Майкл Уивер - Заложники обмана Страница 2

– Что же я сделал? Наклеил на письмо не ту марку?

Агенты вежливо улыбнулись, но у Джьянни возникло ощущение, что улыбкам их научили в академии ФБР.

– Дельце небольшое, мистер Гарецки, – сообщил Джексон. – Можем ли мы подняться к вам и побеседовать несколько минут?

Джьянни постоял молча. Если дельце небольшое, то чего ради они явились в час ночи с субботы на воскресенье?

Он повернулся и провел их через парадную дверь к старому железному лифту.

Кабина поднималась, глухо лязгая, и Джьянни казалось, что у него из легких вышел весь воздух. Он словно бы заснул в лесной чаще, а пробудившись, обнаружил, что деревья вокруг горят. Он пытался найти причины визита агентов и не мог найти ни одной, которая бы ему пришлась по вкусу. Все это чепуха, твердил он себе, но ни секунды этому не верил. В самой потаенной глубине души он чувствовал, что ждал такую минуту не меньше двадцати лет.

Они трое стояли молча, не глядя друг на друга. Лифт, лязгнув в последний раз, остановился на десятом этаже, и они вышли.

Перед ними оказалась всего одна металлическая противопожарная дверь; Гарецки отпер ее, первым переступил порог и включил свет.

Мансарда занимала весь верхний этаж, когда-то принадлежавший фабриканту мужского платья. Три застекленных окна были проделаны в крыше; дальняя, северная, стена тоже представляла собой почти сплошное окно. Здесь и располагалась студия художника, а его жилые комнаты, специально выгороженные, находились ближе к входной двери. В студии-мастерской никаких перегородок не было.

Агенты остановились в центре жилого помещения, дожидаясь как воспитанные люди, когда хозяин предложит им сесть.

Джьянни кивнул в сторону дивана, а для себя придвинул стул с прямой спинкой. Агенты уселись рядышком. По сравнению с их весьма крупными фигурами вполне солидный диван вдруг показался маленьким.

– Мы хотели бы всего-навсего получить ответы на несколько вопросов, – заговорил тот, кто называл себя Джексоном, лысеющий, гладколицый мужчина со светлыми, почти бесцветными глазами; он держал атташе-кейс у себя на коленях и, по-видимому, был старшим по чину. – После этого мы удалимся и дадим вам возможность лечь спать.

– Что это за вопросы?

– Они касаются вашего старого друга. – Джексон достал из кейса какие-то бумажки, полистал их. – Я имею в виду Витторио Батталью.

Джьянни сидел с непроницаемым лицом.

– Мы хотели бы знать, когда вы его видели в последний раз и где он находится.

– Зачем он вам?

Тут впервые заговорил специальный агент Линдстром:

– Боюсь, мы не располагаем такой информацией, сэр. Мы лишь получили приказ найти мистера Батталью.

– Но почему вы обратились ко мне?

Свет падал сверху на голову Линдстрома, и его прыщавое лицо оставалось в полутени.

– Потому что начиная с детских лет вы были ближе к нему, чем кто-либо другой.

– Но так было больше двадцати лет назад. С тех пор я ни разу не видел Витторио и не слышал о нем ни слова.

– Трудно этому поверить, – заметил Джексон.

– Это тем не менее правда.

Джьянни заметил, как агенты обменялись быстрыми многозначительными взглядами.

Линдстром поднялся и прошел к застекленной стене в дальнем конце студии. Там он остановился и уставился на ряд темных зданий по другую сторону улицы.

Специальный агент Джексон сидел молча и делал вид, что читает бумажки, которые все еще держал в руке. Но Джьянни понимал, что все там написанное Джексон знает наизусть.

– Обратимся к основным фактам, мистер Гарецки, – заговорил он. – В тот самый год, когда вам и Витторио Батталье было по семнадцать лет, ваших родителей застрелил некий Ральф Курчио. Впоследствии вы убили его в отместку за смерть отца и матери. Через два дня вы покинули страну и по фальшивым документам уехали в Италию. Вы стреляли из пистолета системы “смит-и-вессон” тридцать восьмого калибра, и у нас имеются в качестве доказательств это оружие и снятые с него отпечатки ваших пальцев.

Джексон сделал паузу и одарил художника своей самой обаятельной улыбкой правительственного изготовления.

– Как видите, у нас все зафиксировано, мистер Гарецки. Для убийства не существует срока давности. Но если вы согласитесь сотрудничать с нами в этом маленьком дельце с Витторио Баттальей, то я уверен, мы сможем вам помочь в истории с Курчио. Он, кстати, был уголовником.

Джьянни Гарецки почувствовал нутром, что его начинает трясти. Только бы они этого не заметили. Больше всего ему хотелось, чтобы они не заметили его внутреннее состояние.

Линдстром вернулся от окон.

– Ну что скажете, мистер Гарецки? Договорились?

Художник не произнес ни слова.

– Ну не будьте же дураком, – посоветовал Джексон. – Вы преуспевающий и знаменитый художник. Перед вами долгая, прекрасная жизнь. Стоит ли все это терять из-за какого-то грошового панка?

– Если бы я даже хотел сообщить вам, где находится Батталья, я бы не смог. Я не знаю.

Специальный агент Джексон вздохнул:

– Мне думается, что мистер Гарецки не понимает, насколько это серьезно для нас. Тебе не кажется, Фрэнк, что пора объяснить ему все как следует?

– Да, – отозвался Линдстром из-за спины у Джьянни. – Я считаю, что пора это сделать.

Джьянни не уловил момент удара. Он был нанесен сзади через его правое плечо – и даже без особого усилия. Так, легкий тычок костяшками пальцев, но боль была острее, чем от хорошей оплеухи. Тычок унизил его. Показал ему, чего он стоит в глазах этих двоих.

Сидя напротив Джьянни на диване, специальный агент Джексон созерцал его без всякой злости и выглядел строго профессионально в своем безукоризненном вечернем костюме; происшедшее его ничуть не обеспокоило.

– Попробуем еще раз, – сказал он. – Когда вы в последний раз видели Витторио Батталью или говорили с ним?

– Двад… – Язык у Джьянни ворочался медленно и почти не повиновался ему, так что он вынужден был начать еще раз: – Двадцать лет назад.

На этот раз удар был нанесен через левое плечо Джьянни. Такой же быстрый и неуловимый, как и первый, но в него уже был вложен дополнительный вес, подсказавший художнику, что плоть его уязвима и что это лишь начало. Кровь ударила Джьянни в лицо. Сердце тяжело повернулось в груди. Они вовсе не агенты ФБР, подумал он, но тут же вспомнил о том, что ему довелось слышать и наблюдать много лет назад, и уверенность его поколебалась.

– Где Витторио Батталья? – Джексон говорил спокойно, терпеливо, как вполне владеющий собой человек, у которого сколько угодно времени для того, что необходимо сделать.

– Я не… – Джьянни мотнул головой, пытаясь уклониться от нового удара справа.

Но удара не последовало. Вместо этого Джексон достал из наплечной кобуры револьвер и навинтил на него четырехдюймовый глушитель. Он держал оружие так, что ствол его был направлен в пол. Джьянни воспринял глушитель как свидетельство крайне серьезных намерений своих посетителей. Но может, это всего лишь блеф, инсценировка?

– У нас есть дело, мистер Гарецки, – сказал Джексон. – И это дело мы намерены так или иначе завершить. Почему вы не хотите облегчить нашу задачу и ответить на один-единственный вопрос?

– Потому что я не знаю ответа.

Джексон поднял револьвер на уровень груди Джьянни.

– Ну что ж, вот вам несколько неприятных фактов, – продолжал он. – Удостоверения, которые мы вам предъявили, фальшивые. А это значит, что вам нечего рассчитывать на любезное обращение, которого вы могли бы ожидать от федеральных агентов. Или вы начнете говорить – или я начну стрелять.

У Джьянни пересохло во рту.

– Вы в самом деле убьете меня за это?

– Убить вас не значит получить нужные сведения. Но несколько точно рассчитанных выстрелов могут заставить вас быть поразговорчивей.

Они несколько секунд молча смотрели друг на друга. Джьянни решил, что придется им что-то сообщить. Он знал, что такое допрос с пристрастием. В конце концов ты заговоришь. Даже если это будет ложь.

– Можно мне выпить воды? – попросил он, чтобы немного оттянуть время.

Джексон кивнул Линдстрому, тот сходил в кухню и вернулся с полным стаканом. Джьянни поднес стакан к губам неуверенной рукой; двое молча следили за тем, как он пьет.

– Когда вы в последний раз видели Батталью? – спросил Джексон.

Джьянни держал стакан обеими руками, чтобы не расплескать воду.

– Три недели назад.

– Где?

Художник сделал еще глоток и закашлялся – притворно, опять-таки для того, чтобы выиграть время.

– Где? – повторил Джексон. Почти незаметным движением ноги он выбил стакан из рук Джьянни. Разливая воду, стакан покатился по полу, но не разбился.

– В Чикаго.

– В каком месте.

– В Оук-парк.

– Адрес?

Джьянни втянул в себя воздух. Глянул Джексону в глаза и понял, что его ждет смерть. Кем бы ни были эти люди, уходя отсюда, они не оставят его в живых… И я никогда не узнаю почему.