Иван Максименко - Persona Non Grata Страница 2

— Хорошо. Я подожду…

В следующее мгновение для Бекира, который уже пересчитывал свой гонорар, время как будто начало идти замедленным ходом.

Неожиданно, на территорию пункта въехали небольшой грузовик и микроавтобус, и из них высыпалось около двух десятков крепких мужчин в масках, вооруженных автоматами. Часть их перегородили вход в пункт, остальные окружили Бекира и трех типов около фуры, сопровождая свои действия матом и криками «Стоять! Не двигаться!». Водитель даже не попытался убежать или сопротивляться. Его так и уложили — физиономией на холодный и грязный асфальт, а пачка заработанных им долларов упала в лужицу возле него.

Полежав несколько секунд на животе, Бекир попытался сообразить, что с ним только-что приключилось. В это время, пока он смотрел ошалевшим взглядом на суетящихся вокруг вооруженных людей в масках, на его запястьях щелкнули наручники.

— Имя, фамилия! — рявкнул здоровяк в маске, застегнувший наручники на руках Бекира.

— Я не понимаю… я турецкий гражданин!… — на ломаном английском ответил Бекир, пока второй мужчина в маске снимал диалог на видеокамеру.

— Он, вроде, по-английски говорит, турок, по-моему… — здоровяк покосился на оператора. — Что вы здесь делаете? — по-английски, с акцентом, переспросил он.

— Я…водитель, водитель! — растерянным голосом прохрипел Бекир.

— Что? Водитель?

— Да, да!

— Чем загружен грузовик? — здоровяк обхватил своей похожей на медвежью лапу рукой лоб водителя и развернул его голову так, чтобы лицо попало в объектив камеры.

— Гуманитар… е…гуманитарная помощь!

— Имя! Ваше имя и фамилия! — боец продолжал держать водителя за голову.

— Я… Бекир. Бекир Демирчи! Турецкий гражданин!

— Кроме гуманитарной помощи… что еще есть внутри?

— Что? Не понимаю…

— В грузовике… — мужчина в маске на секунду замолчал, пытаясь вспомнить нужное английское слово. — Что вы скрываете внутри грузовика?

— Я не знаю. Не знаю. Я только водитель. Мне сказали… это… приехать сюда!

— Вы перевозите контрабанду? — выговаривая слово «контрабанда», здоровяк резко растормошил голову Бекира.

— Я не знаю. Я только водитель! Мне не сказали, что там…

— Ладно, потом посмотрим «just a driver»[1] ли ты, — уже по-имагинерски прорычал мужчина в маске.

После этого допрос закончился; Бекира подняли с земли, и повели к одной из машин, на которой приехала группа захвата. Дальнобойщику она показалась знакомой — такую же машину он краем глаза заметил в зеркале заднего вида после прохождения таможни, на магистрали, но она не вызвала у него подозрений.

«Да-а, Бекир — все накрылось…», — с грустью подумал про себя турок, садясь в кузов машины. Он уже понял, кто были люди, устроившие зрелищное задержание, и рассуждал над тем, что ему грозит: штраф, депортация или же наихудший из вариантов — тюремный срок.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. РАССЛЕДОВАНИЕ

1

Первым делом Бекира отвезли в Грейден. Полицейская машина, в которой он ехал, остановилась у длинного здания с бледно-желтыми стенами. В углах крыльца здания были установлены флагштоки с развевающимися на легком ветру государственными флагами Имагинеры, на всех окнах первого этажа были приварены выкрашенные в белый цвет железные решетки, а у тяжелых деревянных дверей на входе стояли и разговаривали двое постовых.

Бекира вывели из машины, и повели к зданию. Охранники сразу прекратили разговор и перенесли все свое внимание на поднимающуюся по ступеням толпу полицейских в масках и арестанта, который находился в ее центре. Одновременно с этим, из микроавтобуса, следовавшего за машиной с задержанным дальнобойщиком, под охраной конвоиров вышли и трое молодых людей, встретившие фуру. Им, в отличие от турка, здание с желтоватыми стенами было довольно хорошо знакомо — в одном крыле помещался районный отдел Министерства Внутренних Дел (МВД) Республики Имагинера, а в другом находился Следственный изолятор.

Молодых людей провели через длинный полутемный коридор первого этажа райотдела и проводили в одну из комнат. В углу помещения, у занавешенного окна, стояли два простых деревянных стола, буквой «Г» друг к другу, два стула и два шкафа — один деревянный, другой — металлический. На одном из столов стоял громоздкий компьютерный монитор, служебный телефон, пачка белых листов и разные канцелярские принадлежности.

Троицу заставили повернуться лицом к противоположной от стола стене и не двигаться. Через пару минут в комнату зашли двое из конвоиров и принесли пять металлических стульев — три стула достались задержанным, а на остальные два сели передохнуть охранявшие их сотрудники полиции.

Задержанные разместились на принесенных для них стульях, лицом к столу, за которым сидели двое полицейских в гражданской одежде. Они и начали допрос. Оказалось, что у двоих есть имагинерское гражданство и прописка в Грейдене, а их третий пособник имеет вид на жительство и статус беженца. По происхождению двое были турками — их родственники уже давно обжились в Имагинере, поэтому они выросли здесь и знали отлично местный язык, а третий оказался живитаром — уроженцем республики Живица, маленькой страны, расположенной на Балканах.

Проверка прошлого трех молодых людей — туркам было лет по тридцать, а живитару, которого звали Омер, двадцать шесть — показала, что у первых двух были предыдущие судимости за хулиганство, нанесение увечий и кражи. Опыт прежнего общения с правоохранительными органами сказывался и на их поведении — они вели себя довольно уверенно, даже несколько вызывающе, бросали косые взгляды и отрицали всякую причастность к контрабандным сигаретам, скрытым в коробках из-под гуманитарной помощи, которыми была загружена фура.

Именно эта подробность объясняла сильное беспокойство Бекира во время прохождения через таможню. Он и не предполагал, что его поймают практически в момент, когда заработанные, хотя и нечестным, но все-таки трудом, деньги были у него в руках, и оставалось лишь купить билет домой.

Омер, в отличие от своих приятелей, вел себя не так уверенно и отвечал на вопросы полицейских уклончиво, кусал губы и нервно барабанил каблуками по исцарапанному паркету. Это был его первый привод в полицейский участок и первая серьезная провинность. До этого самыми скверными его выходками были драки перед ночными клубами и разбитая однажды витрина магазина, но все это ему легко сходило с рук. Полицейские обратили внимание на эти мелкие детали еще в начале допроса и сейчас продумывали свою дальнейшую тактику.

Наконец, один из следователей, сидевших за столом, скомандовал охранникам, караулившим в другом углу комнаты, отвести двух смуглых черноволосых мужчин во временный изолятор. Конвоиры выполнили задание и удалились. В комнате остались двое следователей и Омер, который немного растерялся, оказавшись наедине с полицейскими.

— Ну что, Омер? Ты и твои… приятели… все пудрите нам мозги. Ты ведь не считаешь нас дураками, правда? — заговорил один из следователей.

— Да нет… — смущенно пробурчал Омер.

— Тогда, давай, говори правду. Зачем врать? — спокойным тоном продолжил полицейский. — У нас против вас доказательств — не счесть! Мы за вами давно наблюдаем. А то, что эти двое строят из себя идиотов, — им во вред. У нас и ваши телефонные разговоры есть, и видеозаписи. А как я понимаю, у тебя раньше не было судимости. Ты ведь не дурак, Омер. Мы тебе даем шанс выкарабкаться. Пойми — ты реально можешь сесть лет на пять! Думаю, такой расклад тебе не очень нравится, да?

— Ну… нет… не нравится, — согласился Омер.

— Вот! А если ты нам скажешь правду, мы тебе поможем. Ты на этих двух отморозков не смотри — им все равно. Отмотают новый срок — ну и ладно. А тебе, зачем жизнь ломать? И еще… — следователь взял ручку и зажал ее между указательным и средним пальцем, — ты ведь проживаешь здесь временно? Ты числишься беженцем, да?

— Да… у меня документы нормальные! Мы от войны спасались.

— Я понимаю. Но ведь статус беженцев рассматривается специальной комиссией. Причем через определенный промежуток времени каждый отдельный случай пересматривается заново и судимость тоже учитывается. А если брать в расчет и причину, по которой тебя арестовали… тебя вполне могут вернуть обратно на родину.

— Но там война! — Омер встрепенулся, — меня не могут туда вернуть!

— За контрабанду, причем, в таких масштабах… тебя выдворят и глазом не моргнут, — полицейский видел, что его подход начинает давать результаты, — но, если ты начнешь говорить, мы гарантируем, что этого не случится. И не только это. Ты даже можешь пройти по этому делу как свидетель, а не как обвиняемый. Это зависит только от тебя.

— Но… если я буду говорить… — у Омера был заметный акцент, — мне могут отомстить. И моей семье тоже.