Джон Бэррон - Операция «Соло»: Агент ФБР в Кремле Страница 14

Полученную Джеком от Бака копию ФБР передало в Государственный департамент и спустя пару недель запросило, что там намереваются с ней делать. Государственный департамент отказался подтвердить, что получил текст доклада. Тогда разъяренный Гувер предъявил письмо, в котором Государственный департамент благодарил ФБР за его получение.[6]

Публикация этого доклада Государственным департаментом произвела убийственное моральное воздействие на коммунистов. На многих членов партии, ее сторонников и интеллектуалов она произвела такое же впечатление, как откровения, которые Моррис услышал в 1947 году во время пребывания в Москве. В умах честных и информированных людей советский коммунизм уже никогда не смог обрести былой духовной силы.[7]

В 1956 году запутанное федеральное законодательство сделало дальнейшее преследование коммунистов по закону Смита невозможным и позволило им выйти из подполья. В результате в 1957 году партия официально созвала свой национальный съезд, выродившийся в склоку между антагонистическими группировками, сцепившимися по вопросам толкования речи Хрущева и отношения к советскому вторжению в Венгрию. Но по крайней мере партия снова начала действовать. Освобожденный из тюрьмы Деннис назначил Морриса своим заместителем и поручил ему взаимодействие с Советами, Китаем и всеми прочими иностранными компартиями. В конце концов Советы восстановили прямые контакты и в конце 1958 года пригласили Морриса в Москву.

Из аэропорта Моррис в автомашине с задернутыми шторками на окнах поехал в партийную гостиницу и вошел в нее через специальный вход для иностранцев. По настоятельному требованию Советов он несколько дней отдохнул, а затем начал переговоры с Борисом Пономаревым, руководителем Международного отдела. Пономарев был твердолобым идеологом-догматиком, заставившим в 30-х годах американскую компартию отказаться от использования лозунга «Коммунизм — это американизм XX века» на том основании, что коммунизм — движение международное. Теперь он страстно желал воскресить американскую компартию как инструмент советской политики и открыто признавался, что восхищен решением Денниса сделать такого способного и заслуживающего доверия товарища, как Моррис, фактически своим «министром иностранных дел».

Пономарев подсчитал, что Советы смогут выделить американской компартии 75 000 долларов в 1958 году и 200 000 долларов в 1959-м. Он заинтересовался предложениями Морриса о способах доставки этой наличности, сказав, что не хотел бы их передавать через советское посольство в Вашингтоне. Нужно было найти безопасный канал, чтобы возможное обнаружение таких субсидий не позволило заклеймить американскую компартию как «оплачиваемую проститутку». Моррис заметил, что таким посредником готов выступить Тим Бак и что, если деньги пойдут через Канаду, труднее будет доказать, что их источником является Советский Союз.

Суслов, старый друг и учитель Морриса, дважды обедал с ним и поделился точкой зрения Советов на международные дела, в основном оптимистической, если не считать Китая. Пономарев заметил, что отношения с Китаем складываются не так, как следовало бы; Суслов сказал, что они плохие и со временем все ухудшаются.

Русские были тактичными и внимательными хозяевами. Они так планировали совещания, чтобы не слишком перегружать Морриса; каждое утро его осматривали врачи. Он послушно подчинялся этому, хотя довольно низко оценивал советскую медицину после случая 1947 года, когда русский врач лечил Говарда К. Смита от гриппа, прописав ему засыпать в носки горчицу и пить водку с чесноком.

Специальный пропуск позволял Моррису посещать Международный отдел и его буфет, в котором предлагались всяческие деликатесы — икра, копченая лососина, сельдь, осетрина, сардины и незнакомый ему сиг; бараньи и телячьи котлеты, немецкая ветчина, венгерские сосиски; сыр из Голландии и Дании; маринованная свекла и капуста, большой выбор картофельных блюд, хороший вкусный хлеб и свежее масло. Обычно там были свежие фрукты — тогда в Москве большая редкость. Всегда было спиртное: водка, виски «Джонни Уокер» с черной этикеткой, вина из Грузии, Румынии и Венгрии, игристые вина и коньяки из Грузии. Советы знали, что Моррис — еврей, и, вероятно, знали, что он предпочитает вегетарианскую пищу. Но он решил никогда не напоминать о том, кто он, и есть все, что предлагали советские хозяева. Вот только отказывался от спиртного, неукоснительно выполняя предписания врачей.

Этот пропуск позволял ему также проходить в заведение, которое он именовал «спикизи».[8]

Через неприметную дверь без всяких надписей он проходил мимо охранника в поражавшее изобилием помещение, полное западных продуктов, напитков и товаров, недоступных в Москве практически никому. Все здесь было бесплатно, следовало только указать, на чем он остановил свой выбор. Отмеченное упаковывали и немедленно доставляли в его гостиничный номер.

Из Советского Союза он отправился в Пекин, чтобы восстановить отношения американской компартии с китайцами, которые приняли его даже радушнее, чем русские. Мао Цзэдун принимал его с глазу на глаз, если не считать симпатичной молодой женщины — переводчика. Беседа длилась около пяти часов. Мао заявил, что Хрущев своим осуждением Сталина в 1956 году и последующей политикой предал революцию, и выразил свое презрение в таких резких выражениях, что это изумило Морриса. Другие китайские лидеры, с которыми он беседовал, были менее откровенны в своих выражениях, и их высказывания убедили его в том, что китайская враждебность по отношению к Советам вполне реальна и имеет глубокие корни.[9]

Ван Цидзянь, член секретариата китайской компартии, отвел его в сторону и предложил передать американской компартии деньги при единственном условии, что это обстоятельство не будет сообщено Советам. Ясно было, что китайцы намерены бороться с Советами за влияние в международном коммунистическом движении.

21 июля 1958 года Моррис вернулся в Соединенные Штаты с первым твердым и надежным свидетельством того, что разрыв между Китаем и Советским Союзом увеличивается. Раскол между Советами и Китаем еще долго оставался для Советов проблемой, и он стал предметом многих докладов Морриса.

Советские деньги начали поступать из Канады 8 сентября 1958 года, когда Элизабет Маскола прибыла в Нью-Йорк с 12 тысячами долларов для Джека; 19 сентября он получил от нее 15 тысяч долларов в Торонто. Несколько дней спустя она привезла Моррису 17 тысяч долларов. Бак передал Моррису 6 тысяч долларов в Торонто, а Маскола Джеку в Нью-Йорке — 25 тысяч долларов.

Завязав на самом высоком уровне тесные отношения с Советами и Китаем и получая деньги, Моррис, как и предвидел Фрейман, стал незаменим и обеспечил себе надежное положение в верхних слоях иерархии американской компартии. Они с Джеком и ФБР теперь были заняты делом. Этим делом стал шпионаж против Советского Союза, Китая и коммунизма по всему миру. ФБР называло эту операцию «Соло», потому что основную роль в ней играли два агента, 58-й и 69-й.

Деннис постоянно болел, и Международный отдел поручил Гэсу Холлу помогать ему и стать его преемником. Эти два человека выбрали Морриса в качестве главы американской делегации в Москве на XXI съезде КПСС, который начинался в январе 1959 года.

Съезд ввел Морриса в рабочий секретариат и выделил ему в Кремле сейф для хранения документов. Однажды поздно вечером он случайно захлопнул дверцу сейфа, прищемив мизинец левой руки и полностью срезав кусочек пальца примерно в полдюйма. Когда врачи хотели дать ему наркоз перед тем как зашить палец, он отказался, опасаясь, что под наркозом может проговориться. Вместо этого он стоически вытянул палец и предоставил врачам делать свое дело.

Об этом происшествии поползли слухи, и на очередном утреннем заседании съезда Хрущев вышел на трибуну и в мелодраматическом тоне описал героизм товарища, который вытерпел ужасную боль, но не рискнул выдать партийные тайны даже заслуживающим доверия советским врачам.

— Сегодня этот товарищ находится среди нас, — прогремел он и предложил Моррису присоединиться к нему на трибуне. После чего обнял его и, подняв пострадавшую руку, прокричал: — Я представляю вам последнего из старых большевиков!

Возможно, просто для того, чтобы проверить новый канал, или из-за каких-то временных затруднений в Канаде, 23 апреля 1959 года Советы послан и офицера КГБ Владимира Барковского передать 50 тысяч долларов Джеку непосредственно в Нью-Йорке. Однако 21 мая возобновились выплаты через Канаду. Маскола доставила 41 тысячу долларов и в течение года несколько раз возвращалась с меньшими суммами. После одной из поездок она вернулась с письмом от Денниса и Холла с требованием к Баку переслать его в Москву. В письме подтверждалось, что с данного момента только Моррис Чайлдс уполномочен представлять американскую компартию в отношениях с Советами и китайцами.