бумажками. Побольше видимости. И главное — не тать волну. Вот чего они от нас хотят.

Росс отказывался этому поверить.

— Но Джо…

— Старый инвалид и зеленый юнец — чтобы расследовать такое дело? Пораскинь мозгами. Если бы они всерьез хотели его размотать, да они бы дивизию на это бросили!

— А мне плевать. Я хочу найти убийцу.

— Хотеть-то хоти.— Манкузо пошел вокруг пруда.— Только понимай: тут сразу два спектакля. Один наш, а другой… И нашего выхода там уже ждут…

Он окинул взглядом восточный берег пруда: там, вдали, памятник Вашингтону золотился на фоне уходящего летнего дня. Сколько он себя помнил, сколько гулял тут, вид этого монумента всегда волновал сердце Манкузо. Вот и теперь…

Он поднял воротник. Скоро ночь, и, похоже, будет дождь. Он знал: тайну этого убийства им все равно не раскрыть. А если они будут очень уж стараться, то… сохранить бы свою шкуру.

Манкузо посмотрел на устремленный ввысь обелиск:

— Если бы правительство работало, как надо, здесь можно было бы жить…— И он зашаркал дальше, не оглядываясь.

18.40

В Балтиморе уже пошел дождь. Грязные дождевые капли заляпали оконное стекло мотеля. Да, здесь и дождь не такой, как в тропиках. Он жесткий, даже жестокий, от него стынет кровь, немеют душа и тело.

Рольф Петерсен, голый, лежал на скомканных простынях. В свои сорок два года это был не тронутый сединой блондин, мускулы так и бугрились под гладкой кожей. "Смит и Вессон" калибра 44, снятый с предохранителя, валялся у него под рукой. В этот момент Рольф думал о дожде там, в джунглях, к северу от Манагуа: как легко барабанили по крыше дождевые капли, как пахло туманной сыростью и теплой землей из-под дощатого пола. Эти запахи смешивались в его памяти со сладострастным запахом, который источало в ночи тело его любовницы. Оно извивалось и выгибалось, подбрасывая его с койки. При мысли-об этом его охватывали яростное желание.

После того как они сражались и убивали, они предавались любви. С такой же жестокостью. Словно оргазм подтверждал: да, они выжили! Только что они шагали по окровавленным лицам своих врагов — и вот уже катались по полу, шипя и пыхтя. А потом размазывали по телу белую липкую жидкость, словно втирая в себя семя жизни.

Мотель, в одной из комнат которого он лежал, находился чуть южнее Балтимора, а он вспоминал сейчас джунгли — за две тысячи миль отсюда. В мире был только один человек, знавший, где его можно разыскать. Он дотронулся до холодящей ручки револьвера: да поможет Господь тому, кто также захотел бы узнать это…

ЧЕТВЕРГ

11 августа, 1988

ДЕНЬ ТРЕТИЙ

5.25.

Около полуночи Салли завернулась в одеяло и задремала в кресле рядом с кроватью Терри. После того как Крис Ван Аллен отправился домой спать, она еще долго сидела возле Терри, прислушиваясь, как монотонно и ровно звучат, усиленные монитором, удары его сердца, как шуршит за окном дождь. Она знала: Терри может проснуться среди ночи, и ей надо быть рядом, если ему понадобится ее помощь.

В два часа ночи ее разбудила палатная сестра, отвела в свободную комнату напротив, принесла ей свежую ночную рубашку, халат и задернула занавеску. Салли договорилась, чтобы все телефонные звонки переадресовывали теперь сюда. Разделась и скользнула наконец под чистые простыни, чувствуя, как ее расслабленное тело вдавливается в толстый податливый матрас. Болели плечи, пальцы правой руки сводил писчий спазм. Она откинула голову на подушку и блаженно закрыла глаза. Но сон не шел…

Спикер О'Доннелл… Она вспоминала, с каким выражением на лице переступил он порог палаты. В его глазах горело нетерпение: поскорей бы уладить дело, ради которого он здесь. В присутствии этого человека она всегда чувствовала себя неуверенно. Да, в конгрессе были люди более ловкие и проницательные, нежели он. Но О'Доннелл — хозяин игры. Ни у кого в Вашингтоне нет такого влияния: ни у председателя Объединенного комитета начальников штабов, ни у самого президента. Никто не был лучше его информирован — ни обозреватель столичной "Пост" Бен Брэдли, ни сам директор ФБР. Ни к кому не относились с таким почтением, даже к председателю Верховного суда. И никто не был так опасен, как он.

Чарли О'Доннелл мог вознести и растоптать любого. За тридцать лет своего пребывания на Холмс он сумел создать здесь сеть собственных осведомителей, обзавестись кругом обязанных ему всем людей. Он стал не просто сильным, а всесильным.

От него зависело, будет ли тот или иной законопроект обсуждаться или его положат под сукно. Он мог продвинуть "горячий" вопрос, а мог и задвинуть. Может быть, он и не был в состоянии обеспечить принятие любого закона, которого хотел, но в его силах было собрать достаточное количество голосов, чтобы похоронить любой билль — даже, как утверждали остряки, Билль о правах[20].

И вот он сам, собственной персоной, появляется в больничной палате Терри Фэллона с посланием от самого президента…

Лежа неподвижно в сгущающейся темноте, Салли думала о будущем, которое им всем предстоит. Она вступала теперь в мир высшей, абсолютной власти. Мало-помалу глаза ее закрылись, перед ней поплыли радужные видения: сначала это были желтые и золотые лучи, затем раскаленная добела головокружительная спираль — она устремлялась все выше и выше и наконец превратилась в слепящее белое пламя, низвергавшееся из печи, где плавилась, кажется, та энергия, что гонит звезды по их орбитам. Вселенское пламя обожгло ей кожу, от него зашевелились волосы на голове. Она изо всех сил старалась набрать в легкие побольше воздуха. В этом горячем дыхании сплавились воедино ужас, восторг и самое жизнь: это было все, чего она боялась, и все, о чем она мечтала.

На самом деле это был телефон. Звонил Крис.

— Послушай, тебе наверняка понравится.

Салли и Крис всегда перезванивались по утрам — в половине шестого. Звонил он сам, так что она никогда не знала, где и с кем он провел ночь, если только он сам не хотел об этом рассказать. На сей раз он хотел.

— Тед Уикофф! Представляешь?

От удивления Салли даже приподнялась на локте.

— Тот тип, что работает у Истмена?

— Ну да!

— Ты прав, я не могла бы себе и представить…

Крис сидел за белым узорчатым металлическим столиком в тенистом дворике своего дома в Джорджтауне. Первые лучи еще невидимого солнца окрашивали небо в розоватые тона: раннее летнее утро благоухало жасмином. Его слуга Морис, гибкий мулат родом с Ямайки, вышел на заднее крыльцо в белом полотняном сюртуке и поставил на столик перед хозяином чашечку cafe au lait[21], положив рядом пачку сигарет с золотыми фильтрами.

— Он дрыхнет сейчас у меня в комнате наверху,— продолжал Крис.— Вид у него, доложу я тебе…

— Но он всегда казался вполне… нормальным.

— Дорогая, ты просто не понимаешь некоторых вещей. Может, это я разбудил дремавшего в нем зверя.— Он хохотнул.— Я ведь могу быть такой привлекательной…

Салли не могла удержаться от смеха.

— Угадай, о чем он хотел со мной говорить! Даю тебе три попытки.

— Терри?

— Терри, Терри — только Терри. Ах, как он его боготворит! Как уважает! И как хотел бы работать на него вместе с нами, когда Терри станет вице-президентом.

При этих словах Салли поднялась:

— Ты ничего ему не сболтнул, Крис?

— Салли, клянусь! Ты же знаешь, я прекрасно чувствую, когда меня хотят использовать. — Крис отхлебнул еще глоток кофе.— Теперь слушай. Уикофф божится, ему, мол, известно из официальных источников, что у Терри из-за потери крови поврежден мозг, что он умственный инвалид и теперь способен влачить только растительное существование.

— Что? Это смехотворно!

— Может быть. Но весь город будет сегодня пережевывать эту новость за завтраком — вместе с яичницей и беконом. Не забывай: это же "туманное дно"[22].

— Но кто, черт побери, распространяет подобные слухи?! — Салли чувствовала, как от гнева кровь приливает к вискам.

— Ты хочешь услышать это от меня? — В голосе Криса прозвучала издевательская ухмылка.— Тот, кто дрыхнет сейчас в моей спальне.

Какое-то время Салли сидела на кровати молча. Итак, карусель завертелась. Команда Истмена хочет, чтобы их патрона выдвинули на съезде, и без боя они не сдадутся. Пока это лишь пробная стычка, пристрелка перед решающим сражением. Но теперь, до самого съезда, выдвинут там Истмена или нет, он будет выискивать уязвимые места в позиции Терри. И если найдет — атаковать станет безжалостно, так что контратаковать надо, не теряя ни минуты.

— Может, устроим пресс-конференцию в палате? — предложил Крис.

— Исключено.— Салли спустила ноги с кровати, накинула халат, для чего ей пришлось переложить трубку с одного плеча на другое.— Доктора… больница… все это может только напугать прессу. Нельзя допустить, чтобы появились снимки, где Терри и впрямь похож на инвалида. Перед камерой мы будем позировать не сейчас, а когда выйдем из палаты. Можешь сейчас сюда подъехать?