Чарльз Эппинг - Trust. Опека Страница 16

Марко вслух прочитал остальной список, тут же переводя слова на английский:

1 werkpak – одну рабочую куртку;

2 wollen dekens – два шерстяных одеяла;

1 eetnap – миску;

1 drinkbeken – стакан;

1 lepel – ложку.

Возле них начал собираться народ.

– Пошли в заднюю часть дома.

– Зачем? – спросила Алекс.

– Именно там более двух лет пряталась семья. Анна назвала это место «потайным крылом».

Марко провел Алекс в дверь, замаскированную узким отъезжающим книжным шкафом с пыльными томами.

– Это в том конце.

– Значит, вы тут не впервые?

– Нет, я был здесь однажды, еще ребенком. Не смог забыть. – Он подошел к панели на дальней стене.

– Видите? – Марко указал на строчку посередине. – Тут объясняется секрет исчезновения этих людей – говорится, что они бежали в Швейцарию, якобы у них был счет в швейцарском банке и поэтому им позволялось въехать в страну. Отец продал свое дело – торговлю пряностями – партнеру-голландцу, который пообещал вернуть его часть после окончания войны.

Алекс вспомнила свой вчерашний разговор с Руди у входа в банк Цюриха. О том, как еврейские семьи отдали свои деньги в руки попечителей-швейцарцев, предполагая, что после войны получат их назад, и насколько на самом деле можно доверять швейцарцам.

Они вошли в заднюю комнату, там Алекс прочитала о том, как попечитель-голландец Франков не только рисковал своей жизнью, пряча целую семью, но и настоял на том, чтобы после войны вернуть все господину Франку, включая дневник Анны. Если бы не он, никто бы и не узнал, что произошло.

– Это была ее комната. – Марко провел Алекс в маленькую угловую комнатку в задней части здания. Одна стена оклеена вырезками из журналов с изображением известных киноактеров. Возле двери приколота выцветшая карта Европы. – Видите? Тут они следили за продвижением войск союзников. – Марко провел пальцем по отмеченному маленькими красными булавочками маршруту, ведущему из Франции в Голландию. – Армии союзников высадилась в Нормандии. Они уже добрались до Бельгии. Дошли почти до голландской границы, но тут семью Франк обнаружили нацисты. По-видимому, их выдали. Так и не удалось узнать, кто именно.

Алекс прочла выдержки из дневника Анны, висевшие возле карты: «Шестое июня 1944. День высадки.[23] Наступление началось! Неужели не за горами долгожданное освобождение?»

Раздался звонок, и комнату заполнила большая группа французских туристов. Они громко переговаривались, протискиваясь в маленькую комнатку и увлекая Алекс и Марко за собой.

В соседней комнате было множество компьютеров. Алекс остановилась возле маленького экрана, на котором демонстрировался документ, подтверждавший рассказанную Руди историю с кораблем. Это случилось у побережья Флориды. Тысячи беженцев-евреев, которым уже было отказано во въезде на Кубу, отчаянно пытались добиться разрешения от Соединенных Штатов, но местные власти запретили им въезд. Пару дней спустя корабль направился назад в Германию. Почти все люди, находившиеся на борту (как говорилось в хронике), погибли впоследствии в нацистских концлагерях.

Алекс заметила, что вокруг нее стали собираться люди. Она оглянулась в поисках Марко. Его нигде не было видно.

Она перешла к следующему экрану, там показывали интервью с женщиной, которая была с Анной Франк и ее сестрой в Бухенвальде. Женщина рассказывала, как фашисты обращались с детьми, – описывала побои, издевательства, непосильный труд и изуверские медицинские эксперименты. Она сказала, что Анне и ее сестре «повезло» – они умерли от тифа, прежде чем мучители добрались до них.

Интервью сопровождалось черно-белыми кадрами хроники, показывающей жизнь в концлагерях. В одном кадре фашистские солдаты собрали заключенных на грязной насыпи. Большинство заключенных были раздеты догола. Кожа да кости. Солдаты выстраивали изможденных мужчин и женщин рядами на краю глубокой ямы и методично расстреливали. Одна женщина была чрезвычайно похожа на мать Алекс – когда та умирала от рака.

Она смотрела, как заключенных расстреливают шеренга за шеренгой, их безжизненные тела сталкивают в яму и сгоняют на насыпь следующую группу людей. Странно, но никто не пытался бежать. Никто не реагировал на то, что происходило. Они просто делали шаг к краю насыпи и ожидали своей очереди, ожидали, когда их убьют.

В комнате от большой толпы людей стало жарко и душно, Алекс вспотела. Она попыталась поискать Марко. Не видя его, Алекс протиснулась сквозь толпу в направлении голубой таблички с надписью «Выход» в дальнем конце комнаты. Там его не было,

«Может, он на улице», – подумала она.

Она поспешила к выходу, вдоль стен коридора за стеклом были выставлены издания дневника Анны на разных языках: голландском, иврите, арабском, русском, испанском, итальянском, английском, французском – даже на немецком.

В конце коридора, прямо перед дверью, были написаны слова отца Анны Франк – те, что он сказал, вернувшись после войны в Голландию. Он выжил в концлагере, но потерял всю семью.

Несмотря на желание побыстрее выйти, Алекс буквально потянуло к написанному. Она внимательно прочитала: «Я потерял все, за исключением собственной жизни. Того, что случилось, изменить нельзя. Единственное, что можно сделать, – учиться у прошлого, осознавать, что означают дискриминация и преследование невинных людей. Я считаю, что долг каждого – помочь побороть предрассудки».

Алекс открыла тяжелую металлическую дверь и шагнула под лучи солнца.

Глава 9

Амстердам

Суббота, вечер

Что значит, ты его потеряла? – Нэн сделала большой глоток «Маргариты». – Ты с ума сошла?

«Бланкас Кантина» – мексиканский ресторанчик, перенесенный в Голландию вместе с фикусами, стенами из необожженного кирпича и сотнями бутылок текилы, рядами стоящих за барной стойкой, – был полон дыма, запаха спиртного и смеха гуляк.

– Так почему ты не вернулась назад и не поискала его?

Алекс пожала плечами.

– Если выйти, назад уже не пускают.

– Ты нормальная? Надо было заплатить еще за один билет, если такие дела. Ты ведешь себя совсем как в Йеле. Всегда такая непробивная. Пора становиться более настойчивой. Хватать все, что…

– Но была такая очередь, почти до канала. Чтобы попасть внутрь, нужно было отстоять пару часов. – Алекс потягивала свой напиток. – И потом, я прождала на улице достаточно долго. Судя по церковному колоколу, прошел час с четвертью, не меньше. Мне больше ничего не оставалось делать.

– Тогда давай выпьем и забудем. – Нэн заказала еще по одной «Маргарите». – Как насчет того, чтобы сегодня вечером куда-нибудь прогуляться, повеселиться, просто развлечься? При желании можем гулять ночь напролет. Яник в надежных руках няни.

– Не знаю. После всего, что сегодня произошло…

– Давай спросим у Сьюзан, когда она вернется домой, – посмотрим, что она на это скажет. – Глаза Нэн загорелись. – Слушай! Мы могли бы пойти на дискотеку! Тут есть одно местечко неподалеку. Огромный дансинг. Все туда ходят. Там всяких встретишь (как и в большинстве мест здесь) – и голубых, и натуралов. Уверена, мы найдем тебе там парня, чтобы закрутить роман.

– Не уверена, что я к этому готова. – Алекс мельком взглянула на свое отражение в зеркале за барной стойкой – вид совсем усталый. – Дом Анны Франк заставил меня сегодня о многом задуматься.

– О чем, например?

– О многом. О том, что случилось с ней. О том, что произошло у меня на работе на этой неделе. О том, что случилось с моей мамой.

– Ты все еще подозреваешь, что сиделка твоей матери причастна к ее смерти? – Нэн придвинула стул ближе. – Знаешь, однажды я прочитала, что по статистике тридцать пять процентов людей винят в смерти своих родителей кого-то постороннего. Даже если смерть наступила в больнице, они все равно думают, что дело нечисто.

– Неужели тебе не кажется странным, что она умерла именно в тот вечер, когда я возвращалась домой из Йеля? Мне даже не удалось попрощаться с ней.

– Может, она сама попросила Эвелин сделать это? Ты об этом не думала?

– Но почему именно в тот вечер, когда я возвращалась из университета?

– Ты разговаривала об этом с Эвелин?

Алекс утвердительно кивнула.

– Конечно, она все отрицает. Она сказала, что раковые метастазы распространились гораздо быстрее, чем предполагали. Что, скорее всего, мама просто держалась, ждала, пока я вернусь домой. И почему мне было не приехать домой раньше? Зачем я осталась в Йеле на выпускной?

– Возможно, мама не хотела портить тебе праздник. Не хотела быть обузой. И наверняка именно поэтому она не назначила тебя поверенным в своих делах.

– Знаешь, после похорон я проконсультировалась с адвокатом. Чтобы узнать, все ли законно.

– И что же?