Сергей Соболев - Кремлевский пасьянс Страница 12

– Ты говоришь о Женеве?

Сергеев кивнул и нажал на кнопку селектора.

– Распорядитесь, чтобы нам принесли чаю.

Эти двое понимали друг друга с полуслова. На двенадцатое марта было запланировано начало переговоров между СССР и США по ядерным и космическим вооружениям. Переговоры должны состояться в Женеве. Сам по себе этот факт ровным счетом ничего не означал, мало ли какие проводятся переговоры, но на Женеву была сделана большая ставка. По совету Якимова, Сергеев уже второй год проявлял повышенную активность на международной арене, причем действовал на удивление толково и грамотно. Последняя его поездка была особенно удачной, и встречу с Маргарет Тэтчер и британскими политиками он не без основания записал себе в актив. Тем самым Сергеев недвусмысленно намекнул западным политикам: «Я такой же, как вы, и со мной всегда можно договориться. После того, конечно, как я стану первым человеком государства».

А договариваться нужно было и следовало делать это как можно скорее. В текущем году администрация США запланировала выделить на военный бюджет почти триста миллиардов долларов. Эти цифры были хорошо известны Москве и послужили предметом бурного обсуждения на закрытом заседании Политбюро. Найти адекватный ответ не удалось – при крайнем напряжении сил советский военный бюджет в эквивалентном выражении не дотягивал даже до двух третей американского. С каждым годом положение становилось все более катастрофическим, все ресурсы исчерпаны, страна и так тратила на военные расходы почти сорок процентов ВНП[1]. Гонка вооружения для Советского Союза становилась делом крайне разорительным. Американские власти, в свою очередь, были прекрасно осведомлены о состоянии дел в советской экономике и блокировали любые попытки договориться. Аналитики ЦРУ прогнозировали неизбежный крах советской экономики уже к девяностому году. При одном условии – если Советы сохранят нынешний уровень военных затрат. Они были недалеки от истины, и Сергеев это прекрасно знал.

Проблема еще заключалась в том, что американцы не шли на переговоры. Ни под каким видом. Они не соглашались ни на какие условия. Затягивание переговоров являлось в настоящий момент их единственной и, нужно признать, очень эффективной тактикой. Плод уже дозревает и скоро наступит время, когда можно будет сорвать его без особых усилий.

В Советском Союзе это хорошо понимали, но что-либо предпринять в этой ситуации было трудно. Средств, чтобы поднять экономику и обеспечить перевооружение армии, у СССР не было. Но даже в этой драматической ситуации большинство в ЦК и слушать не хотело о сокращении прямых военных расходов. Создалось тупиковое положение, и тот, кто сумеет усадить американцев за стол переговоров, получит в свои руки огромные козыри.

Ценой колоссальных усилий, опираясь на поддержку Смоленской площади и своих единомышленников, Сергееву удалось наладить прерванный диалог и договориться с американцами о встрече в Женеве. Не без труда ему удалось добиться и согласия Политбюро. Кстати, это было на том заседании, где в последний раз присутствовал Генсек. Кроме Сергеева, в Женеву должны были отправиться министры обороны и иностранных дел, американскую делегацию возглавлял вице-президент. Нет, немедленного успеха от этих переговоров Сергеев не ждал, это было бы глупо. Но он знал, что сказать американцам, и, по крайней мере, добился бы договоренности о встрече в верхах. Он надеялся участвовать в этой встрече уже в ранге руководителя государства. Многое зависит от американцев, но они обязаны проявить гибкость, ведь Сергеев уже не раз достаточно прозрачно высказывался о своих ближайших планах.

Выходит, он напрасно форсировал события. Пока Сергеев будет в Женеве, компания Лычева тоже не будет терять времени зря. Черт бы побрал все эти внутрипартийные законы и традиции! Почему обязательно нужно ждать, пока очередного небожителя не зароют в землю? Почему бы заранее не освободить умирающего человека от бремени ответственности? Азиатчина! Еще три месяца назад, когда было ясно, что Генсек смертельно болен, Сергеев попытался осторожно прощупать почву относительно его смещения, но был не понят даже своими ближайшими соратниками.

– Нужно переиграть с Женевой, – нарушил молчание Якимов, словно прочитал его мысли. – Тебе нельзя сейчас покидать Москву. В таких делах все решают часы и даже минуты.

– Я такого же мнения, – медленно кивнул Сергеев. – Но как подать эту неприятную новость американцам? В любом случае, женевского козыря у нас на руках не будет. Это плохо.

– Но не смертельно, – краешком губ улыбнулся Якимов. – У нас и без того есть преимущество. Пусть небольшое, шаткое, но мы явно сильнее Лычева.

– Не забывай, в Политбюро у нас равенство сил, – возразил ему Сергеев.

– Да, но только в том случае, если министр обороны примет сторону Лычева. Маршал все еще колеблется. Тебе нужно поговорить с ним еще раз.

– Я не знаю, с какой стороны к нему подступиться. Лычев наобещал ему с три короба, а мы не можем себе этого позволить. Но ты прав, с военными и оборонкой нужно договариваться.

Он помолчал и задумчиво добавил:

– У меня нет сомнений, что мы победим. Проблема заключается в другом. Наша победа должна быть достаточно убедительной, это обстоятельство не позволит в будущем Лычеву и его друзьям открыто противодействовать нашим замыслам. В противном случае они будут постоянно путаться у нас под ногами, совать нам палки в колеса, все, что угодно, вплоть до открытого саботажа. Нужно обезопасить себя от этих людей уже сейчас, поэтому победа должна быть как можно более убедительной.

– Ну, не знаю… – протянул Якимов. – Как ты себе это представляешь?

Сергеев тяжело вздохнул и покачал головой.

– Да, наверное, ты прав. Остается только уповать на его величество случай. И еще надеяться, что Лычев допустит какую-нибудь оплошность.

В тот момент Сергеев даже не подозревал, что оба его предположения сбудутся. И очень скоро.

Глава пятая

Министр обороны был не на шутку встревожен, и это обстоятельство не ускользнуло от Кандаурова. Генерал-полковник Кандауров возглавлял ГРУ четвертый год и хорошо знал маршала по прошлым временам, когда тот был первым заместителем Устинова. У министра крутой нрав и сам он не из разряда пугливых. Еще больше встревожился Кандауров, когда узнал, что перед ним у маршала побывал начальник Генштаба.

Маршал сухо ответил на приветствие и жестом пригласил Кандаурова следовать за ним. Они пересекли огромный кабинет и оказались в другом, более скромном по размерам помещении. Комната отдыха, где они расположились за небольшим столиком, напоминала уютную гостиную в каком-нибудь европейском отеле.

– Владимир Алексеевич, два часа назад я имел разговор с Лычевым. Признаюсь, некоторые аспекты этого разговора мне очень не понравились.

Сразу после Лычева ему позвонил Сергеев, но маршал не стал рассказывать об этом Кандаурову. Он все еще не определился, кому из этих двух претендентов отдать предпочтение. Министр обороны прекрасно осознавал, что позиция армии и оборонной промышленности может сыграть в споре между Сергеевым и Лычевым решающую роль. Сам маршал был человеком военным до мозга костей, политические интриги и закулисные сделки претили ему, но в стране безвременье, нет единой сильной руки, а последствия раскола могут быть ужасными. До поры до времени он занимал в этом споре нейтральную позицию, но сейчас наступило время выбирать сторону. Он не имел права ошибиться, поскольку прекрасно знал цену такой ошибки, лично для него, министра обороны, для людей, которых он выдвинул на ключевые посты в армии, для всего мощного и чрезвычайно сложного организма Вооруженных сил СССР. Все, чему он посвятил лучшие годы своей жизни, может пойти прахом, стоит лишь ему допустить промах.

Министр обороны не доверял ни Лычеву, ни, тем более, Сергееву. Он оказался в роли невесты, которую ведут под венец сразу два жениха, и оба ей кажутся постылыми, а их уверения в любви насквозь фальшивыми. Эти двое из разряда тех молодцев, которые могут испариться после первой же брачной ночи, оставив девушку в «интересном положении». Но других предложений не было, и маршалу предстояло сделать выбор среди этой парочки. Конечно, он мог и дальше продолжать играть в нейтралитет, но подобная тактика к добру не приведет. Победитель не простит этого маршалу и найдет способ избавиться от не слишком сговорчивого министра обороны, поставив на его место послушного человека. Благо, подлецы никогда не переводились в Отечестве.

– Товарищ маршал, – кашлянул в кулак Кандауров, напоминая о себе. – Я так понимаю, что эти «аспекты» касаются вверенного мне ведомства?

– Совершенно верно. В чем дело, Владимир Алексеевич? Чем объяснить столь повышенный интерес к ГРУ со стороны ЦК? Напортачили где-нибудь или опять не поделили добычу с коллегами из госбезопасности?