Патрик Александер - Смерть раненого зверя с тонкой кожей Страница 21

– Но ты-то связан.

Эббот улыбнулся.

– Ах, вот что волновало начальника Департамента. Вот, наверное, почему он настаивал на психологических тестах накануне командировки – хотел проверить, не понадобится ли мне стакан воды.

– Стакан воды?

– У человека, которого Сталин послал убить Троцкого, в последний момент сдали нервы, и он вынужден был сесть и попросить стакан воды. Ты знал об этом?

– Но это не помешало ему воткнуть ледоруб прямо в череп Троцкому. В любом случае, ты же не думаешь, что начальник Департамента сомневался в твоих нервах.

– Я думаю, он сомневался во всех. Если ты не знал, для этой миссии он тестировал еще нескольких агентов.

И без того сухой тон Эббота стал еще суше.

– Но главный приз и вся честь достались мне.

Фрэнк зажег сигарету, первую за весь день. Он пытался бросить и взял за правило не курить до шести часов. Но, как сказал один француз или кто-то еще, правила существуют для того, чтобы их нарушать.

Он чувствовал, что должен сделать еще одну, последнюю, попытку, но, начав говорить, глядя в черноту глаз Эббота, понял, что это бесполезно.

– Ричард, ты не должен это затевать. Я могу все уладить...

Эббот медленно ответил:

– Я должен, Фрэнк. Это все, что у меня осталось, единственная вещь, которая придает смысл моей жизни и является ее целью. Все остальное уже, к сожалению, вторично.

Что ж, он попытался. Он знал, чтобы остановить его, понадобится нечто большее, чем слова, большее, чем цивилизованная беседа за бокалом вина. Чтобы остановить его, потребуется оружие. Прах к праху, пыль к пыли, насилие к насилию. Старый проверенный способ, который никогда не выйдет из моды. У немцев есть пословица: unkraut vergeht nicht– сорняк никогда не погибнет. Так же и насилие. История человечества – это история убийств.

Смит вздохнул и погасил сигарету, уничтожив таким образом и свои надежды. Ему нравился Эббот. Он восхищался им на протяжении пятнадцати лет.

– Еще вина?

– Нет, спасибо.

– Кофе? Как насчет кофе?

Эббот знал, что Фрэнк Смит, закоренелый холостяк, почти как старая дева гордился своими маленькими домашними достижениями.

– Я, как всегда пью молотый, не признаю эту растворимую гадость.

Эббот улыбнулся.

– Хорошо.

Смит довольно проследовал на кухню и занялся любимым ритуалом, периодически напевая, немного фальшивя, популярные песенки военных лет, ностальгия по настоящей работе в поле и Сопротивлению. Раз или два он что-то кричал из кухни Эбботу, но ответа не получил. Когда кофе был готов, он разлил его в две чашки из тончайшего фарфора Роял Ворчестер и довольно улыбнулся. Аромат был восхитительным. Он поставил чашки и тарелку с птифурами на поднос и осторожно понес его в гостиную.

Открыв дверь, он сказал:

– Знаешь, большинство людей, когда делают кофе...

Он остановился. Комната была пуста.

Глава 11

Эббот почти сразу поймал такси на Куинз Гейт. К тому времени, как Фрэнк закончил свой кофейный ритуал, он уже проехал половину Пикадилли.

В холле собственного дома Джоан Эббот в обществе Шеппарда и Беттс ждала звонка Ричарда.

Шеппард действовал быстро. Телефон в холле уже был подсоединен к записывающему устройству в фургоне, стоящем возле дома. У него также был провод с наушниками, подключенный к телефону, так чтобы он сам мог слышать разговор, находясь рядом с Джоан.

Оставалось только дождаться звонка Ричарда Эббота.

– Так что ты собираешься ему сказать? – в сотый раз спросил Шеппард.

– Что все чисто, и он может возвращаться хотя сейчас.

Ее голос звучал вяло и механически.

– И без штучек.

Беттс улыбнулась Джоан и взяла за плечо.

– Держу пари, у тебя легко появляются синяки.

Джоан почувствовала, как сжались костлявые пальцы, и опять она ощутила знакомое чувство беспомощности. По ее щеке сползла слеза.

– Ну что ты, не плачь, – сказала Беттс, осторожно вытирая слезу уголком маленького носового платка. – Мы же не хотим, чтобы твой голос звучал расстроенно, когда он позвонит, правда?

Сержант снова улыбнулась так, что не стало видно глаз.

– И потом, мы не сделали ничего такого, из-за чего тебе стоит плакать... пока.

После приблизительно часового ожидания телефон зазвонил. Джоан взяла трубку и сказала:

– Гарфилд Корт.

– Джоан? – это был Ричард.

– Да?

– Все чисто?

– Все чисто. Ты можешь возвращаться хотя сейчас.

– Отлично. Я скоро буду.

– Спроси его, откуда он звонит, – прошептал ей на ухо Шеппард.

– Откуда ты звонишь?

После недолгого сомнения:

– Из "Савоя"... А почему ты спрашиваешь?

– Просто любопытно.

– Спроси его, когда он будет.

– Когда ты придешь, дорогой?

– Я не знаю. Скоро. Мне еще нужно кое-что сделать.

Последовало молчание. Затем он сказал:

– Джоан, ты просто чудо. Спасибо за все.

И повесил трубку.

– Отлично, – сказал Шеппард. – Теперь мы пойдем наверх и приготовим наше небольшое приветствие.

Он пересек холл, Беттс, Джоан и три агента из Особого отдела последовали за ним. Беттс по-прежнему крепко держала Джоан за руку.

Табличка на двери лифта гласила, что лифт единовременно может вместить лишь четырех человек, и двое из Особого отдела сказали, что пойдут пешком, но Беттс возразила: "Мы все прекрасно поместимся", – и втиснув Джоан в угол, сама прижалась к ней. Джоан казалось, что она задохнется.

– Ты хорошая девочка, – сказал Шеппард.

– Слышала? – спросила Беттс. – Я чуть не писала от счастья, когда он сказал: "Джоан, ты просто чудо. Спасибо за все".

Эббот вышел из отеля "Пикадилли" на улицу под вечернее солнце и повернул в сторону Серкуса. Итак, у него появилась еще одна проблема.

Эрос на пьедестале выглядел не так. Как и Серкус. Впрочем, они вечно все портят. И эти девушки – почему они все обуты в нечто, напоминающее ортопедические ботинки для десантников. Конечно, мода меняется каждые пару лет... Ты не о том думаешь, сказал он себе. Сосредоточься. Желательно на своих проблемах. Которых у тебя хватает. Но сначала нужно найти проститутку, которая гак понравилась Нжала.

Следуя указаниям Котиадиса, ему не составило труда найти паб, который, как оказалось, находился за утлом на Брюер-стрит, и большую, черно скалящуюся, Дорис.

Она действительно оказалась большой. Или правильнее будет сказать, обширной. Ее было много, но подавляющее большинство прелестей было на своем месте.

– Ты – Дорис?

– А ты кто, моя прелесть?

У нее был приятный голос с явным акцентом кокни, диалекта рабочих районов Лондона.

– Ну я не то, чтобы друг мистера Осборна...

– У этого пердуна с лягушачьими глазами нет друзей, дорогуша.

– Хочешь срубить бабок? Настоящих бабок?

– Как? – она немедленно стала подозрительной.

Эббот кивнул в сторону стола в углу.

– Давай присядем, закажем выпить, и я все объясню.

– Кто ты?

– Агент.

– Агент по чему?

– По всему, от чего можно получить десять процентов.

– Послушай, мой дорогой, – сказала она своим дружелюбным голосом, – у меня уже есть сутенер, и он от тебя мокрого места не оставит.

– Нет, это ты послушай, дорогуша, – не менее дружелюбно ответил Эббот, – я еще не встречал сутенера, в котором я не мог бы проделать кулаком дырку. Так что давай не будем о котах, а перейдем к делу.

Дорис внимательно на него посмотрела. Она уже хорошо разбиралась в людях, пришлось научиться. И этот был явно крепче, чем казался, намного крепче. Она улыбнулась.

– О'кей, – сказала она. – Как тебя зовут?

– Джордж Уилсон.

Эббот принес напитки, и они сели за столик в углу. Он объяснил, что работает на английские, континентальные и американские журналы о сексе, которым нужна история о президенте Нжала.

– Одна ночь любви с черножопым секс-гигантом? Что-то вроде этого?

– Ну да, примерно.

– Постой, если я начну болтать об этом...

– Все будет сделано под вымышленным именем, скажем, Джозефина Антретеню.

– Кто-кто?

– Или Джейн Шор, или Фанни Хилл, – Эббот блистал остроумием, называя литературных героинь ее ремесла, – как пожелаешь.

– А кто будет писать? Я с трудом царапаю письма маме.

– Не беспокойся, это я возьму на себя.

– А сколько мне заплатят?

– Пятьсот. Может, штуку. Зависит от того, сколько ты вспомнишь.

Дорис все еще сомневалась.

– Сказать по правде, я помню немного – только то, что он трахается не прерываясь, как швейная машинка. Последний раз я была мертвецки пьяна, по другому этого маньяка просто не выдержать.

– Не волнуйся, мы начнем со следующего раза. Ты запоминай все, что сможешь. Я имею в виду не только секс, но и все мелкие детали, которые обычно интересуют публику, – что он ест на завтрак, меры безопасности и все такое. Спорим, они обыскивают тебя каждый раз, когда ты приходишь.

– Чтоб мне провалиться, ублюдки смотрят везде, разве что туда пока не заглядывают. Можно мне еще выпить?