Сергей Норка - Инквизитор Страница 15

Председателю комиссии по срочному восстановлению деятельности банков в однодневный срок взять под строгий контроль работу всех крупных банков и направить туда своих представителей для его осуществления. Представителям комиссии временно выполнять обязанности председателей и членов правления, главных бухгалтеров и их заместителей.

3. Разрешить иностранным банкам на территории России проводить все виды операций и обслуживать все виды производственных и коммерческих структур.

Центральному банку в десятидневный срок выдавать генеральные лицензии всем иностранным банкам, желающим открыть в России свои филиалы.

4. Предоставить право предприятиям всех видов собственности временно осуществлять все виды операций через 1-й и 2-й Государственные банки.

Указ вступает в силу немедленно после его подписания.

Я посмотрел на своего гостя. Он, разумеется, не знал того, что знал я, но ему наверняка было известно многое, неизвестное мне.

— Все! — произнес он. — Это конец КПСС. Если бы он сообщил мне, что в мое отсутствие в доме побывали инопланетяне, я был бы ошарашен меньше.

— Очнись. При чем тут КПСС?

— У тебя есть что-нибудь крепкое?

Ситуация благоприятствовала тому, чтобы я узнал что-то очень интересное. Сон как рукой сняло. Я пошел на кухню, соображая по пути, как бы не спугнуть «клиента», который приготовился «расколоться». Достав из холодильника бутылку водки и сварганив кое-какую закусь, я вернулся в комнату. Поставил водку и закуску на стол и, пока Вовка наливал водку в стаканы, незаметно залез в ящик стола и включил диктофон. Хлопнув с ходу две трети стакана, Вовка начал рассказывать.

— Зимой 91-го из ЦК по всем горкомам прошел какой-то секретный циркуляр. Ознакомили с ним только секретарей и кое-кого из завотделами. Я был одним из тех, кого информировали устно и только частично. Нас собрал Прокопьев. В этот раз он был довольно немногословен. Сказал, что в результате ряда ошибок и просчетов партия фактически утратила свою руководящую роль, что утерян контроль за политической обстановкой в стране и что необходимо принять ряд мер к адаптации партии в новых условиях, в связи с чем ряду партийных работников надлежит перейти на работу в банковские и коммерческие структуры, где КПСС является учредителем. Я тогда еще подумал: «Дождались перехода на нелегальное положение».

На следующий день к нам пришел Кучина и провел совещание с секретарями. Совещались весь день при закрытых дверях. Даже на этаж никого не пускали. А еще через неделю меня вызвал второй секретарь и объявил, что я направляюсь на работу в «Автобанк». Меня ввели в правление. Его возглавила жена первого замминистра финансов СССР. С февраля по июль мы не успевали принимать вклады. Деньги в банк текли рекой. Вскоре мы стали силой, причем организованной, поскольку все крупные банки, биржи и коммерческие структуры принадлежали КПСС. Представляешь, как гениально все было задумано?! Партии уже нет, а финансовая мощь государства принадлежит ей. И она как бы есть.

К моменту ее запрета мы уже держали в руках практически всю банковскую систему страны. О том, какой объем валюты принадлежал партийным бонзам за рубежом, можно было только гадать.

— Но ведь после запрета КПСС все ее имущество было конфисковано.

— Только недвижимость и небольшая часть вкладов. Все остальное в то время уже принадлежало коммерческим структурам, всяким там ОЛБИ, МММ и так далее.

— А сохранилось централизованное управление всей этой системой?

— Не знаю, может быть. А может, все, кто урвал, начали работать в одиночку на благо строительства нового общества. Как говорил Ильич: «Архиреакционно! Но если посмотреть диалектически, то это и есть истинный марксизм». Все нити держал в руках Кучина.

— Он сам в окошко выпрыгнул или помогли?

— Конечно, помогли. Я думал над этим. Он был обречен. Здесь просматриваются два варианта. Либо «товарищи», став «господами», решили разбежаться и делать бизнес самостоятельно, без мелочной опеки, — тогда Кучину надо было убирать, так как он знал всех, либо решили продолжать борьбу экономическими средствами. Тогда Кучина опять становился опасен, придурки митинговали у Белого дома, партия, молча и не высовываясь, делала свое дело.

— Так, может, сейчас вас отстреливают те. Кто убрал Кучину?

(Я лукавил. Прекрасно зная, кто убирал банкиров, я подводил Харитонова к мысли, что они повторяют судьбу Кучины. Лишь в этом случае он мог раскрыться полностью и выложить все, что знал. Передо мной стала вырисовываться ясная картина. КПСС, вопреки утверждениям наивных политологов, сумела приспособиться к новым условиям, выкинула все лишнее (двадцать миллионов болванов, которые аккуратно платили взносы) и сохранила власть. Только правила она уже не политическими и идеологическими методами, старыми, как дерьмо мамонта, а финансовыми и экономическими. И номенклатура больше не нуждалась в закрытых распределителях материальных благ, но получала все на законных основаниях, за собственные деньги и в гораздо большем количестве. Змея не умерла, а просто скинула старую кожу.)

По ходу разговора Вовка все время подливал себе водку и был уже сильно пьян. Сейчас он напряженно думал о чем-то, и борьба его мыслей отражалась на лице.

— Нет! Не вижу смысла убирать таких мелких сошек, как я. Правда, я знаю многих политиков и крупных чиновников, завязанных в эту систему, но это верхушка айсберга. Да и вклады большинство держит через юридических лиц.

Он замолчал и тупо уставился куда-то в пространство.

Убедившись, что сегодня из него больше ничего не выжмешь, я отвел его в другую комнату и уложил на диван. Через несколько минут он уже храпел. Я плотно прикрыл дверь и начал раздеваться.

На следующее утро, наскоро позавтракав, я отправился в редакцию. Проходя мимо почтового ящика, я заглянул внутрь и обнаружил, что там что-то лежит. Чертыхаясь, вернулся в квартиру. Ключ, как обычно, висел на гвоздике в кухне.

В ящике лежал конверт из плотной бумаги, в который было вложено удостоверение сотрудника-корреспондента «Президентского канала», подписанное Генеральным директором А.Г.Невзоровым.

Ощутив в руке заветную книжицу, открывавшую мне дверь в органы правосудия и позволяющую вести собственное расследование без помощи Кота, я испытал искушение послать на сегодня к черту главного редактора с его стонами по демократии, несмотря на истерику, которую он мне закатил по телефону из-за трехдневного отсутствия, и мчаться в Московское управление по борьбе с оргпреступностью. Поколебавшись с минуту, я опять направился в квартиру. Дверь в ванную комнату была заперта, и оттуда слышался шум воды и пофыркивания Харитонова.

Я сел за стол и набрал номер главного.

— Алло, — голос звучал мрачно (впрочем, главный не выходил из мрачного состояния с того момента, как получил неофициальные данные о результатах референдума, которые потрясли до основания его демократическую душу).

— Это я. Слушай, как ты отнесешься к тому, что Я поотсутствую еще три-четыре дня? Клянусь, после этого принесу такой материал, что ты ахнешь.

Пауза.

— Ты что, серьезно? Слушай, ты. Пинкертон занюханный. Если ты сегодня же, сейчас же не приедешь, то свой материал можешь отнести в сортир. Наша встреча не состоится, потому что я за себя не ручаюсь.

— Но, Саня, если бы ты знал, о чем идет речь и какие у меня сейчас возможности, ты бы сам потребовал, чтобы я неделю не появлялся и работал в свободном полете.

— Если бы ты знал, — он сделал ударение на слове «ты», — о чем идет речь, то ты бы уже сидел у меня в кабинете.

Звучало интригующе. Саня всегда знал, как заставить меня заглотить наживку, а потом выжать, как лимон. Я давно заметил, что, придерживаясь шаблона в вопросах отбора материала, он никогда не подходил шаблонно к своим сотрудникам и всегда знал, как их подцепить на крючок, чтобы заставить вылезти из собственных штанов.

— Серьезное дело?

— Серьезнее не придумаешь.

— А нельзя ли подключить временно кого-то еще, а я бы потом присоединился.

— Нет, нельзя. Свободны только бабы, а бабам я не даю опасных поручений.

Знал. Знал Саня свое дело. Я уже физически ощущал, как любопытство переполняло все мое нутро. Но сознание того, что, если я не начну незамедлительно сбор информации по «Чистке», через день она закончится и Темная Лошадка успеет спрятать концы в воду, заставляло меня сопротивляться.

— Сань, — сказал я ангельским голосом, — а нельзя ли мне приехать вечером?

— Можно, — сказал он деланно равнодушно, — но через пару часов будет уже поздно. И вечером я могу подписать тебе заявление на очередной отпуск.

— Особенно если принять во внимание то, что, я уже три года не был в отпуске, — зло проворчал я и положил трубку.