Олег Маркеев - Летальный исход Страница 13

* — Архипелаг в Красном море, в конце 80-х на нем располагалась база подводных лодок, в том числе атомных, таким образом СССР полностью контролировал судоходство в стратегически важном районе мировых транспортных путей через Суэцкий канал и в Красном море.

* * *

В доме было пыльно и жарко. Двери всех комнат — на распашку. Повсюду следы спешных сборов. И никого.

Батя потянул носом воздух. Из директорского кабинета, помещавшегося в самом конце коридора, отчетливо тянуло табачным дымом.

— Уже легче, — буркнул Батя.

На месте секретаря сидел мальчишка-связист. Судя по короткой стрижке и тому, как он вздрогнул при виде явно старшего по званию, был он таким же «геологом», как и Трофимов. Одет он был в «гражданку», но до дембеля ему было еще далеко.

На столе перед ним стояла рация. Усик антенны упирался в книжную полку, плотно забитую пропыленными папками.

— Боец, старший где? — хриплым голосом спросил Трофимов.

Связист кивнул на дверь кабинета с надписью «директор экспедиции».

— Еще кто есть?

Связист отрицательно повертел головой на острой, обожженной солнцем шее. Отсутствие в доме людей его явно не воодушевляли. Вид у парня был затравленный.

— Оружие есть?

Боец пошевелил ногой, под столом что-то звякнуло металлом.

— Ну, тогда бди, — обронил Трофимов.

Батя постучал в дверь, толкнул ее ладонью и из жаркого предбанника окунулся в горных холод.

В директорском кабинете на полную мощность работал кондиционер, вдобавок Ляшко включил во всю дурь вентилятор. Сидел в самом эпицентре холодного циклона, вытирая платком испарину с лица.

Бросил недовольный взгляд на автомат в руке Трофимова, но промолчал. Оружия военным советникам не полагалось, а после объявления о выводе, тем более. Официально Трофимов и его группа теперь числилась геологами.

— Здравия желаю, Вадим Игоревич, — не совсем по уставу, но все же более-менее официально, поприветствовал временного куратора Трофимов.

Ляшко хмыкнул и протянул руку.

Рукопожатие  Трофимову не понравилось. Ладонь Ляшко была влажной и слабой. Его, как тропическая лихорадка, изнутри источил  мандраж.

Ляшко сделал сердитое лицо.

— Обстановка — хуже не придумаешь! А ты тут в красных партизан играешь, понимашь. Почему в форме? Почему демаскируешь?

— Мне в трусах ходить, что ли? — огрызнулся Трофимов.

Трофимов посчитал, что геологу вполне пристало носить линялые камуфляжные кубинские штаны и выцветшую от пота и солнца форменную рубашку с короткими рукавами. На голове такого же «убитого» цвета панама с темным кружком от недавно оторванной кокарды.

Ляшко, исполняя приказ маскироваться под гражданских специалистов, выглядел, как артист Пуговки на стройке: весь в белом и с песчаного цвета панамой, которую сейчас забросил на сейф.

— Хоть в трусах, но без оружия! — Поняв, что сморозил глупость, Ляшко сбавил обороты. — Положение, сам должен понимать.

«Так, твою губернию, началось», — мысленно выругался Трофимов.

— Ага, понимаю,—  кивнул Трофимов. Добавлять, как это делал зубоскал Кульба, что положение интересное, скоро родим, он не стал. Должность не позволяла такой наглости.

Плюхнулся в продавленное кресло, пристроив автомат между ног.

 По его наблюдениям, особым героизмом полковник Ляшко никогда не отличался, но сегодня растерял даже остатки наигранного пафоса.

Трофимов прикинул, чем он успел прогневить Господа, если тот послал ему под занавес такого куратора от резидентуры.

По его глубокому убеждению с такими личными характеристиками  Ляшко мог геройствовать только в финчасти ГРУ. За какие заслуги родина зашвырнула Ляшко в Эфиопию да еще оставила после вывода основного контингента, оставалось делом темным. Опыт подсказывал, что такие места службы так просто не подбираются. В них не служат, а замаливают прошлые грешки. Африканское чистилище Ляшко проходил на последнем издыхании.

«Возможно, когда-то и был мужиком, да только здесь весь спекся. Это тебе, брат, не в Женеве шпионить, кофе по-венски попивая, тут информашку вместе с кишками из горла  достают. Вот ты и потек юшкой, как пломбир на асфальте. Ничего, бывает, все мы не железные», — примирительно подумал он.

Ляшко солидно засопел носом в чашку, долго сербал чай. Отставил чашку, отдуваясь, стал вытирать пот с лица. На рубашке подмышками и на животе проступили серые влажные разводы.

— У тебя как, все в норме? — скорее для проформы поинтересовался он, знал, что докладывать ему о своем задании Трофимов не имеет права.

— Так точно, — коротко ответил Трофимов. Несмотря на усталость и гложущее изнутри предчувствие, постарался придать лицу соответствующее случаю выражение.

Опыт службы доказывал, что контакт с начальником всегда важнее боевого столкновения с противником.

— Ладненько.

Ляшко плеснул  в чашку черного кипятка из термоса. Трофимову не предложил.

— Довожу обстановку, — сказал он, сербнув чай. — Карта с собой?

Трофимов достал из накладного кармана камуфляжных штанов карту. Развернул на столе.

Ляшко сосредоточенно рассматривал каракулевые разводы на карте. Пустыня она и есть пустыня, ничего не разобрать. Как давно выяснил Трофимов, Ляшко в военной топографии разбирался слабо. Тем не менее, смотрел, как Жуков на Зееловские высоты.

Палец Ляшко обвел квадрат юго-восточнее линии фронта, который недавно с треском обвалился. В образовавшиеся прорехи хлынули моторизованные части сил провинции Эритрея. Армия правительства превратилась в разрозненные подразделения, воющие сами за себя.

— Вот здесь находится сейчас группа наших связистов. Твоя задача — обеспечить эвакуацию. Людей и оборудование, что они укажут, грузишь на борт, что останется, вместе с машинами уничтожаешь. Причем так, чтобы оборудование на атомы разлетелось! Под личную ответственность. Взрывчатку я для тебя привез. На аэродроме получишь. Возвращаемся сюда, потому дружно — на Магадишо. Вопросы есть?

Трофимов прикинул в уме все варианты, в результате которых в головах начальства могла возникнуть потребность в его группе, причем такая, что пришлось сворачивать с маршрута и отменять «три семерки». Выбрал самый худший.

— Сколько до противника? — спросил он.

Ляшко тяжело засопел. Достал из конверта фотоснимок.

— Положение в районе точки на девять ноль-ноль сегодня. Точнее не имею. Судя по всему, они оказались в тылу наступающих эритрейцев.

Трофимов одним взглядом оценил обстановку. Вдоль дороги в юго-западном направлении скопом ползли черные букашки бронетехники, по косой отрезая «точку» от пути отхода к Абиссинскому нагорью.

— Плохо дело. — Он зло цыкнул зубом. —  Вот тут, как я понял, откатывается бригада правительственных войск. Или что от нее осталось. Дай бог, будут драпать до самого Магадишо, но если упрутся рогом… Эритрейцы начнут разворачиваться в боевую линию против них и левым флангом аккурат зацепят «точку». Одно хорошо, у всех сейчас «тихий час» по поводу жары. Вот солнышко зайдет, тогда посмотрим, кого боженька больше любит.

— Это все, что ты можешь сказать?

— Если не матом, то — все.

Батя был в армии не первый день, и давно понял, что начальству бесполезно доказывать, что группа измотана двухнедельным рейдом, что вооружение и экипировка не соответствуют задачи боевого охранения, что… Да можно много чего сказать, но выполнять все равно придется. Поэтому лучше помолчать, выслушав приказ, и приберечь аргументы для последующего обсуждения самой животрепещущей проблемы — как из этой задницы потом выбраться живым.

Ляшко кисло усмехнулся.

Трофимов  посмотрел на часы, провел в уме все расчеты.

— Значит так, плюс-минус на «ефрейторский зазор», до двадцати двух, я все закончу. Главное, чтобы связисты сопли не жевали, а к нашему прилету уже сидели на чемоданах.

Ляшко неожиданно вскочил на ноги, быстро прошел к двери, распахнул и выглянул в коридор.

Плотно придавив дверь задом, Ляшко обшарил взглядом кабинетик.

 Трофимов списал приступ шпиономании на жару. Бывали случаи и похуже.

Ляшко придвинул табурет, сел напротив, понизив голос до шепота, сообщил:

— Слушай вводную, майор. Команду на вылет с «точки» дает Москва.