Линда Ховард - Незнакомка в зеркале Страница 2

О Господи! Выстрелы прозвучали из апартаментов первой пары страны.

Двери и замки были крепкими, Чарли предпринял несколько попыток ворваться внутрь к тому времени, как примчались Лорел, Тирон и толпа других агентов. Тирон встал рядом с Чарли и скомандовал:

– Вперед!

Дверь не выдержала двойного натиска, и наконец створки с грохотом распахнулись внутрь.

Агенты с оружием наготове рассыпались по гостиной, выискивая источник опасности.

Пусто. Больше не раздавалось ничего ужасающего, но сердце так грохотало в ушах, что, возможно, заглушало любые звуки. Справа открыта дверь в спальню первой леди, но Лорел подавила порыв немедленно туда рвануть. Сейчас их приоритет – президент, а значит, командует Чарли.

Левая дверь в спальню президента была закрыта. Чарли быстро оценивал ситуацию: пока не установлено, где президент, можно предполагать все что угодно. Он махнул Лорел, Тирону и остальным охранникам первой леди, приказывая проверить ее половину люкса, пока он с остальными наведается в комнаты президента.

Беспроигрышная тактика. Детали освобождения первой леди отрабатывались бесчисленное количество раз.

Лампы в спальне были выключены, но из открытой двери ванной комнаты потоком лился свет на блестящий мраморный пол и роскошный восточный ковер. Агенты бросились было обшаривать помещение, но остановились, когда заметили Натали Торндайк, неподвижно стоящую у противоположной стороны дивана в профиль к ним.

Лорел заняла позицию слева, когда они ворвались в комнату, командир группы, Адам Хейес, справа от нее, дальше Тирон.

– Мэм, вы… – рявкнул Адам.

И тут они увидели, что кто-то лежит на полу перед первой леди, кто-то с густыми темными волосами, изрядно посеребренными сединой… Президент.

Следующие события походили на молниеносные кадры, подобные вспышкам света.

Вспышка.

Миссис Торндайк повернулась, и тут они заметили оружие в ее руках.

Вспышка.

Лорен застыла на несколько секунд, увидела ужасающую пустоту во взгляде первой леди, затем проблеск огня в дуле пистолета, услышала негромкое «бах», потом нескончаемый пульсирующий грохот и крики, пока первая леди стреляла, стреляла и стреляла, дергая спусковой крючок.

Вспышка.

Огромная сила врезалась в Лорел, сбив ее с ног. Угасающий рассудок зафиксировал, что в нее стреляли, подсознание подсказало, что она умирает.

Вспышка.

Последний проблеск разума: Адам тоже на полу, растянулся рядом. Затуманивающееся зрение поймало выражение лица Тирона, застывшее и мрачное, когда он открыл огонь из своего пистолета.

Сделал то, что должен.

«Господь всемогущий», – воззвала Лорел.

Может, это была молитва, может, всплеск отчаяния. Больше выстрелов не последовало. Лорел легко вздохнула и тихо умерла.

Убийство президента Соединенных Штатов собственной женой и ее последующая смерть от руки агентов Секретной службы, вынужденных открыть ответный огонь, потому что она застрелила одного из охранников и ранила другого – слишком массированный удар по психике нации, который невозможно выдержать не пошатнувшись. Вся страна была в шоке, но государственный механизм автоматически продолжал функционировать. На другом конце Америки вице-президент Уильям Берри был приведен к присяге еще до того, как известие о гибели президента попало в средства массовой информации. Войска привели в состояние повышенной боеготовности на тот случай, если трагедия являлась началом глобальной атаки, но постепенно части головоломки соединили, и перед публикой предстала неприглядная картина.

Картина в буквальном смысле: в вещах первой леди нашлись фотографии, где президент занимается сексом с ее собственной сестрой. Уитни Портер Лейгтмэн, на четыре года младше первой леди, занимающая видное положение в Вашингтоне, сразу же скрылась в уединенном поместье. Ее муж, сенатор Дэвид Лейгтмэн, отказался от комментариев, отделавшись банальным: «Смерть президента – это трагедия для страны». Он не стал подавать на развод, но в Капитолии никто этого и не ожидал. Независимо от ситуации, его благоверная по-прежнему оставалась урожденным членом влиятельной семьи Портеров, и сенатор не собирался перерезать горло своему политическому альтер-эго только потому, что президент трахал его жену.

Многие задавались вопросом, что заставило первую леди слететь с катушек, ведь интрижка президента не составляла большой тайны и Натали наверняка была в курсе, но в конце концов все пришли к выводу, что теперь этого никто не узнает наверняка.

Секретная служба с честью похоронила Лорел Роуз, ее имя увековечили в списке других агентов, погибших при исполнении служебных обязанностей. Адам Хейес после тяжелого ранения восстанавливался долгие месяцы, но потом был вынужден покинуть службу. Через полгода агент, застреливший первую леди, Тирон Эберт, тихо ушел в отставку.

Дело сдали в архив, колесики закрутились, бумажки зашуршали, компьютеры загудели.

Глава 1 

То утро началось как обычно. Лизетт Генри – которую когда-то домашние и друзья детства звали Зета-Ракета – скатилась с кровати в привычное время, в 5:59 утра, за минуту до звонка будильника. В кухне автоматически заработала кофеварка. Зевая, Лизетт вошла в ванную, включила душ, чтобы нагрелась вода. Мочевой пузырь настойчиво напоминал о себе. К тому времени, как она закончила свои делишки, температура стала идеальной.

Лизетт нравилось начинать день с приятного расслабляющего душа. Под водой она не пела, не планировала свое расписание, не размышляла ни о политике, ни об экономике – вообще ни о чем не думала. Ласковые струи просто бодрили… или точнее, согревали.

В то июльское утро заведенный порядок катился так гладко и бесперебойно, что не требовалось смотреть на часы, дабы узнать, который час. Водные процедуры длились ровно столько, сколько потребовалось кофеварке для приготовления кофе, затем Лизетт обмотала влажные волосы одним полотенцем и вытерла тело другим.

Через открытую дверь сочился соблазнительный кофейный аромат. Зеркало в ванной затуманило паром, но к тому времени, когда она вернется сюда с первой за день чашкой бодрящего напитка, стекло прояснится. Закутавшись в махровый до колен халат, Лизетт босиком прошлепала на кухню и вытащила кружку из буфета. Ей нравился кофе сладкий и некрепкий, поэтому она засыпала сахар и добавила молоко, а затем налила горячий кофе. Словно первым делом с утра лакомишься десертом – по ее мнению, прекрасный способ начать любой день.

Принесла чашку в ванную комнату, чтобы между глотками высушить волосы и наложить легкий макияж, обычный для рабочего дня.

Поставив кружку на край раковины, размотала полотенце на голове и нагнулась вперед, энергично растирая темные каштановые волосы до плеч. Выпрямилась, отбросила пряди назад, повернулась к зеркалу и… уставилась в незнакомое лицо.

Влажное полотенце выскользнуло из внезапно онемевших пальцев и упало на пол.

Кто эта девушка?

Уж точно не она. Лизетт прекрасно помнила собственную внешность, но там не ее отражение. Она резко развернулась, лихорадочно ища незнакомку, отразившуюся в зеркале, готовая увернуться, готовая сбежать, готовая бороться за свою жизнь, но рядом никого не было. Она одна в ванной, одна во всем доме… одна-одинешенька.

Вдруг в голове зашептали голоса, едва уловимые, почти призрачные. Повернувшись к зеркалу, Лизетт постаралась подавить ужас и отчаяние и принялась изучать неведомую особу, словно та была врагом, а не… а не кем? Или чем? Полная бессмыслица. Дыхание стало учащенным и поверхностным, звуча словно издалека и явно панически. Что, черт возьми, происходит? У нее нет амнезии. Лизетт знала, кто она такая и где находится, помнила свое детство, свою подругу Диану и прочих сослуживцев, помнила одежду, висящую в гардеробе и наряд, который запланировала надеть сегодня. Помнила, что съела на ужин накануне вечером. Помнила всё, кроме этого лица в зеркале.

Чужого лица.

Ее собственное, запечатленное в голове, более мягкое и округлое, может, даже более красивое, хотя физиономия в зеркале вполне себе симпатичная, разве что чуть угловатая. Глаза те же – синие, на том же расстоянии друг от друга, пожалуй, немного глубже посаженные. Как такое возможно? Как глаза могли стать глубже посаженными?

Что еще похожего? Лизетт наклонилась ближе к зеркалу, изучая бледную веснушку на левой стороне подбородка. Да, веснушка на прежнем месте, в детстве была заметнее, теперь почти невидимая, но все же имеется.

Все остальное было… неправильным. Нос тоньше, да еще и с горбинкой, скулы рельефнее и выше, чем должны быть, нижняя челюсть более квадратная, подбородок – более четкий.

Лизетт настолько растерялась и испугалась, что стояла словно парализованная, неспособная ни на какие действия, даже если бы что-то путное пришло в голову. Продолжала разглядывать себя в зеркале, пока мысли лихорадочно метались в поисках хоть какого-то разумного объяснения.