Овидий Горчаков - Американский синдром Страница 17

Из семнадцати ранений Мак-Дональда не оказалось ни одного тяжелого, повредившего важную артерию или вену на руках или на шее. Был один лишь легкий прокол легкого. И лишь на эту рану потребовалось наложить швы.

Согласно акту, подписанному военными врачами, у Мак-Дональда не было ни одного ранения, которого он не мог бы нанести себе сам.

— При желании и достаточной решимости, как известно, — сказал в абсолютной тишине прокурор, — самоубийца легко закалывает себя ножом, был бы нож достаточно большим и острым. А у Мак-Дональда не было, как ни странно, ни одного по-настоящему опасного ранения. Видимо, сей любитель судебной медицины не знал, что вопросы инсценировки убийств и самоубийств хорошо и всесторонне у нас изучены и разработаны. С научной точностью выявляются не только самострелы, но и ложные суисидальные попытки и убийства, инсценированные с помощью ножей всех видов. Но военно-судебно-медицинские эксперты, занимающиеся делом Мак-Дональда, хорошо подготовленные в этой области, не завершили свою работу в связи с неожиданным прекращением следствия. Мак-Дональд, видимо, не знал, что можно, изловчившись, нанести себе ножевое ранение, например, в то место между лопаток, куда не достают собственные руки. Для этого достаточно, скажем, зажать нож в дверях на соответствующем уровне и с расчетом напороться на его острие. Разумеется, для этого требуется воля и выдержка. Но изуверам их не занимать.

Большому компьютеру университета Северной Каролины я задал такой вопрос: какие шансы уцелеть у человека, на которого напали четыре бандита с ножами, которыми они нанесли семнадцать ранений? Электронно-вычислительная машина ответила мне: шансы уцелеть у этого человека ничтожные. А сколько, спросил я эту мудрую машину, этого оракула нашего времени, получил бы он смертельных ранений? Семь-восемь, ответила машина. Сравним это с числом ножевых ранений, нанесенных убийцами Мэнсона Шарон Тейт: шестнадцать ранений, из них пять смертельных. Почему меньше? Потому что машина учитывала, что на Мак-Дональда якобы напали трое мужчин и одна девушка, нанесших ему в среднем по четыре удара, в то время как на Шарон Тейт сыпались ножевые удары одного парня и двух девушек, нанесших ей в среднем по пять ударов ножом.

Итак, компьютер практически не допускает, чтобы Мак-Дональд уцелел! И совершенно невозможно, чтобы он не получил даже ни одного опасного для жизни, ни одного тяжелого ранения! Невозможно!

А далее мы еще увидим, что ножи мэнсоновских убийц были почти вдвое меньше! Вот эти документы. Прошу приобщить их к делу.

Есть люди, которые ни на грош не верят машинам. Что ж, я собрал консилиум из пяти экспертов судебной медицины, патологоанатомов во главе с авторитетнейшим доктором Сайрусом С. Сполдингом, членом Американской академии судебной науки, и задал им тот же вопрос. Все пятеро джентльменов ответили, что только чудо могло бы спасти Мак-Дональда, что у него не было практически шансов уцелеть. Из этих пяти светил судебной медицины четверо считают — вот акт, — что такое чудо не могло состояться. А машина, шестой эксперт, чудес не признает. Таким образом, этот суд присяжных признал Мак-Дональда по сути дела виновным в предъявленном ему здесь преступлении. Разумеется, я не могу и не хочу предрешать приговор этого высокого суда, но убежден, что все мы должны прислушаться к вышеуказанному вердикту.

Доктор Сполдинг и его коллеги рассказали мне, что лица, стремящиеся обмануть закон с помощью инсценированного нападения, часто наносят себе тяжелые, опасные для жизни раны. Мало того, случается, что они переусердствуют, переиграют и покалечат или даже убьют себя. Мак-Дональд, как мы видим, не переиграл. Нет, он явно не доиграл, слишком пожалел себя. В порядке консультации доктор Сполдинг и его коллеги сообщили мне — и вот акт, — что характер ран Мак-Дональда был таков, что он не мог потерять от них сознание. Шок, конечно, допустим, если верить версии Мак-Дональда, которую опровергают факты. Шок мог вызвать беспамятство, хотя и это вряд ли могло быть, учитывая особую психоустойчивость подсудимого, удостоверенную специальными тестами «зеленых беретов».

Таким образом, доктор Мак-Дональд не терял сознания. Он лежал на полу, в луже застывающей крови, в объятиях мертвой, убитой им жены. Свет оставался включенным. Он видел закатившиеся глаза Колетт, выражение смертельного ужаса на ее лице, лице женщины, которую он еще недавно любил. Перед глазами у него были Кимберли и Кристина, зарезанные им в их спальнях. И со стен на него смотрели Колетт и дочери, здоровые, улыбающиеся, смеющиеся, полные жизни…

Тянулись часы, бесконечные как вечность. У него успокоился пульс. Но могло ли успокоиться его сердце? Что было у убийцы на душе? Этого никто никогда не узнает. Он попал в ад. В ад, который сотворил сам. Он не мог встать, не мог пошевелиться, потому что засыхающая кровь скрепила объятия Колетт. Он ждал прихода людей и страшился этого прихода. Кухонную дверь он оставил открытой, чтобы скорее нашли, скорее пришли…

Телефонистка штабного коммутатора в ту ночь, в ночь с понедельника 16 февраля на вторник 17 февраля 1970 года, дремала, когда раздался телефонный звонок. Отвечая, телефонистка взглянула на настенные часы: 3.40.

— Кэсл-драйв, дом пятьсот сорок четыре… Помогите!.. Напали, зарезали… Скорее!.. — Голос слабый, еле слышный.

— Соединяю вас с военной полицией. Говорите!..

— Кэсл-драйв, пятьсот сорок четыре… На помощь!.. Зарезали!..

Сержант военной полиции услышал, как говоривший выронил трубку и она обо что-то ударилась.

Дежурный сержант тут же связался с патрульной машиной:

— Кэсл-драйв, пятьсот сорок четыре. Неизвестный только что телефонировал: налет, дескать, резня…

— Во сне ему, что ли, приснилось! — заворчал старший патрульный. — С полдюжины раз проезжали мимо — тишь, гладь, божья благодать.

Разгоняя ночную тишину воем сирены, пронзая дождливый мрак светом мощных фар и пляской красных и синих маяков, сначала одна, а вскоре две, три, четыре патрульные машины помчались по спящим улицам военного городка Форт-Брагг. Визжа тормозами, останавливались они у двухэтажного четырехквартирного дома, разделенного на две половины, каждая в четыре окна, с двумя дверьми в каждом из двух подъездов. На крайней правой двери белела поперечная надпись:

Это был стандартный кирпичный дом с пятикомнатными офицерскими квартирами. Белое крыльцо из дерева. Четыре каменные ступени, тоже белые. Кнопка звонка справа. Дверь была заперта. На звонки и стук кулаками в дверь никто не отвечал. В окнах света не было.

— В протоколе военной полиции, — вздохнув, проговорил прокурор, — записано, что в квартире Мак-Дональдов свет был потушен. Спрашивается, кто потушил свет. Вряд ли бы это сделали мифические убийцы-хиппи. Мертвецы это сделать не могли. Выходит, свет машинально погасил сам ответственный квартиросъемщик. Значит, не так уж тяжело он себя поранил. В его истории болезни сказано, кстати, что только одна ранка пузырилась кровью в правой стороне его груди. Даже врача не потребовалось на то, чтобы ее забинтовать — это сделал санитар. Обращает на себя внимание такая деталь: дома он говорил полиции, что на него напали двое белых мужчин и один черный, а также одна белая женщина. Санитар же показал военному следователю, что ему Мак-Дональд говорил уже о двух черных, одном белом мужчине и одной белой женщине. Любопытная неувязка. Он утверждал, что женщина держала перед собой зажженную свечу, но в протоколе нет никакого упоминания о запахе свечи или о каплях стеарина. Еще одна неувязка.

— Поразительно и то, — после паузы продолжал Крейг, — что в истории болезни говорится: пульс у подсудимого при оказании ему скорой помощи был нормальным — семьдесят восемь ударов в минуту. Вполне нормальным до у него и давление крови: сто двадцать на семьдесят. Температура: девяносто девять, тоже нормальная. Никаких швов не потребовалось. Все это совершенно не вяжется с истерическим его поведением. «Что с моей женой? Как мои дети? — кричал он, а затем вопил: — Они испоганили Америку! Они убили моих детей, мою жену!»

Первым допрашивал его начальник армейского уголовного розыска базы Форт-Брагг Франц Джозеф Гребнер. В своем рапорте он отметил, что соседи Мак-Дональдов ничего ночью не слышали, хотя Мак-Дональд утверждал, что кричала жена, кричали дети и что в их квартире практически не было настоящих следов борьбы. Не было никаких грязных следов на полу, хотя уже неделю лили дожди. Под нажимом сверху Гребнер отказался от этих замечаний, на суд не явился.

Крейг поднял к близоруким глазам новый документ:

— Я хочу впервые огласить некоторые факты из заключения патологоанатома. Здесь говорится, что при исследовании трупа Колетт был обнаружен довольно длинный светлый волос, приклеенный кровью к ее левой ладони, а под двумя ногтями правой руки нашли частицы человеческой кожи. Спрашивается, куда пропали эти ценные находки! Мак-Дональд, как мы видим — светлый блондин. Не его ли кожу нашли под ногтями у Колетт? Вспомним, что на груди его были замечены царапины. Не от ногтей ли его жены?..