Ральф Альбертацци - Заложник №1 Страница 14

– Истребители сопровождения?

– Не будет ни одного. Вы же знаете, что у нас свободное демократическое общество, а не военная диктатура. А кроме того, в радиусе четырех тысяч миль нет враждебных нам государств.

– Но наверняка у них есть радиолокационное наблюдение?

Харди кивнул.

– Да, уйти вам не удастся, но одновременно с атакой на самолет президента, ваше правительство объявит войну Соединенным Штатам. По нашей легенде, мы купили этот истребитель для соревнований. В последнюю минуту мы установим пулеметы и ракеты и нарисуем опознавательные знаки ВВС Сирии. В этой войне ваша атака будет первой и единственной. Вы приземлитесь на ближайшем аэродроме, где с вами будут обращаться, как с военнопленным, и, как только будет заключен мир, вас репатриируют. А теперь вернемся в кабинет и обсудим вашу легенду, и завтра вы приступите к тренировочным полетам.

Когда Мохаммед уехал в машине, которую ему предоставили, чтобы добраться до жилья в городе, доктор Махоури повернулся к Харди и сказал:

– Это был великолепный план, но вам платят не за это.

– Не волнуйтесь, это не то, что мы собираемся делать.

14

Уже был поздний вечер, когда Махоури ушел и отправился в свою гостиницу в городе. На следующее утро ему предстояло вылететь в Канзас-Сити, а оттуда в Нью-Йорк и Париж. Фредди достал из холодильника две бутылки пива и швырнул одну через комнату Харди.

– Мне это не нравится, – сказал он.

– Что именно? – поинтересовался Харди, открывая бутылку об угол стола.

– Мне не нравится, что Махоури приезжает сюда. – Свою бутылку пива Фредди открыл об ручку коляски. – Каждый контакт с ним – это дополнительный риск.

Харди сделал большой глоток из бутылки.

– Ты хочешь, чтобы они доверяли нам, так? – Джи посмотрел на Фредди и улыбнулся. – А сам ты стал бы нам доверять?

Фредди на секунду задумался, затем рассмеялся.

– И все равно, мне это не нравится.

– Мне тоже, – согласился Харди. – Но что я могу поделать? Согласись, что в этом грешном мире полно людей, которые, если бы представилась возможность, без малейших колебаний нагрели бы своих арабских друзей на пятьдесят миллионов долларов. Фред, старина, мы живем в испорченном мире. Может быть, ты раньше этого никогда не замечал?

Мейсон кивнул.

– Да, мне это приходило в голову. Но чего они этим добьются, черт возьми? Они хотят, чтобы ты рассказал им о своих планах, но ведь ты никогда не расскажешь. Так почему же они все равно лезут?

Харди пожал плечами.

– Они пришли, посмотрели, замыслов наших не поняли, но они увидели, что мы что-то делаем, правильно? Увидели, что мы не просто валяем дурака, а имеем какой-то план и не тратим их деньги попусту. Думаю, им даже нравится, что мы не хотим раскрывать своих замыслов, считают нас хитрее себя. И, видит Бог – это правда.

– Но мы им мало что говорим.

– И тем не менее, это еще больше убеждает их, – сказал Харди и улыбнулся другу.

– Надеюсь, – ответил Фредди. Если Джи говорил так, значит, все в порядке.

Роберт «Джи» Харди не был ни самым ловким человеком в мире, ни самым богатым, ни самым сильным или симпатичным. Но всю свою жизнь он был одним из самых ловких в группе, одним из самых богатых, одним из лучших спортсменов, и одним из тех, у кого была самая симпатичная девушка. Иногда кто-то бывал ловчее, но, чтобы быть ловчее Харди, надо было носить очки, быть или очень толстым, или очень худым и все время сидеть над книгами. Были и такие, кто весил двести пятьдесят фунтов, играл передним полузащитником и мог приподнять человека от земли с помощью одного пальца, но у подобных мастодонтов бывали сломаны носы, отсутствовали шеи, а когда они пытались заговорить, то изо рта вырывалось хрюканье. А вот Харди играл защитником, смеялся, обгоняя соперника, а девушки просто балдели, когда он проходил мимо.

Семья Харди не была очень богатой, но у него одного из первых в школе появилась машина, и, конечно, это была «МГ», удобная, яркая и броская. В школе у него никогда не было неприятностей, и не потому, что он не совершал проступков, из-за которых у других ребят бывали неприятности, а потому, что редко попадался, а когда его все-таки ловили, ни у кого не возникало желания наказать его. Для всех он был воплощением их мечты с улыбкой Эррола Флинна, и, когда он с большой ловкостью совершал что-либо нехорошее, все улыбались ему в ответ, хлопали по плечу и говорили, что он ни в коем случае не должен больше так поступать. Он послушно кивал головой, потом поворачивался и убегал в библиотеку или на футбольное поле, в колледж, в корпус морской пехоты.

Харди был выше всего этого, он проходил по жизни как супермен, взлетая над всеми и снисходительно поглядывая сверху. Он брал от жизни все, что хотел, поскольку ему, как супермену, это было дозволено.

В старших классах школы он выбрал себе прозвище «Джи»: тогда его одноклассники прочитали «Великий Гэтсби» и единодушно решили, что он похож на Гэтсби.[1] (В морской пехоте никто не знал, откуда взялось это прозвище, и начали рассказывать истории, что оно появилось так же, как и прозвище «Спаситель» у бомбардировщика В-1. Когда на завод по производству этих бомбардировщиков явились посетители и увидели этого фантастического монстра с загнутой носовой частью и стреловидными крыльями, они разинули рты от удивления и воскликнули: «Иисус Христос…». Говорили, что, когда один морской пехотинец представил Харди своей жене или подружке, она раскрыла рот от удивления и смогла только вымолвить: «Вот это да!». Конечно, в обеих историях было преувеличение, но не такое уж большое.) Харди не испытывал от этого особого удовольствия, он просто никогда не думал об этом. Ему не говорили, что он исключительный, да он и не заявлял об этом, но так оно и было. От обычных людей он отличался настолько, насколько птица отличается от змеи, как будто на шаг опередил всех в своем развитии. Образно говоря, у него на пятках были крылья. Не думая об этом и не извлекая из этого никаких преимуществ, он всю свою жизнь был уверен, что обычные законы написаны не для него. Он не нарушал их намеренно, он просто игнорировал их.

Весь мир был его. Ему давали все, что он хотел, а если нет, то он брал сам, и люди всегда улыбались, когда он делал это, что бы это ни было: деньги, девушки и вообще все, что ему нравилось. Считалось почетным уступить свою девушку Джи Харди, это означало, что в ней, а стало быть и в тебе, есть что-то необычное. Ему с удовольствием давали в долг деньги, которые он впоследствии возвращал. И вообще, было приятно следовать за ним, куда бы он ни вел.

Морская пехота была верным выбором Харди после колледжа. Его легко было представить летящим на истребителе над горами и океанами, защищающим свою нацию и этот несчастный мир, наказывающим злодеев и спасающим похищенных девушек в дальних странах. А иногда, одетым в блестящую форму, заседающим на стратегических советах и решающим судьбу нации. Он мог бы быть самым великим асом, как Эди Рикенбейкер, Джо Фосс, Пэппи Боингтон, Дик Бонг, Великий Гэтсби. Его жизнь была смесью реальности и выдумки.

А потом была тюрьма во Вьетнаме.

– В чем дело? – спросил Фредди, когда они уселись в кухне.

Харди потряс головой и потер пальцами глаза. Только что над ним прошло облако, и тень его обдала Харди холодом. Он не любил думать об этом.

– Ни в чем, – ответил он. – Брось мне еще пива.

II. Первопричины

15

Когда Уильям Кейси заступил на пост главы ЦРУ, он понимал, что мир изменился со времен второй мировой войны и Управления стратегических служб – первой американской профессиональной разведывательной организации. Он осознавал, что главной его задачей будет ведение длительной «холодной войны» с Советским Союзом, а войны как таковые будут предполагать ведение не боевых, а террористических действий со стороны множества слаборазвитых стран, считающих себя врагами Америки.

Обе эти угрозы требовали различного подхода. В отношении Советского Союза целесообразно было вести наблюдение за известными агентами КГБ, тщательно маскирующимися под политиков и дипломатов, в сочетании с промышленным шпионажем. И для этой цели можно было использовать спутники, самолеты-разведчики У-2, подслушивающую аппаратуру в посольствах. Но от маленьких стран третьего мира исходила угроза индивидуальных акций, поэтому в действиях контрразведки должен был присутствовать более индивидуальный подход.

Кейси был доволен. Подобная работа имела романтический налет настоящего шпионажа. Он намеревался создать сеть своих агентов в маленьких враждебных странах, разбросанных по всему миру, чтобы эти агенты с помощью радиостанций или симпатических чернил сообщали о каждом разговоре в каждой палатке и доме на территории враждебного государства.