Фредерик Форсайт - День Шакала Страница 13

Даже на суде, когда все уже было доказано, директор-распорядитель сказал о нем похвальное слово. Но судья полагал, что злоупотребление неограниченным доверием преступно вдвойне, и подсудимого приговорили к десяти годам тюрьмы. В ответ на кассацию срок сократили до пяти лет, а за примерное поведение выпустили через три с половиной.

Тем временем жена развелась с ним и забрала детей. Прежняя жизнь в уютном коттеджике с цветничком на живописной окраине Льежа (а там отнюдь не все окраины живописны) безвозвратно канула в прошлое. О дальнейшей работе в фирме нечего было и думать. Он снял квартирку в Брюсселе, потом купил дом в дальнем предместье. Денег у него хватало с избытком — он снабжал оружием добрую половину западноевропейского преступного мира и к началу шестидесятых годов получил кличку l'Armurier-Оружейник. Любой бельгийский гражданин может свободно купить револьвер, пистолет или винтовку в спортивном или специализированном магазине, надо лишь предъявить удостоверение личности. Однако при продаже оружия или патронов об этом делается запись в особом журнале с указанием фамилии и номера удостоверения личности покупателя. Поэтому Гоосенс использовал поддельные или краденые удостоверения.

Он вступил в соглашение с одним из самых ловких городских карманников, который, правда, часто отдыхал в тюрьме на казенных харчах, но, будучи на свободе, шутя обчищал кого угодно. За документы Оружейник платил ему живыми деньгами, немедля и не скупясь. Вдобавок он пользовался услугами специалиста, бывшего фальшивомонетчика: в сороковых годах тот попался на сущей безделице — изготовил большую партию французских банкнотов, ненароком пропустив в словах «Banque de France» букву «u» (молодость, молодость!), — и переквалифицировался. Зато документы он подделывал виртуозно и без ошибок. Сам же Гоосенс, разумеется, оружия никогда не покупал: с поддельными удостоверениями в магазин отправлялись воришки, сидевшие на мели, или актеры, желавшие пополнить скудные сценические заработки.

А он оставался в тени и был известен лишь карманнику и незадачливому фальшивомонетчику, да еще кое-кому из постоянных клиентов, главнейших бельгийских уголовников, которые в дела его носа не совали и, когда попадались, покрывали его, отказываясь сообщить следствию, откуда у них оружие, — они ведь знали, что он им снова понадобится.

Конечно, бельгийская полиция чуяла неладное, однако ни поймать за руку, ни подкрепить подозрения косвенными уликами не могла. Особенно подозрительны им были кузня и отлично оборудованная мастерская у него в гараже; к нему то и дело наведывались, но ничего, кроме заготовок для медальонов и сувениров, не обнаружили. В последний раз он церемонно преподнес главному инспектору фигурку Маннекен-Писа[18] — в знак уважения к закону и порядку.

Утром 21 июля 1963 года он со спокойной душой ожидал незнакомого англичанина, которого накануне рекомендовал по телефону один из лучших его покупателей: в 1960–1962 годах он служил наемником в Катанге, а теперь за хорошие деньги охранял брюссельские публичные дома.

Англичанин явился в назначенный час, ровно в полдень, и г-н Гоосенс провел его из передней в свой маленький кабинет.

— А вы не снимете очки? — спросил он, когда тот уселся, и, заметив его нерешительность, прибавил: — Для пользы дела — нужно ведь, чтоб мы хоть немного доверяли друг другу. Может быть, выпьем?

Человек с паспортом на имя Александра Дуггана снял очки и задумчиво посмотрел на щуплого оружейника с бутылкой пива. Г-н Гоосенс сел за стол, прихлебнул из своего стакана и безмятежно поинтересовался:

— Чем могу служить, сударь?

— Вероятно, Луи вам обо мне звонил?

— Разумеется, — кивнул Гоосенс. — Потому вы здесь и сидите.

— Сказал он вам, чем я занимаюсь?

— Нет, он сказал, что познакомился с вами в Катанге, что за вас ручается, что вам нужно оружие и что вы заплатите наличными.

Англичанин наклонил голову.

— Ну что ж, коли я знаю, чем вы занимаетесь, то и мне, пожалуй, незачем таиться. Да и оружие нужно особого свойства, без объяснений не обойтись. Я… м-м… специализируюсь на устранении лиц, чем-либо не угодивших богатым и влиятельным людям. Само собой, лица эти тоже, как правило, богаты и влиятельны, так что иной раз возникают известные трудности: они со своей стороны используют специалистов. Словом, для такой работы нужен точный план и подходящее оружие. Сейчас мне подвернулось довольно трудное дело — вот и понадобилась винтовка.

Гоосенс отхлебнул пива и понимающе закивал.

— Отлично, отлично. Стало быть, вы — собрат-специалист, и работа будет настоящая. И какая же винтовка вам нужна, какой системы?

— Дело не в системе, важно другое. Задача сложная, условия жесткие, и винтовка должна им отвечать.

Глаза Гоосенса замаслились.

— Нестандарт, значит, — обрадованно проворковал он. — Винтовка на заказ, на один этот случай, для вас, и ни для кого более, — словом, уникум! Ну, это вы пришли по адресу. Ничего не скажешь, настоящая работа; и я рад, сударь, что вы обратились ко мне.

— Взаимно, сударь. — Англичанин раздвинул губы в улыбке, как бы воздавая должное восторгу Оружейника.

— Итак, жесткие условия?

— Они касаются прежде всего размера, не столько длины, сколько поперечника. Патронник и казенная часть должны быть в диаметре, — он соединил большой и средний пальцы правой кисти в виде буквы «О», — не более двух с половиной дюймов. Многозарядной ее не сделаешь: нет места ни для газоотвода, ни для магазина, — продолжал англичанин. — Однозарядка, со скользящим затвором.

Гоосенс кивал, уставившись в потолок и мысленно конструируя тоненькую винтовку.

— Да-да, я слушаю, — заверил он.

— Затвор с боковой рукоятью, как у «маузера-7,92» и «Ли-Энфилд-3,03», не подойдет. При заряжании затвор должен напрямую, одним ходом отводиться к плечу большим и указательным пальцами. Спусковой скобы не надо, а крючок — съемный, вставляется перед стрельбой.

— Поясните, — попросил бельгиец.

— Затем, чтобы винтовка помещалась в трубчатом футляре, а футляр не привлекал внимания. Отсюда и указанный его диаметр, я еще скажу об этом. Так как, возможно сделать съемный крючок?

— Почему бы и нет. Вообще-то можно сделать однозарядную винтовку с откидным стволом, вроде охотничьего ружья. Тогда и затвора не надо, зато нужен шарнир — велик ли выигрыш? К тому же придется начинать с нуля, обтачивать и рассверливать болванку на казенник. В домашней мастерской это трудновато, но выполнимо.

— А сколько понадобится времени? — спросил англичанин.

Оружейник развел руками.

— Боюсь, что несколько месяцев.

— Слишком долго.

— Что ж, переделаем покупную винтовку. Продолжайте.

— Далее, чем легче она будет, тем лучше. И калибр пусть некрупный — дело решает попадание. Ствол не длиннее двенадцати дюймов…

— С какого расстояния будете стрелять?

— В точности пока не знаю, но, вероятно, не дальше чем со ста тридцати метров.

— Целить будете в голову или в грудь:

— Пожалуй, в голову. Можно, впрочем, и в грудь, но в голову оно вернее.

— Ну да, попадание — верная смерть, — подтвердил бельгиец. — Зато в грудь легче попасть, тем более из легонькой винтовки с коротким стволом на расстоянии ста тридцати метров, учитывая возможные помехи. Вы, должно быть, потому и сомневаетесь, — прибавил он, — что мишень могут заслонить?

— Да, могут.

— Чтобы выстрелить второй раз, вам надо извлечь гильзу, вставить новый патрон, задвинуть затвор и заново прицелиться — то есть несколько секунд. Они у вас будут?

— Вряд ли. Ну, может, будет секунда-другая — и то при наличии глушителя, если я промахнусь и этого никто не заметит. Если же попаду в висок — да, без глушителя явно не обойтись: мне нужно несколько минут, чтоб успеть скрыться, прежде чем догадаются хотя бы приблизительно, откуда стреляли.

Бельгиец задумчиво кивал, глядя в блокнот.

— В таком случае лучше стрелять разрывной пулей. Я их вам с десяток изготовлю в придачу к винтовке, хотите?

— С глицерином, со ртутью?

— Со ртутью, конечно: ртуть — дело чистое. Это все ваши требования к винтовке?

— Боюсь, что нет. Как вы понимаете, цевье и приклад отпадают; нужна стальная рама, как у пулемета «Стэн», трехчастная — два стержня и плечевой упор. И наконец, абсолютно надежный глушитель и оптический прицел, тоже съемные.

Бельгиец размышлял и прихлебывал пиво, пока стакан не опустел. Заказчик прервал молчание:

— Так что ж, беретесь?

Мосье Гоосенс очнулся от задумчивости с виноватом улыбкой.

— Извините, ради бога. Очень сложный заказ, но я берусь его выполнить, а раз берусь — значит, не подведу, такого со мной не бывало. По сути дела, вы отправляетесь на охоту, но ваше снаряжение, то бишь охотничье ружье, должно быть незаметно. Сделаем. Двадцать второго калибра[19] для вас будет мелковато: это на зайцев и кроликов, а «Ремингтон-300» не подойдет по размерам казенника.