Хаим Соколин - Серая зона Страница 2

— Если все будет нормально, то день-два.

— Последний вопрос, из-за моего невежества. Неужели можно вот так, только по диаграмме, сказать с полной уверенностью, что это чистая нефть и толщина пласта именно тридцать метров?

— Не всегда. Но в данном случае можно. И все же я решил застегнуться на все пуговицы, поэтому перед обсадкой скважины поработаю испытателем.

— Ну, дай бог. Постучим.

— Постучим. Спокойной ночи, Андрюха. Арриведерчи, — это красивое итальянское слово прилепилось к Алексу когда-то в Риме, и он никак не мог от него избавиться.

— Спокойной ночи. Ах да, у тебя еще день, — спохватился Андрей. — Утром позвоню Соросу. Обрадую старика.

— Привет ему от меня — Алекс отключил телефон.

2

Прошло три дня. За это время испытатель пласта полностью подтвердил прогноз Алекса. Из скважины была отобрана проба нефти. Она оказалась высокого качества, а пластовое давление обеспечивало ее добычу фонтанным способом. Отпадала необходимость в дорогостоящих скважинных насосах для подъема нефти на поверхность.

Когда из бурильной трубы извлекли немного нефти, Алекс обмакнул в нее большой палец, а затем подул на ноготь. Нефть равномерно растеклась по нему тонкой пленкой. Он внимательно посмотрел на нее и удовлетворенно отметил: “Чистая нефть, без малейшей примеси воды”. Буровики с любопытством смотрели на него.

— Что это вы колдуете, док? — спросил инженер Боб Адамс.

— Смотрю, есть ли вода.

— Вода? Но ведь она в эмульсии не видна на глаз. Мы можем сделать анализ и определить точно, — предложил Адамс.

— Не видна, конечно. Но если смотришь двадцать пять лет, то начинаешь видеть…

С этим приемом Алекс познакомился еще во время институтской практики на одном из грозненских нефтяных промыслов. Был он тогда в обучении у старого мастера с запоминающимся именем — Филимона Сердечкина, проработавшего в добыче нефти сорок лет. Мастер неспешно, но основательно передавал ему секреты профессии, которых нет в учебниках. Был среди них и “анализ по ногтю”. Алекс несколько раз, с согласия Филимона, проверял его самого — перемешивал разные объемы нефти и воды до состояния однородной эмульсии, и тот определял содержание воды с точностью до одного процента. Тут же проводили лабораторный анализ, и результат полностью подтверждался. К концу практики Алекс и сам, к удовольствию мастера, освоил этот метод и потом не раз удивлял им сослуживцев. Однажды даже выиграл на спор бутылку коньяка.

Тем временем трейлеры заканчивали подвоз труб для обсадной колонны. Их сначала выгружали на горизонтальный помост, а затем устанавливали вертикально на площадке около вышки. Вертикальная труба захватывалась специальным устройством, приподнималась над площадкой, переносилась к устью скважины и опускалась в нее. Верхний конец зажимался, и к нему подавалась следующая труба, которая свинчивалась с первой огромными гидравлическими ключами. Потом обе они опускались в скважину, и операция повторялась. Таким образом, труба за трубой, была опущена колонна общей длиной более двух километров.

Как только спуск колонны закончился, в дело вступили цементировочные агрегаты. Их задача состояла в том, чтобы заполнить скважину цементным раствором, а затем выдавить его через низ колонны в затрубное пространство и поднять на нужную высоту между колонной и стенками скважины. После завершения этой операции скважина была оставлена в спокойном состоянии на сутки, чтобы цемент схватился и образовал прочное кольцо вокруг обсадной колонны.

Наконец, наступил решающий этап — создание постоянных каналов, по которым нефть будет поступать из пласта в скважину. Для этого в колонну, заполненную тяжелой буровой жидкостью, была спущена на электрическом кабеле гирлянда перфораторов. Ее установили точно напротив пласта. В многочисленных радиально расположенных горизонтальных стволах перфоратора размещены мощные кумулятивные заряды, способные пробить стальную трубу и цементное кольцо. Алекс не мог даже вспомнить, сколько раз он проводил такие операции на скважинах, но только дважды до этого ему захотелось самому встать у пульта и нажать кнопку. Один раз это было при открытии первого в его жизни месторождения, а другой — незадолго до отъезда из России, когда он решил таким образом отметить свое последнее открытие в стране. И вот сейчас он подумал, что не только должен сам произвести залп, но и дать такую возможность своему другу и партнеру. Это будет символично и справедливо.

Неожиданный ночной звонок встревожил Андрея.

— Что-то случилось? — сон моментально слетел с него.

— Все в порядке, Андрей. Просто мы спустили перфоратор и сейчас будем простреливать колонну. Не хочешь ли принять участие?

— С удовольствием. Но как это сделать?

— Ну, дай команду. А я ее выполню. Я готов.

— Огонь из всех стволов! — вдруг отчеканил Андрей командирским голосом.

— Есть огонь! — ответил Алекс и нажал кнопку.

Так, впервые в истории, скважина в Канаде была прострелена по команде из Тель-Авива. “Хороший газетный заголовок, — усмехнулся Алекс. — Находка для журналистов”. Приборы зафиксировали залп. Тонкие струи жидкого металла, выброшенные из перфораторов со скоростью десять километров в секунду, пробили сталь и цемент, отделявшие скважину от нефтяного пласта. И если бы не столб тяжелой буровой жидкости, которой была заполнена колонна, нефть ворвалась бы в нее с бешеной скоростью через пробитые отверстия и устремилась к поверхности. Теперь только эта жидкость удерживала ее в пласте. Следующий день ушел на постепенную замену буровой жидкости более легкой водой до того момента, когда давление водяного столба стало меньше давления в пласте. Нефть начала медленно поступать в скважину, вытесняя воду.

В конце дня Алекс записал в дневнике: “Сегодня группа Double AA (“Дабл Эй”) открыла первое в мире нефтяное месторождение Камерон методом прямого обнаружения”. “Дабл Эй” означало двойное АА. Андрей расшифровывал это как “Алекс и Андрей”, а Алекс — как “Андрей и Алекс”. Но в документах расшифровки не было, указывалось только "АА".

Скважина-открывательница была оснащена необходимым для фонтанной добычи нефти наземным оборудованием и законсервирована. Оплата за нее поступила на счет буровой фирмы “Дриллинг Энтерпрайз” из швейцарского банка. Инвестиционная группа “Дабл Эй” заказала этой же фирме бурение четырех дополнительных разведочных скважин для точного определения границ месторождения и запасов нефти. Контракт с фирмой подписал генеральный директор “Дабл Эй” доктор геологии Алекс Франк.

До начала бурения оставалась неделя, и в это время возникли некие непредвиденные обстоятельства. Алекс срочно прилетел в Израиль, чтобы обсудить их. На следующий день они встретились втроем — Алекс, Андрей и тот, кого они называли между собой “наш Сорос”. Его настоящее имя было Шмуэль. Это был человек очень известный в стране и очень богатый. Алекс и Андрей познакомились с ним год назад. Они пришли к нему практически с улицы, без рекомендаций и без помощи посредников. Просто позвонили, и секретарь назначила им встречу. Их единственной рекомендацией были прошлые профессиональные достижения и результаты проверки метода на уже известных нефтяных месторождениях. Имея печальный опыт предыдущих подобных встреч, они ожидали столкнуться с недоверием и плохо скрытым подозрением, что два проходимца с докторскими дипломами пытаются раздобыть деньги на какую-то псевдонаучную аферу. Но на этот раз все было иначе. Шмуэль сразу же расположил их своей простотой, открытостью и стремлением вникнуть в самую суть технических вопросов. Он встретил их широкой улыбкой, которая, впрочем, не скрывала хитрого прищура глаз.

— Молодые люди хотят поговорить о деньгах. Я не ошибаюсь?

— Нет, не ошибаетесь, — в тон ему ответил Алекс.

— Прекрасно. Молодые люди хотят предложить деньги мне или просить у меня? — продолжал Шмуэль в нарочитой манере старого мудрого еврея, который знает все о деньгах и о людях.

— Предложить вам.

— Так я и знал, — удовлетворенно произнес Шмуэль, — молодые люди хотят предложить мне сто тысяч долларов в обмен на мои двести. Или я что-то напутал в арифметике?

— Немножко напутали. Мы хотим предложить вам двести пятьдесят миллионов в обмен на пятнадцать.

— О, это уже становится интересным. Можно спросить, из чего молодые люди собираются сделать двести пятьдесят миллионов?

— Из ваших пятнадцати, — невозмутимо ответил Алекс.

— Очень, очень знакомо. Ну что ж, рассказывайте, — Шмуэль откинулся на спинку кресла и приготовился слушать, не скрывая иронии умудренного жизнью человека.

Их разговор продолжался четыре часа. Уже через полчаса Шмуэль распорядился, чтобы его ни с кем не соединяли и не отрывали никакими вопросами. По мере того как Алекс и Андрей раскрывали суть дела, его прежнее благодушно-шутливое настроение сменялось сосредоточенным вниманием и нескрываемым интересом. Все было для него новым и незнакомым. Поэтому он попросил начать с основных принципов нефтяной разведки. Его особенно поразил тот факт, что из каждых ста разведочных скважин находят нефть в не более чем двадцати, а остальные восемьдесят оказываются “сухими”, и затраты на их бурение не окупаются. Иными словами, по степени риска и по размеру вознаграждения за него в случае успеха никакая другая промышленность даже не приближается к поискам нефти. И этот огромный риск постоянно сопутствует нефтяному бизнесу, несмотря на то, что разведка опирается на самую современную науку и технологию. Сегодня, как и сто лет назад, ответить на главный вопрос: есть ли на каком-то конкретном участке нефть или ее здесь нет? — может только скважина. Пока она не пробурена, геологи и геофизики оперируют лишь таким зыбким критерием, как степень вероятности. Решение о бурении разведочной скважины — этого самого дорогостоящего этапа поискового процесса — всегда принимается при отсутствии уверенности в конечном положительном результате. Каждый разведчик знает, что окончательный ответ может дать только “профессор долото”. А этот “профессор” — самый дорогой эксперт в мире. Однако без его помощи нефтяная разведка обойтись не может. “Причина в том, — закончил Алекс, — что образование залежей нефти в недрах земли — это все еще один из самых загадочных природных феноменов. Многие знают о нем немного, немногие — много, но никто не знает достаточно”.