Овидий Горчаков - Американский синдром Страница 11

Никто из ветеранов Вьетнама не избежал «вьетнамского синдрома», поразившего и миллионы людей в Америке, никогда не бывавших за океаном, но переживших вьетнамскую войну у себя дома и в той или иной степени контуженных ею. И здесь убивали — например, студентов Кентского университета. И здесь калечили психически — возьмите членов «семьи» Мэнсона. До вьетнамской эры в стране за психиатрической помощью обращались полтора миллиона наших граждан, после нее — пять миллионов. Пули и осколки гранат, бомб и снарядов продолжают лететь и лететь, раня и уродуя уже не плоть, а души, терзая совесть и мораль. Общепризнано, что «вьетнамский синдром», или вьетнамский эффект, что одно и то же, лишь сейчас идет к своему апогею. Только теперь врачи признали так называемый «синдром замедленного стресса». В госпиталях ветеранов второй мировой войны в год ее окончания числилось четверть миллиона психически больных. А ветеранов вьетнамской эры у нас насчитывается 7 520 тысяч человек, и абсолютное большинство из душевно контуженных не обращалось за помощью к психиатрам потому, что у нас мало кто верит в их науку. Но ветераны стареют и поддаются душевным заболеваниям, заложенным в них еще на войне. Масса ветеранов вьетнамской войны лечится более чем в семидесяти антиалкогольных центрах и центрах борьбы с наркоманией. На угрожающем уровне держится число самоубийств среди ветеранов с комплексами непростительной вины и тех, кто во всем разочаровался, веря, что их предало общество и правительство, а таких ветеранов у нас великое множество. Администрация по делам ветеранов организовала даже операцию «протянутой руки» по спасению участников вьетнамской войны, стоящих на грани самоубийства. Эта операция обходится почти в пятнадцать миллионов долларов в год.

Мы убеждены во вменяемости доктора Мак-Дональда, но убеждены равно и в том, что его преступление обусловлено «вьетнамским синдромом». Душевные раны вьетнамской войны не менее ужасны и прискорбны, чем раны телесные. Только сейчас стало известно, что наши летчики, выполнявшие преступный приказ о распылении с самолетов дефолиантов, которые должны были лишить партизан не только укрытия в джунглях, но и риса в полях, получили в результате обращения с этими ядами, которые, как уверяли военно-бюрократические власти, безвредны, тяжелые, неизлечимые отравления, вызывающие рак и передающиеся по наследству их детям. Америка еще не заплатила и цента репараций за массовое отравление диоксином сотен тысяч вьетнамцев, но диоксин ударил как бумеранг замедленного действия по бывшим летчикам и обслуживающему персоналу летных частей воздушных отравителей. Должен сказать, что неизлечимый «вьетнамский синдром» передается по наследству нашим детям[3]. Вспомните комплекс вины и ущербности, который был передан нацистской Германией послевоенному молодому поколению. Сбылось библейское изречение: родители едят кислый виноград, а дети страдают от оскомины.

Специалисты по синдромам среди психиатров указывают, что пациент может преодолеть синдром лишь в том случае, если он разберется в его причинах. И мы с вами можем понять причины преступлений Мак-Дональда, лишь разобравшись во «вьетнамском синдроме». Прошу суд приобщить к делу заключение группы авторитетных военных психиатров, где сказано, что в Индокитае люди проходят «барьер убийцы» и готовы к бесчеловечному отношению к окружающим.

Защитник, покопавшись со значительным видом в своем атташе-кейсе, попросил у судьи слово и, встав, сказал:

— Предвосхищая наскоки обвинения, я заручился свидетельством ведущего психиатра Калифорнии доктора Фрэнка С. Киприана, которого его коллеги считают важнейшим авторитетом после Крафт-Эббинга, автора фундаментального труда «Сексуальная психопатия». Вот что пишет этот светила науки в заверенном нотариусом свидетельстве: «Настоящим подтверждаю, что я подверг исчерпывающему психиатрическому анализу доктора Джеффри Р. Мак-Дональда и путем клинической эвальвации установил, что он совершенно свободен от каких-либо сексуальных отклонений от нормы. Его половая жизнь всегда была абсолютно чужда каких-либо извращений… Относительно возбужденного против него дела я могу с достаточной научной точностью констатировать, что любые могущие быть выдвинутыми против него обвинения психосексуального порядка, как, например, обвинение в некросадизме, лишены всякого основания. Убийства некросадистами жен и детей являются большой редкостью и невозможны в нормальных людях… Все некросадисты, в просторечии именуемые сексуальными маньяками, подвержены органическим болезням мозга или являются шизофрениками, эпилептиками или психопатами… Никаких подобных заболеваний или врожденных пороков у доктора Мак-Дональда не обнаружено…»

Такова суть этого документа, который и прошу приобщить к делу…

ЭХО ВЬЕТНАМА

Судья Батлер любил поговорить, но не любил, когда это делали другие. Защитник, делая вид, что ему наскучили речи прокурора, изящно прикрывал зевоту ухоженными пальцами. Публика, падкая на сенсацию, драму, сильные ощущения, откровенно скучала. Жюри тоже. Гробовщик выводил носом замысловатые трели. Подсудимый, забывшись, сидел в позе роденовского мыслителя. А. Б. В. Крейг говорил чересчур громко и пафосно. Но Грант слушал как завороженный. Прокурор был несомненно прав, указав на то, что и Мэнсон, и Мак-Дональд подверглись сильному облучению незримым радиоактивным дождем вьетнамской войны. Это не значит, разумеется, что «вьетнамский синдром» буквально всех делает маньяками и убийцами, монстрами и чудовищами. Прежде всего, конечно, синдром этот абсолютно чужд самим вьетнамцам. Несмотря на все утраты и муки, они, победители в этой войне, самой справедливой и славной, самой героической и блестящей в их истории, вышли из нее с еще более сильным духом, с неомраченной совестью и незапятнанной моралью, потому что они были воинами правого дела, отстаивали свою свободу и независимость. И не все американцы потеряли душу в этой войне. С чистой совестью вышли из нее все, кто боролся против войны: «мирники», «вьетники», «голуби». Много было в их движении и героев, и мучеников — таких, как расстрелянные студенты Кентского университета.

Знал Грант с детства одного человека. С Джо Джозефом он учился вместе в одной бруклинской школе, вместе сидели за одной партой, загорали на Кони-айленде, вступали в бойскауты, учились в Нью-Йоркском университете и вместе, подчиняясь патриотическому порыву, пошли добровольно в армию. Только близорукого Джо не взяли в «зеленые береты», и попал он в самую обыкновенную пехоту. Из полумиллионной американской армии только десятая часть принимала непосредственное участие в боевых действиях, остальные девять десятых торчали, как вообще в современных войнах, в тылу. И Джо нес охранную службу где-то в Сайгоне и только раз, в начале 1968 года, во время операции «Тет», когда вьетконговцы напали более чем на сотню городов, включая южновьетнамскую столицу, понюхал пороха, но год в прифронтовом Сайгоне заставил его люто возненавидеть войну. В семидесятом, вернувшись в Бруклин, женился на девушке, преданно дожидавшейся его, стал вскоре отцом двух девочек-близнецов. У него было два интереса в жизни: семья и книга, в которой он писал правду о войне во Вьетнаме. Человек он был уравновешенный, сдержанный, не пылкий, типичный сангвиник. Никогда не замечал Грант, чтобы Джо уж очень пылко любил своих близнят — Джекки и Джил. Он даже редко говорил о них. Но вот его пятилетние дочки заболели дифтеритом, в доме денег на лекарства, на постоянный врачебный уход не хватало. Джил стало совсем плохо, она впала в беспамятство, и Джо срочно вызвал такси и помчался с ней в больницу. Но в дороге Джил умерла, бедняжка, на руках у отца, и Джо тоже не доехал до больницы — умер от разрыва сердца, хотя прежде никогда на сердце не жаловался. Значит, даже «вьетнамский синдром» не мог вытравить любовь и доброту в сердцах всех участников проклятой войны, если сердце у них было горячее и большое.

А неоконченная рукопись о вьетнамской войне перешла к Гранту, и Грант поклялся, что доведет дело, начатое другом, до конца.

И теперь он сравнивал этих двух ветеранов вьетнамской войны — Джо Джозефа и Джеффри Р. Мак-Дональда.

Защитник не жалел красок для словесного портрета подзащитного:

— Прежние жители Форт-Брагга помнят доктора Мак-Дональда как человека, который близко к сердцу принимал дела Америки. Джеф стоял за продолжение войны во Вьетнаме до полной победы и, вернувшись из Ня-Чанга в Форт-Брагг, вывесил с балкона дома, в котором он жил с семьей, наш звездно-полосатый флаг и демонстративно ездил днем с зажженными фарами, как поступали тогда, как вы помните, все истинные патриоты Соединенных Штатов. Он негодовал по поводу демонстраций «мирников» в Вашингтоне и мужественно воздерживался от критики инфляции. Он порицал президента Никсона за то, что тот, вступая на свой пост, заявил: «Титул миротворца — это высшая награда, которую может дать история». С другой стороны, Джеф повторял такие слова президента: «Северный Вьетнам не может победить или унизить Соединенные Штаты. Только американцы могут это сделать». Доктор Мак-Дональд возмущался конгрессом, провалившим план создания системы обороны против советских баллистических ракет, известной под названием «Сейфгард». Он горячо ратовал против отвода американских войск из Вьетнама, правильно предсказывая, что, после того как они будут отведены, оборона Южного Вьетнама рухнет как карточный домик. Он часто предсказывал, что мы проиграем войну во Вьетнаме, впервые в нашей истории потерпим поражение, если «великое молчаливое большинство» Америки не восстанет против «мирников», этой «пятой колонны». В ноябре, когда состоялась наша вторая высадка на Луну в одном и том же 1969 году, Мак-Дональды устроили пирушку у себя дома для знакомых офицеров. В связи с официальным объявлением, что Америка до конца века высадит людей на Марс, Джеф заявил, что охотно пошел бы в астронавты, да жаль, что к концу столетия будет слишком стар. Вслед за вице-президентом Эгню клеймил он позором «твердокаменных диссидентов и профессиональных анархистов, толкающих Америку к постыдному, позорному поражению». Он писал в редакции газет «Нью-Йорк таймс» и «Вашингтон пост» и на телестудии, протестуя против их пораженческого курса…