Заговор - Александр Мокроусов Страница 19

— Ты думаешь в ремонте ключей смогут наручники снять? У меня машина на Одесской, я ее никогда не закрываю. Если сможешь без ключа завести— отвезу тебя куда скажешь, — похоже Ирина решила сменить тему разговора.

— Нет, Ира, у меня нет криминального прошлого и угонять тачки я не умею. А вот чуть-чуть наличных для того, чтобы заплатить за телефонный звонок, у тебя в машине случайно нет?

— Лучше, у меня в машине, в аптечке, всегда валяется подзаряженный телефон с активной симкой и запасной аккумулятор, пауэр бэнк. Так что сможешь позвонить кому захочешь.

Так, беседуя, мы подошли на угол улиц Красная и Одесская.

— Моя машина. Она стояла вот тут, — Ирина рассеянно показывала на заставленный автомобилями участок парковки.

— Я конечно давно не сидел за рулем и не точно помню ПДД, но может ты припарковалась под знаком и твою машину эвакуировали?

— Да вроде нет. Я кажется смотрела, не было знака или инвалидной разметки. — Она рассеянно вертела головой и вдруг остановила взгляд на чем-то метрах в пятидесяти впереди. — А вот кстати, как ты собираешься избавиться от наручников? У меня денег нет, у тебя вроде бы тоже карманы проверили.

— Ира, ну а язык нам для чего? С любым человеком можно договориться, если быть искренним и дружелюбным. Опять же, можно не в ключную мастерскую, а к сапожнику обратиться, я еще по детству помню, в Краснодаре почти все сапожники — старички армяне, можно предложить мастеру твой поцелуй! — Я опять еле увернулся от ее удара левой рукой. — Шучу, шучу, пойдем, там решим, вон кстати и ремонт обуви, думаю это даже лучше часовой мастерской или изготовления ключей.

— Потому что там старичок армянин работает? — Оглядываясь на ряд магазинчиков спросила Ирина.

— Потому что там инструмент не в пример часового больше и надежнее, пойдем уже, — потянул я ее за руку.

На пересечении Красной и Одесской, в здании гостиницы «Динамо», на первом этаже, давно уже были сделаны множество отдельных входов и весь этаж был отдан под маленькие магазины. Вот как раз между вывеской «Продукты» и «Аптека» и была неказистая дверь под фанерным щитом «Ремонт обуви», даже реклама была, ярко красным маркером на окне, чуть корявым почерком, было выведено незамысловатое «Пять минут и снова в путь».

— Вот, нам как раз сюда, пять минут, и пойдем дальше решать наш ребус, — сказал я и потянул Иру к мастерской.

Мы поднялись на пару ступенек, я толкнул дверь и, под дребезжаще звякнувший колокольчик, мы вошли в небольшую, метров десять, комнатку. Свободного места было буквально на пару шагов, а дальше помещалась высокая, по грудь, деревянная стойка. В глубине комнаты, на когда-то ярко-красном эймсовском стуле сидел, склонившись к деревянному верстаку под грязной настольной лампой, грузный седой старик и, не обращая внимания на вошедших, продолжал возиться с каким-то куском толи резины, толи кожи.

— День добрый, отец, есть минута на нестандартный заказ?

— О, сынку пожаловал, — не отрываясь от своего занятия и даже не повернув головы прохрипел дед, — шо, пенсию батьку принес?

— Нет отец, я вообще не про деньги. У тебя гвоздик случайно лишний, или скрепка какая не найдется? Нам с женой сынок наш вот подарок подарил, — я снял пиджак с руки и поднял наши с Ириной руки над стойкой, показывая мастеру наручники, — переживает малец, что мы развестись можем, вот и скрепил нас… Можешь такие браслеты снять? Помоги, пожалуйста.

Сапожник оторвался от верстака и уже смотрел на нас с интересом.

— А что ж он вас, прям на улице подловил и сковал? Или вы из дома так пришли? Дома что, гвоздика не нашлось? Или руки не из того места? А может вас вообще в кустах соединили, и вовсе даже не сын, а менты? Может вы на улице непотребства устраивали?

— Отец, ты скажи, снять сможешь или нет? Если можешь помочь — то прикалывайся на здоровье, а если нет — то помолчи уж, а мы еще кого поищем…

— Ты поищи, поищи, с ментовскими наручниками на руке ты много кого найдешь. Умный — ну так и иди отсюда, умничай. А мне с тобой связываться ни разу не интересно, может за тобой сейчас ППСники по всему центральному округу Краснодара носятся, ищут тебя и подругу, — говоря это все старик не то, что не прогонял нас взглядом или мимикой, он даже чуть улыбаться начал, как человек, наконец-таки избавившийся от скуки и нашедший на ТВ интересное шоу. — А давай мы сейчас кнопочку сигнализации нажмем, россгвардейцы за две минуты в этом районе прибудут, у них уверен и ключик такой есть. Вот им и разрешишь поприкалываться, а?

— Отец, если бы твой сын-оболтус принес домой ментовские наручники, ты бы в полицию позвонил? Я сам с ним разберусь, к парте его ремнем привяжу, он у меня «Войну и Мир» наизусть выучит. Но ментов звать не нужно, я им не объясню про наручники, к сыну же их не отправлю, разве что сказать, что на улице нашли и сами себя сковали, так ведь они все равно весь день промурыжат проверками…

— Ну в самом деле, уважаемый, ну помогите уже, а, — голос Ирины был тихий и чуть даже стыдливый, — Ванька услышал как мы ссоримся вчера, а сегодня нас вот так вот подловил. И сумочку мою, и Максову барсетку забрал, сказал, пока не помиримся чтобы домой не возвращались. А дома он сам нас раскует.

— Так а чёйт вы домой не идете? — старичок прищурился, — дома получается вас ключик ждет, а вы, наугад, в обувную починку за помощью толкаетесь?

— Отец, это не педагогично будет, если мы домой скованными придем. Я хочу сыну показать, что я умею решать проблемы.

— Ты, мил человек, меня отцом та кликать кончай, не сын ты мне. Хочешь так задобрить — не сработает. Тысяча и сниму я тебе браслетики. Только документ мне какой покажите, чтоб если за вами и вправду менты придут — я им знал, что говорить.

— Да что ты, старый, издеваешься? — из глаз Иры чуть не текли слезы, — Тебе ясно сказали, Ванька мою сумку и барсетку мужа взял, чтобы мы не позвонили никому и на такси домой не уехали. Ты думаешь, я когда сумку ношу, еще в куртке паспорт держу? Или кошелек? Нету у нас денег. Как нам, зайцами в трамвае на другой