Яблоко транзита - Хаим Калин Страница 17

обозрение «жаркое» о европейском политике, карьера того рухнула бы в течение суток, проблему личной безопасности, правда, не омрачив. По крайней мере, явно. Здесь же, в стране ислама, хоть и практикующую полигамию, столь красноречивый с красной подсветкой компромат, как минимум, сулил домашний арест с многочасовыми допросами по подозрению в государственной измене. Россия ведь страна-изгой, противопоставившая себя коллективному Западу, к которому в расширительном смысле принадлежит и Египет.

Следовательно, фактор непоправимого в сложившемся пасьянсе преобладал, суживая диапазон маневра Шукри до предела. Из чего следовало: с подметной халтуры не соскочить, как и не оправдаться за ее фиаско. Стало быть, для успеха доклада президенту напрашивалась целая россыпь аттракций, которые бы перекрывали сопутствующий ущерб. Одна беда: русские свой лимит на стимулы исчерпали. Так что предстояло поработать на чужой флаг, выворачивая свою кубышку наработок на изнанку. При этом комбинацию следовало выстроить так, чтобы национальные интересы были максимально учтены не только внешне, но и де факто.

Вдруг лик Самеха Шукри преобразился: мыслишки, суетливо пихавшиеся, свелись к общему знаменателю цели; на некоторое время он застыл. После чего медленно, словно додумывая деталь-другую, потянулся к селектору, посредством которого вначале связался с общим отделом МИД, а затем с главой Службы безопасности Египта «Мухабарат» Камиль Аббасом. У первого адресата уточнил, заявлял ли МИД России визит спецпосланника в последние несколько дней (о персоналии российского посредника на переговорах «Газа-Иерусалим» Богданов умолчал, Шукри же, в расстройстве чувств, выпустил эту деталь из виду), и, получив отрицательный ответ, запросил у силовика № 1 доклад о движении людского ресурс в и вокруг посольства РФ в Каире.

Спустя час Шукри вчитывался в справку «Мухабарата», то супясь, то даваясь диву. Перед ним приоткрылось начинание, несвойственное стилю российских коллег, которые повернуты на шпиономании и чувстве национального достоинства, якобы всем миром ущемляемым. Медлительных, сто раз себя перепроверяющих и оттого следующих лекалам простейших решений.

Оказалось, сегодня утром прибыл из Страсбурга ВИП пассажир по имени Алекс Куршин, которого встречали четыре сотрудника российского посольства во главе с резидентом. Прибыл частным бортом, который числится за оффшорной компанией с российским бенефициарами; на паспортном контроле им был предъявлен израильский паспорт.

Проездной документ, не стыкующийся с бортом, включил прогонку ВИП пассажира по всем, включая сверхсекретные, базам данных. Одна из них, североатлантического разведсообщества, высветила запрос ЦРУ двухлетней давности – задерживать Алекса Куршина, гражданина Израиля, при пересечении границ стран НАТО и дружественных альянсу стран. Запрос в феврале сего года Лэнгли отмененный, оттого не повлекший задержания, но запустивший контрразведывательную операцию «Мухабарата», включившую форсаж, едва стало ясно, насколько представительна группа встречающих, будто инородного для российского посольства визитера. Так что звонок Самеха Шукри Камиль Аббасу дивным образом упредил запрос «Мухабарата» в МИД Египта, который бы случился через полчаса.

Самех Шукри соприкоснулся лбом с аркой из переплетенных пальцев, передавая растерянность, обрыв ориентира. Ему казалось, что событие не только хромает на сущности, но и донельзя искажено внешне – настолько его сбила с толку личность отобранного Москвой переговорщика. Но то были цветочки, ягодкой же события, причем предельно ядовитой, стало подключение к операции «Мухабарата», не успев та совершить и разминочный круг. Что практически сводило на нет перспективу склонить президента Египта принять русских в качестве одного из гарантов палестино-израильского урегулирования. Более того, требовало доклада главе государства диаметрально противоположного замышленному, в котором инициатива Смоленской подавалась под аккомпанемент похоронной музыки, а не марша Мендельсона. То есть не более как крайне вредное для национального организма вмешательство. Так что в сложившемся контексте любые потуги для проталкивания подметного начинания, будь то усиление ВМС Египта, обещанное Москвой, или различные бенефиты для внешней и внутренней повестки в загашнике у министра – стометровка к саморазоблачению.

Итогом слома сценария, едва обозначившегося, стало официальное письмо МИД Египта в МИД России за подписью Самеха Шукри, в котором усилия Египта по примирению Газы и Иерусалима обозначались как самодостаточные и оттого не терпящие пересечений со стороны, сколько бы инициатива РФ не приветствовалась из соображений гуманизма. Следовательно, те или иные объекты Каира площадкой контактов между МИД России и администрацией Газы быть не могут. При всем том Египет, разумеется, лишь приветствует любые миротворческие усилия.

В переводе с дипломатического языка на обыденный ремарка прочитывалась: ни соответствующих помещений для переговоров, ни содействия в доставке из Газы переговорщиков, как и всё управленческое звено автономии зарывшихся под землю, от нас не дождетесь, но на свой страх и риск дерзайте.

Разумеется, то был персональный жест, оставлявший форточку для неформальных контактов с МИД России открытой, но служил единственным люфтом в позиции МИД Египта, который Самех Шукри мог допустить. Ибо нечто большее сулило ущерб куда драматичней, чем «разоблачение» его мужских достоинств, по сей день источник зависти друзей и родственников мужского пола.

Камиль Аббас, глава «Мухабарата», высказал Самеху Шукри схожий взгляд на проблему, надо понимать, руководствуясь интересами ведомства, у коего мониторинг периметра – базовая функция, разумеется, в пакете с протоколированием визуального и прочих рядов.

В этой точке начинание, вдохновленное самим хозяином Кремля, уперлось не то чтобы в стену – утеряло изоляционный слой, что было равнозначно утере тяги. Стало быть, в контексте горячей войны между Газой и Израилем стремительно теряло целесообразность.

***

Каир, Посольство России в Египте, 17 мая 2021 г. 19.00

Немая сцена затягивалась: Алекс Куршин, эмиссар Кремля, обменивался краткими взглядами с визитером, Сергеем Коробовым, третьим секретарем посольства, в параллельной реальности – резидентом СВР в Каире. Казалось, посетитель свой месседж своим видом отзеркалил, гость же его мгновенно уловил, хоть и ни одного слова в комнате пока не прозвучало. Но не суть, то были дурные вести – в этом малейшего сомнения не возникало.

– Чего уж, выкладывай… – снисходительно молвил Алекс, приглашая Коробова усаживаться. И уставился на визитера весь внимание.

Коробов поправил очки, будто мобилизуясь, и, развернув кресло-вертушку у письменного стола, приземлился. Ответил гостю, восседавшему на краю кровати прямым, спокойным взглядом. В унисон лику невозмутимо откликнулся:

– Устроился, Владимирович?.. Климат как?.. Ах, да, тебе ли привыкать?..

– Мне бы, потомственному совку, твою, Сергей, выдержку, – вздохнув, признавался в социогенетическом сбое своей родословной блуждающий форвард закулисы. – Мы, советские, находим ритуал излишеством; то ли тавро низкого сословия, то ли на извечной передовой измов… – Алекс запнулся, но вскоре продолжил: – Дело швах?

Коробов чуть пожал плечами, и, казалось, прикидывал, соотнося образ гостя с некоей реальностью, тому неизвестной. Могло показаться, что человек, которого он сегодня впервые увидел, открытая для него книга. Все еще на волне розмыслов, как бы невзначай произнес:

– В общем, ничего нового, Владимирович, один в один твой прогноз: ни патронажа мероприятия, ни санкции на переговоры, ни гарантий безопасности в доставке переговорщиков Хамаса. Оговорились,