Сергей Сергеев - Кремль Страница 21

Игорь был другой. От него веяло энергией. Причем он стремился преуспеть не путем унижения окружающих, не за чужой счет, а создавая нечто новое и полезное.

«Последний романтик», – с умилением думала о нем Марика.

Это восхищало и завораживало. И еще ей нравились его приколы. Ратов искусно, на разные голоса, умел представлять своих собеседников и рассказывать о событиях прошедшего дня с юмором, иногда неожиданным и довольно едким.

Она была прилежным слушателем и благодарным зрителем. Порой ей казалось, что все его будни состоят из смешных эпизодов. Если бы не постоянное напряжение и грусть в глубине глаз Ратова – как не растаявшие от слабого весеннего солнца льдинки.

Марика догадывалась, что не все просто и забавно в жизни любимого. Но даже если бы вдруг открылось, что он попал в тяжелую ситуацию, она бы не испугалась. Девушка уже знала по собственному опыту, что судьба может поменять все в одно мгновение. Полностью, кардинально, неотвратимо и трагично.

Наконец раздался звонок, и Марика побежала к входной двери. Ратов часто не пользовался ключом, когда знал, что она дома. Это еще означало, что он пришел с цветами или принес подарок.

Ожидание не обмануло Марику. Игорь вручил ей букет ее любимых роз и нежно поцеловал. Сбросив ботинки и переодевшись, он умылся и, пока Марика возилась с ужином на кухне, включил компьютер, чтобы просмотреть новости. Не удержался и заглянул в «ящик», где могла оказаться новая почта от Марины. Просто так, из любопытства.

Кровь бросилась в голову. На экране высветилось:

Ты давно не писал. Почему? Как поживает мой клон, вернее, твой?

Марина.

«Опять за свое, – поморщился Игорь. – Вот он, характер! Лишь бы опять ущипнуть».

Марина первой стала использовать термин «клон» применительно к Марике. Словно нащупала слабое место и била по нему всякий раз, когда ей становилось одиноко.

«Какая глупость! Хотя почему? – размышлял Ратов. – Я сам затеял эту игру. Даже всерьез надеялся, что можно полюбить живую картинку женщины, с которой не в силах расстаться. Понимал абсурдность – точной копии быть не может. И все равно попытался. Теперь стыдно об этом вспомнить. А Марина напоминает. Что она хочет сказать? Типа «Ты любишь меня, а не ее, даже не пытайся избавиться, никуда ты не денешься»?»

Из кухни доносился грохот посуды. Марика обладала редким даром: накрывая на стол, оглушительно стучать тарелками.

«А может, я люблю обеих? Они разные, хотя и очень похожи внешне. И обе мне дороги». Игорь не видел ничего аморального в том, чтобы одновременно любить двух женщин. Каждую по-своему. Означает ли это измену? Вот тут начиналось самое сложное.

Ратов почувствовал, что сейчас окончательно запутается.

– Ужин готов, – очень кстати сообщила Марика.

– Бегу, любимая!

На письмо Марины Игорь не ответил.

Уже после ужина и душа, набросив легкий халат, он на секундочку заглянул в компьютер.

Почему ты мне ничего не написал? Я волнуюсь. Тебя не обижают?

Марина.

Все замечательно. Правда, не могу понять, кто из нас клон.

Игорь.

Успокойся. Это совершенно не важно. Главное, чтобы тебе было хорошо.

Марина.

«Опять злится, – подумал Игорь. – Интересно, она пишет письма тоже по пути в спальню? Или Макс сидит рядом?»

На экране тут же появилось новое сообщение:

Кстати, Максу здесь не понравилось. Щи и котлеты надоели. Утверждает, что у меня испортился характер и срочно требуется смена обстановки. Он подписал контракт на работу в Мексике. Уезжаем завтра. Прощай.

Марина.

До свидания.

Надеюсь, что Мексика не обманет твоих ожиданий. Ты любишь экзотику.

Игорь.

Нет, я не люблю экзотику. Терпеть ее не могу. В отличие от тебя. Ведь ты предпочитаешь экстрим? Теперь мне все ясно. В «треугольнике» только один клон. И этот клон – ты.

Не скучай.

Марина.

Последнее слово все же осталось за ней.

Сразу после новогодней ночи ударили морозы. Москву завалило снегом, и по утрам с улицы раздавался скрежет лопат – дворники расчищали тротуары. Как в детстве, когда сонный Ратов с трудом просыпался и, не открывая глаз, собирался в школу.

На этот раз спешить ему некуда. Почти принудительно он, как и другие кремлевские чиновники, был отправлен в отпуск на все время праздников, хотя дел осталось выше крыши. Приходить в опустевшее здание Администрации казалось неприличным и вызывающим, и он предложил Марике хотя бы на несколько дней вырваться в подмосковный санаторий: покататься на лыжах, погулять по заснеженному лесу, поплавать в бассейне.

– У меня же экзамены, – возразила Марика, – и один день я дежурю в банке.

– Все успеем. Но если не хочешь за город, проведем каникулы дома, – схитрил Ратов.

«Лучше уступить, чтобы потом одержать победу».

– Ты все равно не дашь мне заниматься, – капризно надула губы Марика.

– Я буду подавать тебе еду в постель, – пообещал Ратов.

– Вот именно! Лучше на природу. Но при одном условии.

– Каком? – строго прищурился Игорь.

– Заедем к моим родителям, хотя бы на один день. Они приглашали.

Ратову ужасно не хотелось знакомиться с родственниками Марики. По крайней мере сейчас. Он вообще опасался таких посиделок. Во-первых, они всегда выглядят неестественно, и, во-вторых, инстинктивно Игорь опасался, что его незаметно «окрутят». Конечно, если он не захочет, то никаких «смотрин» не будет. Зачем тогда напрягать родителей и устраивать всю эту канитель?

Эти страхи он унаследовал со студенческих времен, когда попадал под прессинг энергичных девиц, спешивших любой ценой выскочить замуж.

«Но сейчас я – взрослый мужчина, Марику люблю. Можно и с ее родителями познакомиться. Но это уже серьезно. И лучше бы я сам предложил, а не она».

– Ты хочешь за меня замуж? – спросил Игорь.

– Еще не решила.

«Если бы она хотела замуж, то сказала бы по-другому: “А ты не предлагал” или “А ты мне разве предлагаешь руку и сердце?”» – подумал Ратов и неожиданно обиделся:

– Значит, ты не хочешь за меня замуж. Почему?

И опять Марика уклонилась от ответа. Только улыбнулась и сказала:

– Мои старики волнуются, где я провожу дни и ночи, с кем живу? Разве не понятно? Тебе что, трудно с ними познакомиться?

– Абсолютно нетрудно, я и сам хотел предложить, – соврал Ратов. – А с моими родителями ты хочешь познакомиться?

– Пока не время.

– Это дискриминация! – возопил Ратов. – По половому признаку.

– Возможно, – признала Марика. – Мои старики живут сейчас на даче в Жаворонках.

– Ни секунды промедления, звони им. Мы приедем сегодня вечером, а завтра утром – в дом отдыха. Учебники захвати с собой.

– Будет время заниматься?

– Нет, спрячем их в багажнике. Пусть будут.

Улицы в стародачном поселке были узкими, а тут еще выпал снег. Хорошо, что с утра проехала снегоуборочная машина. Иначе родители Марики оказались бы отрезанными от внешнего мира.

Рубленый дом походил увесистостью на финские строения. Внутри – обшитые вагонкой терраса и кухня-столовая, а спальные комнаты и кабинет Евгения Николаевича, отца Марики, красовались бревенчатыми скатами.

– Специально оставили, так уютнее, – пояснил Евгений Николаевич.

– Напоминает форт в «Острове сокровищ» Стивенсона или дома охотников в романах Фенимора Купера, – заметил Ратов.

– Вы много читали, – заметил отец Марики.

– Да, в детстве часто болел ангиной, сидел дома, читал книжки. Потом удалили миндалины. Мама отвела меня в секцию бокса. Читать стал меньше, а болеть совсем перестал.

– Марика у нас тоже редко болеет, – сообщила ее мама. – Зовите меня просто Галиной.

В гостиной их ждал накрытый стол. Марика надела замшевую безрукавку, распушила темные волосы. Щеки раскраснелись от пламени в камине.

В угощении преобладали традиционные русские закуски. После третьей рюмки любознательного Евгения Николаевича потянуло к полемике на политические темы. Он дал нелицеприятную оценку антикризисным мероприятиям правительства, которое «прохлопало» все, что можно, а сейчас делает невинные глаза и спихивает вину на других.

– Вы где работаете? – на всякий случай попыталась уточнить Галина.

Ратов постеснялся сказать, что трудится в Кремле, и наплел что-то про научную работу. Это не произвело впечатления.

Папа Марики как-то резко успокоился и о «поганой политике» больше не вспоминал. Разговор скатился в мирное русло – о том, что в театрах показывают не искусство, а балаган, читать нечего, по телевидению дебильные ток-шоу и тупые сериалы, причем старые.

– Давайте поговорим о природе? – дипломатично предложил Ратов.

– Да, действительно, – спохватился Евгений Николаевич. – Природа не радует. Тарифы на электроэнергию опять повысили и на газ.