Олег Маркеев - Неучтённый фактор Страница 18

Особенно ценились патроны к старому АК. Сам автомат был в цене из-за огромной пробивной силы: дверь —  не дверь, кирпич — не кирпич —  все вдребезги и навылет.

— Сколько? —  Мужик явно заинтересовался.

—  Четыре рожка.

—  Ого!—  Он сразу проникся симпатией к человеку, умудрившемуся добыть полный боекомплект с одного захода. Тут надо было либо иметь мужество в тихом месте насадить патрульного на нож, либо схимичить нечто незаурядное. — Почем?

—  Три за рожок.

Только законченный лох мог заикнуться сейчас о деньгах. На этой "бирже оружия", как и на всех в городе, платежным средством была самая надежная валюта —  консервы. Местные бизнесмены считали ниже своего достоинства мараться о "рвань" —  рубли и прочую правительственную печатную продукцию.  Баксы или другая иностранная валюта —  промысел чужой, рисковать не хотели. Кого не устраивали правила, мог отваливать с "биржи",  пока не пристрелили.

— Шалишь! Дам десять за все. —  Мужик затянулся и через плечо Максимова быстро осмотрел рынок.

«Если что не так, нож или пуля мне гарантированы», —  подумал Максимов. Он хорошо знал нравы и негласные законы "биржи". Что в Москве, что в провинции закон был един: второй ошибки не бывает.

Видимо, мужика ничего не встревожило и он вернулся к делу:

—  Так что, командир, сговорились?

— Не катит! "Гвозди" у меня "старые".

Максимов  не собирался из-за колебания курса неделю пухнуть с голоду в лесу, пока еще доберешься до базы.

— Без ножа режешь. — Мужик покачал головой. Но по глазам было видно, крючок уже заглотил. — Ну-ка, сверкни!

Максимов расстегнул молнию на куртке и приоткрыл подсумок.

— С подсумком, значит, —  уважительно выдохнул мужик. — Так я и думал.

— Ну?

Максимов запахнул куртку.  Неуловимым движением растегнул манжету на левом рукаве. После показа подсумка, нож мог потребоваться в любую секунду. Зрачки у мужика скосились в левый угол. Он просчитывал в уме варианты. Черт их знает, какие. Возможно, просто комбинировал сделку, возможно, прикидывал, как получить товар бесплатно, а может, просчитывал, как без шума сцапать лоха, это если был переодетым опером. Такой вариант, худший из всех, тоже не исключался.

— Даю десять, больше не могу.  Курс сегодня такой, пойми, не я устанавливаю. Зато дам нормальные, армейские, со “звездочкой”.

Консервы с армейской маркировкой, лучшие по качеству в стране, шли только на довольствие армии и на дополнительное питание многодетным матерям.

— И все? А подарок от фирмы за оптовую партию?

Мужик принял окончательно решение:

— В качестве бонуса дам четыре брикета гречки. Лады?

— Договорились.

— Сейчас оформим. Эй, Клякса!

От соседней кучки отделился молодой, еле шестнадцать, помощник в линялой джинсовке. Вразвалочку подошел к мужику.

Поллица парня покрывала синяя корка экземы. Волосы над правым ухом выела парша. Сквозь редкие волоски просвечивала все таже мертво-синяя ступяная корка.

«Химический ожог». — Максимов отвел взгляд, чтобы не смущать парня. Поражения кожи различной природы стали нормой. Катастрофа безжалостно и без разбора ставила свое клеймо на всех, кто ее пережил.

 Максимов научился разбираться в гнойной сыпи, синющных омертвелостях, сочащихся пахучей слизью рубцах и прочей гадости, что корежила тела и лица. Та экзема, что обезорбразила лицо парня, к заразным не относилась. Скорее всего, окунулся где-то в ядовитый туман, выстреливший из канализационного люка.

— Рывком неси десять «звездочек», человек ждет. Четыре гречки сверху. И пакетик фирменный!

Парень шустро метнулся к сгоревшему до остова ларьку. Из тайника вытащил  армейский рюкзак. 

Максимов принял у него поклажу, взвесил на руке "фирменный пакетик". Тяжелый.

— Я посмотрю.

Мужик перекатил в губах сигарету. Процедил:

—  Не бойся, "шрапнелью" не торгую.

Находились особо предприимчивые, рисующие втюхивать клиентам банки с горохом или кашей. Долго они не жили, их либо тихо кончали свои, либо со скандалом — разъяренные клиенты.

—  Одного шибко умного два дня назад туда спровадили, — сказал мужик, кивнув в сторону туалета. —  Остались просто умные. Ты рюкзак себе бери, командир, не в пакетике же твоем дохлом банки нести. Считай, подарок фирмы.

— Спасибо. —  Максимов развязал рюкзак, проверил содержимое, пристроил поверх банок пакет с покупками и бутылкой водки, привычным движением захлестнул петлю и забросил рюкзак на плечо. —  Процент "братве" кто дает, ты или я?

— Ты торговал, я интересовался, мне и платить. Сам разберусь. Давай товар и ступай с богом.  —  Подсумок быстро перешел из рук в руки и скрылся у мужика под бушлатом.- Если что будет, заходи, не стесняйся. Меня не будет, с Кляксой переговори, он знает, где меня искать, — сказал мужик и покосолапил к сгоревшему ларьку, там, видно, у него был склад.

Максимов, незаметно стрельнув по сторонам глазами, пошел назад к рядам торгующих. По пути он встретил двух новых клиентов. Что-то почуял, глядя на совсем еще пацанов, зажатых изнутри, будто не по своей воле идущих на "биржу", явно "интересоваться", в руках у одного болталась тяжелая сумка.

 Под сердцем остро дрогнуло, словно кто-то щипнул невидимую струну.

* * *

Преторианцы

Дмитрий нехотя вылез из машины под легкий моросящий дождь.

— И куда он тебя послал? —  с издевкой спросил он у переминавшегося с ноги на ногу Седого.

— Как, куда?

— Ну, если он тебя куда-то послал, какого хрена ты ко мне прибежал? Седой, ты хоть на старости лет работать научишься, или мне всю дорогу за тебя пыхтеть?

—  Ты старший, тебе решать. Мое дело прокукарекать, а рассветет или нет —  не моя забота.

Дмитрий покосился на Седого, хотел промолчать, но решил себя не сдерживать:

— С такой философией будешь шестым подползающим до старости лет. Хотя, не так долго осталось, вон —  вся башка седая!

Петровский, действительно, был совсем седым. Откуда было Дмитрию знать, что в роду у Петровских с незапамятных времен гуляет в крови какой-то злой ген, выбеливая к двадцати годам головы у всей мужской половины. Свои привычно называли его Седым, Петровский не обращал внимания; без амбиций и не склонный к аппаратным интригам, он надежно застрял в звании, не выручила даже Особый период, когда карьеры порой делались за одну успешную операцию, Седой знал, что обречен умереть "капитаниссимусом союзного значения", как презрительно величал его Дмитрий.

—  Где твои "малыши"? — спросил Дмитрий.

—  Уже на рынке. Как велено, торгуют патроны.

— Ясненько! Давай к ним. Армию я беру на себя. Где их машина?

— Старший на УАЗИке, номер ИР 44-03. Стоит во дворе, третий дом от поворота к рынку.

— Ясненько. — Дмитрий хищно потянул носом. — Молодец, хоть вовремя заметил. Освободишься с "малышами", свистни по рации. Проследи, чтобы не торчали там без дела. Как отоварятся, пусть чешут оттуда. Ты подстрахуешь —  и галопом сюда. На все у вас будет минут пятнадцать. Попадешь в облаву, не рыпайся, потом вытащим.

Седой с невыразимой мукой уставился на Дмитрия.

— Что, обосрался?! — усмехнулся Дмитрий. — Не бойся, до смерти не забьют. А и забъют, тоже не плохо, одним дураком меньше. Вот если "малышей" загребут, будет плохо. Вся операция псу под хвост. С "сапогами" шутки плохи, шлепнут, а потом только документы посмотрят. Подведешь ты нас когда-нибудь под монастырь, Седой.

—  Так говоришь, будто я во всем виноват!

—  Только дурак совмещает приятное с полезным, — процедил Дмитрий. — Все нормальные люди сегодня облавы обеспечивают, один ты, дундук сосновый, агентурной работой заняться решил! Не мог отменить встречу, или, на худой конец, место изменить?

— Так я...

— Иди, не стой над душой, сил моих нет!

Он проводил взглядом нелепую фигуру Седого, закурил и пошел искать старшего "сапогов".

   * * *

Дмитрий ждал, когда удостоверение произведет необходимое впечатление.

Грубое, плебейское лицо майора медленно вытягивалось, привычное самодовольно выражение постепенно исчезало. Времена, слава богу, изменились, и один вид "ксивы" прочищал мозги и не таким тупицам.

—  Слушай, майор, повторяю для бестолковых. Мне нужно ровно пятнадцать минут, — уже без нажима повторил Дмитрий.

—  А у меня приказ! —  Он зачем-то показал на часы.

—  Ладно, кровь не пей!  — Дискуссия по проблеме воинских уставов, как норме жизни, сегодня в планы Дмитрия не входила. —  «Надавить или нет? Если сказать этому Спинозе в сапогах, что я лично разрабатывал план облав на рынках, и что за этим стоит, у него отрубится даже спинной мозг. Можно прямо из машины связаться с "Центром специальных операций", они подтвердят мои полномочия и за одно накрутят ему хвост. Нет, лучше попроще, так надежней».  —  Слушай меня, майор. Если ты сорвешь м о ю операцию, я тебе не завидую. Отдерут, как кошку в марте и, в лучшем случае, сошлют на южную границу, в худшем —  будешь иметь дело со мной. Лично! Тебе ясно, майор?