Яблоко транзита - Хаим Калин Страница 15

Контактом оказался паренек, не больше восемнадцати, с голубой бейсболкой Евро-2020 и мотороллером – уникальные приметы из эсэмэски. Столь юного связного Алекс не ожидал, как и не помышлял, что им будет чернокожий.

Он растерялся, не понимая, что должно произойти, помимо артикуляции им пароля из сообщения. Ведь подросток с бегающими глазками явно не тянул на обслугу полюса вселенских амбиций. Все же нечто влекло Алекса завершить начатое, следуя инструкции.

– Привет! Жан-Поль должен был мне передать… – сблизившись, пробубнил контакту Алекс и застенчиво потупился.

Юноша не откликнулся и вскоре, взвизгнув двигателем, умчал, но прежде просунул в нагрудный карман визави небольшой мобильный. Встроившись в сюжет, Алекс понял, что гонец – случайный посыльный, надо полагать, соблазненный полтинником евро. Где-то рядом настоящий связной, передачу телефона зафиксировавший, но с ним, скорее всего, не пересечься.

Гаджет Алекс рассматривать не стал, предположив, что тот традиционное средство связи с одноразовой симкой. С ленцой потопал обратно, отключившись от события, но не полностью. Раздумывал: ляжет ли эпизод с посыльным в канву его книги, пусть с перелицовкой деталей, или его «усыновление» невозможно? На этом перепутье вдруг всплыло лицо Ольги, внезапно огрубевшее, когда он вежливо, но непреклонно настоял, что выйдет из дому один. Напомнило о себе и досужее, не единожды пережитое: помимо материнского инстинкта, женщина ведома обостренным чувством собственничества, и страх потери кормильца у нее первым делом сопряжен с соперницей.

Голос Ивана Сафронова в подметной трубке Алекса удивил, в то время как их общение – обыденность, три-четыре звонка в месяц; их арго столь искусно, что не понятно назначение линии, облаченной в шпионскую обертку. Но первые же фразы куратора, эмоционально напряженные и без околичностей, обозначили исключительность темы. Та отзванивала звуками горна, звавшего в марш-бросок на защиту множащихся интересов Кремля.

Между тем после нескольких минут разговора Алекса подмывало злобно сплюнуть; некто, предложивший его кандидатуру, сделал пинцетной точности выбор. Причем инициатор на поверхности, ибо кроме всесильного монарха привлечь Алекса Куршина с репутацией русофоба к проекту ближневосточного урегулирования никто в России не отважился бы. При этом резолюция – дело десятое, нащупать для предприятия столь неоднозначного, зато незашоренного кровавым прошлым региона посредника – незаурядный ход. Независимую личность проарабски настроенную, нестандартно мыслящую с тридцатилетним израильским стажем и личным семейным интересом… Что означало: Алекс Куршин в монарший резерв списан не был, невидимое лассо причастности к задачам трона следовало за ним весь цикл «расконвоирования», а целевая, щедро оплачиваемая публицистика – довесок, пусть немаловажный, к основной миссии – Королевского Пожарника, как известно, профессии на грани суицида опасной… Вот тебе и бабка Юрьев день!

Не меньший сюрприз – как подавалось предложение. В нем готовность арендовать сыну в Кармиеле квартиру, где бы тот мог обстрелы пересидеть, ссылка на неприятие Алексом Куршиным Израиля в роли ближневосточного жандарма и даже напоминание о курьезном эпизоде, когда в одну из войнушек с Газой он предложил себя живым щитом лидерам Хамаса, террористам по призванию, и, наконец, морковка, изящно предъявленная между делом – гонорар в сто тысяч евро, будто индекс значимости проекта, не более. Проекта пугающей неизвестности, но столь искусно обставленного, что пренебречь им – равносильно изменить жизненным принципам.

Между тем прозвучавшая оферта всего лишь эскиз начинания, его направляющие – в посольстве РФ в Каире. Дескать, какой смысл гостайны приоткрывать, коль кандидат добро не давал, а сверхсекретные переговоры в стадии первичного согласования. Да и рейс в Каир может быть из-за пандемии отложен. Но достигни Куршин страны пирамид, свое согласие на переговоры отыграть уже не сможет. Стало быть, мозговой штурм всех потенций и реалий, через четверть часа – окончательный ответ. Прервемся.

Между тем условную позу «Мыслителя» Родена Алекс занимать не стал, более того, начав движение, струил рассеянность, но недолго. Поравнявшись с интернет-кафе, деловито проследовал внутрь, где за считаные минуты разместил на странице сына в Фейсбуке путаной семантики, но характерное для их полуанонимной переписки последних лет сообщение. Разумеется, на иврите, русской письменности отпрыск не знал:

«Здоровье не купишь и в долг не возьмешь. Комната безопасности – для лохов. Для пацанов конкретных – правильно выбранное место и в нужное время. Сегодня – в самый раз. У Левы с севера – клиника, госпитализирует и денег не возьмет. Достаточно привета. Телефон там же, на букву «Л». Домовладелец с Левой договорится. («Домовладелец» – мать Виктора, знакомая со всеми приятелями своего бывшего мужа Алекса. «Лева» – одноклассник Алекса, скромный бухгалтер на пенсии, вдовец, обремененный излишками жилплощади)».

Шифрограммы Алексу давались куда лучше, чем литературные упражнения – он расправился с посланием к сыну в считаные минуты. Так что контрольный звонок куратора застал его на улице, решающим ребус: стоит ли возвращаться домой? Ведь реакцию Ольги на его отъезд туманных сроков и назначения предсказать сложно. Их отношения испытаний на излом не знали, как и подзадержались в фазе чувственного Эльдорадо. Как бы не разбудить кошачий рефлекс, благо маска здесь подспорье…

– Ну, как? Определился, Александр Владимирович? – толкал к очередной дилемме генерал Сафронов. – Летим?

– Кто-то знал, что я соглашусь. Крепкий парень, ничего не скажешь… – хвалил некоего кукловода-психоаналитика Алекс, разом выказывая согласие на ангажемент.

Генерал красноречиво хмыкнул, после чего переключился на логистику почина:

– Глаз за собой не замечал?

– Вроде нет, говорил ведь… – раздраженно ответил Алекс.

– Тем не менее, повторюсь: режим – выше максимального. Ответственность – соответствует, – отчеканил генерал.

– Не вчера замужем. Рад бы поглупеть, да не выходит. Лучше про матчасть, – рвался на передовую ближневосточной розни подданный региона.

– А ее нет, – бесстрастно откликнулся Иван Сафронов и оговорился: – Не считая нескольких такси, прежде чем ты попадешь в аэропорт Страсбурга. Где менять, решишь сам. Там же, в аэропорту, в ангаре частный самолет, запросивший сегодня небо в Египет. В аэропорту держись справочной, откуда тебя заберут на рейс. В Каире – вручат секретный конверт с установками по тактике и предыстории события. Акцентируя значимость командировки, скажу: что в конверте конкретно, я не знаю и сам, помимо общего назначения, разумеется.

– Ты никак отговариваешь? Я пока по эту сторону, ничем не связан… – заметил кандидат в эмиссары зазеркалья.

– Я, Владимирович, расставляю все по полкам. По большому счету, результат переговоров не столь значим, как режим их секретности, передергивая малость, конечно… При этом на твой неизбитый взгляд на конфликт, знание предмета рассчитывают, сделав непростой выбор, – приоткрывал ширму события генерал.

Тут Алекса кольнуло: миссия при всей своей очевидности – непроницаема; место, регламент